Лев Авербах, профессор: «Не жалею, что уехал в США»

Об этом преподавателе в ЮУрГУ слагали легенды, а на его парах зачастую народу было больше, чем в списках. Ничего удивительного – Льву Исаевичу Авербаху было чем поделиться со студентами. В Челябинске он прожил интересную и насыщенную жизнь, полную борьбы и побед. А когда проблемы остались в прошлом, бросил все и уехал в США. В 2001 году, прощаясь с профессором Авербахом, никто из сотрудников кафедры предпринимательства и менеджмента, которой он заведовал, не думал, что он останется в Америке надолго. Но, выбирая между любимой работой и возможностью быть рядом со своими талантливыми детьми, профессор Авербах предпочел последнее. Сейчас он занимается измерением транспортных потоков и путешествует по Америке. В Челябинск Лев Исаевич приехал на несколько дней – на юбилей факультета экономики и предпринимательства ЮУрГУ, которому отдал 14 лет своей жизни. В это время корреспонденту Cheldiplom и удалось пообщаться с ним

Светильники из стеклянных банок

«В день моего рождения папа получил срок – десять лет лагерей, – вспоминает Лев Исаевич. – Он был очень образованным человеком, окончил институт железнодорожного транспорта в Днепропетровске и работал на Челябинской железной дороге. А потом «связался с японской разведкой». В те годы в стране прошла череда политических арестов. Нас с мамой выкинули из квартиры, мое детство прошло в землянке у вокзала, где жили бабушка с дедушкой».

Когда началась война, маленькому Лёве было четыре года. Время, проведенное в тылу, он запомнил на всю жизнь. В дом бабушки и дедушки тогда постоянно приезжали родственники с Украины и из Молдовы. Лев Исаевич хорошо помнит, как его двоюродный брат Жоржик в 17 лет ушел на фронт добровольцем, прибавив себе год. В 18 он стал командиром танка и погиб в первом же сражении на Курской дуге. Второй брат, студент второго курса мединститута, прошел всю войну и вернулся живым.

Главным кормильцем семьи был дедушка Льва Исаевича. С работы в карманах спецовки он приносил рисовую кашу, которую ему давали на обед. А еще он научился делать из стеклянных банок светильники, которые люди меняли на еду. К тому времени относится одна из коронных фраз Авербаха, точно характеризующая обстановку: «Если б я был царем, заказал бы себе ведро картошки в мундирах и съел один».

«Дедушка постоянно слушал сводки Левитана, – рассказывает Лев Исаевич. – Я очень хорошо запомнил его голос. Кстати, Юрий Левитан был третьим человеком, которого ненавидел Гитлер вместе со Сталиным и Зальцманом (директором Челябинского тракторного завода – Авт.). В школу я пошел во время войны. Помню, мы с ребятами оставляли на кафедре кусочки завтрака для нашей учительницы Валентины Федоровны Уразовой. Знали, что она голодает, но просто так еду не возьмет».

Как папа выжил на зоне

Отец Льва Исаевича вернулся из лагерей в самом начале войны. В 1937 его отправили под Читу. Поскольку он был политическим заключенным, многие думали, что он обречен. На таких недобро смотрела и охрана, и уголовники.

«Папа был уникальным человеком, умел общаться, писал стихи, даже был знаком с Маяковским, – продолжает Лев Исаевич. – У него была лучшая библиотека в Челябинске. Именно благодаря своему умению он смог не только выжить в тюрьме, но и досрочно выйти. Чтобы поскорее избавиться от него, охрана поселила отца в барак к уголовникам. Он в первый же вечер устроил им концерт – написал кучу частушек про местные обычаи и охранников, играл на метле как на гитаре, показывал карточные фокусы. Папа был большой остряк, а уголовники скучали в камерах. Он рассказывал им «Графа Монте-Кристо» больше года. Такие сюжетные повороты Дюма и не снились. Главный среди зэков даже разрешил ему не ходить на лесоповал».

Исаак Авербах был действительно хорошим инженером. Он сделал предложение по захвату бревен, которое значительно повысило производительность труда на зоне. Идеей заинтересовался генерал-инспектор, попросил сделать чертеж, после этого Исааку Авербаху поручили внедрять разработку в других лагерях.

По законам детского братства

…А когда кончилась война, стало еще хуже. До 1949 года образом жизни было круглосуточное стояние в очереди за хлебом. Потом вместо хлеба стали давать муку. Однако наш герой не унывал – рос активным ребенком, большую часть времени проводил во дворе. Играл в футбол, участвовал в междворовых «войнах», летом катался на велосипеде, зимой – на лыжах и коньках. Вместе с другими ребятами расчищал каток, строил баскетбольную площадку, много времени проводил в пионерлагерях.

«Я рос достаточно крепким мальчиком, – рассказывает герой. – У меня откуда-то появилась книжка «Борьба самбо». По ней самостоятельно выучил 5-6 приемов, которые давали огромное преимущество. Я не злоупотреблял, но и в обиду себя не давал. Кстати, когда моя дочка Лера училась в пятом классе, я научил ее трем приемам. Зимой мы часто ходили в хоккейную коробку бороться. Ей это доставляло море удовольствия. А уже потом Лера несколько раз удивляла одноклассников-мальчишек».

Со школой у нашего героя связана интересная история. Его сестра пошла учиться на четыре года раньше. Все предметы, кроме литературы, давались девочке с большим трудом. Отец по нескольку раз объяснял дочери решения задач. Братик слушал. Программу первых четырех классов он знал идеально – еще до школы мог читать, писать, решать примеры и даже запомнил, под какими номерами были органы человека на картинке в учебнике по анатомии.

«Впоследствии это дало отрицательный эффект – первые четыре класса мне нечего было делать, – вспоминает Лев Исаевич. – В начальной школе я не получил ни одной четверки. Когда пришел в пятый класс, даже не знал, что дома полагается готовить уроки. Сразу упала успеваемость. Я не умел работать. К тому же сидел за партой с приятелем, Мишей Лапидусом, с которым существовал негласный договор – никто из нас не должен дома делать уроки. Слушая преподавателя, мы параллельно готовились к следующему предмету. Мише было проще, он на любую тему мог говорить, пока не остановят. Достаточно было прочитать пару фраз в учебнике».

Время в тюбетейкоднях

У Льва Исаевича с детства была голубая мечта – купить мотоцикл. После окончания седьмого класса он пошел работать в геодезическую партию. Трудился от рассвета до заката. Целыми днями таскал тяжелые ящики и треноги. Но заработать удалось только на часы. На следующее лето снова отправился на заработки. Попал в геологоразведку. Мотоцикл снова не купил, однако на вырученные деньги вместе с мамой отправился в круиз от Горького до Волгограда. Мечта исполнилась намного позже.

«Когда я учился на первом курсе института, объявили соревнования по мотоспорту, – рассказывает герой. – Я никогда не сидел за рулем мотоцикла и лишь теоретически знал, как ездить. Но мне до того хотелось прокатиться, что я записался. Призов не завоевал, но фигуры выполнил».

Потом мотоцикл появился у друга, который в один прекрасный день предложил купить «железного коня» в долг под стипендию. С зимы до начала лета агрегат простоял в гараже, а герой представлял, что вот сдаст он сессию и уж тогда погоняет. А когда открыл гараж… мотоцикла там не оказалось. Его аккуратно украли, повесив обратно замок. Через некоторое время милиция вернула остатки транспортного средства.

В 1963 молодой человек купил чешский мотороллер, поставил туда мощнейший двигатель, сделав из него самое скоростное на тот момент средство передвижения.

«В то время каждый мотоциклист считал своим долгом обогнать мотороллер, потому как он принадлежит к более низкой касте, – смеется Лев Исаевич. – Мы с женой, подобно героям Ремарка, любили разыгрывать мотоциклистов. Все происходило так: мотоцикл догоняет нас и начинает заходить влево, я немного добавляю газ. Он какое-то время едем параллельно, потом он опять пытается вырваться вперед. С третьей попытки я обычно его пропускал, водитель поворачивался и делал нам носик. После чего я легким поворотом ручки со страшной разницей в скоростях я его обгонял и понимал, что на весь день испортил человеку настроение. Во время путешествий по Казахстану и Узбекистану сделали интересное наблюдение. После того, как мы проделывали этот трюк с казахами, узбеками или туркменами, они от досады сбрасывали с себя тюбетейки прямо на дорогу. Сзади на другом мотоцикле ехали наши друзья и собирали тюбетейки. Мы время измеряли в "тюбетейкоднях"».

Стать студентом помог спорт

Когда пришла пора поступать в университет, наступило первое разочарование. Во-первых, из-за одной ошибки в фамилии нашего героя ему в школе не дали медаль. Во-вторых, за блестящий ответ на вступительном экзамене по его любимой физике поставили четверку. Однако Авербаха спасло спортивное прошлое. В тот год в ЧПИ как раз открывался новый строительный факультет. 80 процентов поступивших туда оказались девочками. Декан стал ходить по другим факультетам и набирать мальчиков. Льву Авербаху предложили стать вольнослушателем, выдали пропуск. По нему можно было проходить через знаменитую тетю Машу, которая ни одного профессора и даже ректора не пускала, если он, не дай бог, забывал удостоверение. В конце декабря в Москве намечались студенческие спортивные соревнования по беговым конькам. В тройку участников от студентов Челябинской области по результатам отбора попал и наш герой. Когда его уже начали готовить к отъезду, выяснилось, что ни студенческого билета, ни зачетки у парня нет. Мигом сделали необходимые документы. А после соревнований он сдал первую сессию.

«Я был активистом, конькобежцем, капитаном волейбольной команды, редактором газеты, и поэтому часто пропускал занятия, – вспоминает Лев Исаевич. – Однажды, уже на третьем курсе, проник в аудиторию повидать друга Мишу Губницкого. Тут заходит декан и сообщает, что закончилась министерская проверка, после которой наказали кучу народа. За пропуски Мишу до конца семестра лишили стипендии. Следом называют мою фамилию. Думаю – ну все, приплыли». Однако опасения оказались напрасными – разрешили свободное посещение. Весь курс при этом упал от хохота. А декан уже после признался: "У меня было два варианта – отчислить тебя или разрешить свободное посещение"».

Вуз студент Авербах закончил с красным дипломом.

«Почему у вас 24 процента евреев?»

После института была работа в одной из самых мощных строительных организаций Челябинска – «Трест-42». В те годы в Советском Союзе развернулось масштабное строительство трубопровода «Газли-Урал», для которого были нужны трубы очень большого диаметра. Таких в нашей стране не выпускали. Решено было в считанные месяцы построить цех и начать делать их на заводе ЧТПЗ. Грандиозная стройка оказалась блестящей школой для молодого человека. В «Тресте-42» он за четыре года прошел путь от рядового инженера до начальника управления. В истории предприятия Авербах так и остался самым молодым главным инженером. А потом ему предложили пойти в аспирантуру в Академгородке, где он провел четыре счастливых года.

«Академгородок в Советском Союзе был оазисом свободомыслия. Мы читали запрещенную литературу, участвовали в открытых диспутах, – говорит профессор Авербах. – Здесь я понял, что социализм как экономическая система – утопия. Когда наши войска в 1968 году вошли в Чехословакию, академгородок восстал. Видные ученые писали письма в правительство. Вскоре их стали лишать ученых званий. Я рад, что застал время расцвета Академгородка. Там я защитил диссертацию по экономической кибернетике».

После этого Авербах вернулся в родной политех и начал читать лекции.

«Своим студентам я сразу сказал – пересказывать учебник не буду, – продолжает он. – Я давал им то, чему сам научился: математические методы, основы кибернетики, рассказывал, как должна работать наша экономика и почему не работает. На меня копилось дело в «компетентных органах». Вскоре я заметил, что в аудитории у меня студентов больше, чем в списке».

Довольно быстро в голову молодого преподавателя пришла идея создать научно-исследовательский институт, который бы стал внедрять системы управления. В 1971 году его удалось открыть. Дело очень быстро раскрутилось, разработки этого вуза использовались по всем Союзу. Однако быстро начались и проблемы. На Льва Исаевича, который был директором, стали давить партийные органы – слишком много у него работает людей с «плохими» фамилиями. Дескать, по области средний процент евреев – 3,4, а в НИИ их 24 процента. Доказывать, что это действительно талантливые люди, было бесполезно. Пришлось подобрать другого директора, а самому уйти в тень.

А в 1987 году в ЧПИ начал создаваться новый факультет – «экономики и предпринимательства». По задумке, люди с высшим техническим образованием могли научиться там экономике. Уже потом появились «детки» – молодые студенты, поступившие после школы. Лев Исаевич работал там с первых дней.

«У меня была очень интересная аудитория, – рассказывает он. – Она меня многому научила, потому что приносила проблемы «снизу». Кадровые преподаватели не могли с работать с этими студентами, потому что не всегда знали ответы на их вопросы. Сложился очень интересный педколлектив, состоящий из практиков. Через несколько лет у факультета открылся филиал в Нижневартовске. А в 2000 году появился филиал моей кафедры в Нью-Йорке для русскоязычного населения. 56 человек там получили конвертируемые дипломы. Это было прекрасное время».

Дети выбрали Америку

А в 2001 году Лев Исаевич…уехал на ПМЖ в США. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассказать о его детях.

Старший сын Игорь рос очень талантливым мальчиком. Окончил школу с золотой медалью, в 11 лет выполнил норму первого разряда по шахматам, в 12 стал чемпионом области, в восьмом классе выполнил норму кандидата в мастера. В пятом классе победил в сеансе Тиграна Петросяна, два раза сыграл вничью с Михаилом Талем и один – с Гарри Каспаровым. А еще Игорь оказался математическим вундеркиндом. С пятого класса участвовал во всевозможных олимпиадах – от районных до всесоюзных – и отовсюду привозил только первые места.

«Игорь пошел в школу очень рано, – с гордостью рассказывает Лев Исаевич. – В 5-6 лет он уже читал серьезные книги. Мы долго уговаривали принять его в первый класс, доказывали, что он хорошо подготовлен. Помню, привели Игоря к директору, она показала на люстру и спрашивает: «Сколько тут лампочек?» «Ну, шесть», – ответил он. Директор снова: «А прочитай, что тут написано. Какая это буква?» Он молчит. «А эта?» Опять молчит. Директор уже на нас победоносно смотрит. Я говорю: «Игорь, что ты молчишь?» Он отвечает: «Ну «директор» там написано! Что дальше-то?» Его приняли. В десятом классе сочинение сына было признано лучшим – он насквозь проанализировал все романы Диккенса, показав, что структура типажей везде одинаковая. Настоящая литературоведческая работа! Учительница тогда написала: "Блеск!"»

Однако при окончании школы у мальчика начались проблемы с поступлением. Сначала его без объяснения причин не приняли в московский Физтех, о котором он мечтал. Потом «завалили» на экзаменах в МГУ. Роковой ошибкой стало то, что к своим документам юноша при поступлении приложил стопку грамот за победы в олимпиадах – экзаменаторы знали, с кем имеют дело и вместо обычных задач давали так называемые гробики. Это задачи олимпиадного типа, которые просто нереально решить на устном экзамене, хотя две из четырех он успел выполнить.

Поступать в челябинские вузы, куда мальчика готовы были принять без экзаменов, Игорь Авербах не стал. Год отработал во Дворце пионеров тренером по шахматам, а на следующий чудом поступил-таки в московский Физтех, который окончил с отличием и через два года защитил кандидатскую диссертацию. После чего вернулся в Челябинск и сразу разослал свое резюме по всем научным организациями мира. Вскоре пришло приглашение из Канады. Сейчас Игорь Авербах – профессор университета Торонто. Получил массу грантов, написал ряд научных публикаций, ездит по миру с докладами. Челябинск он навсегда покинул в 1991 году. В тот же год в США уехала дочка Льва Исаевича – 16-летняя Лера.

Когда девочке исполнился год, она начала слушать музыку. Ее мама, жена Льва Исаевича, работала в музучилище и была самым результативным педагогом – практически все ее студенты поступали в консерваторию. Занятия с учениками проходили и в доме Авербахов. Маленькая Лера росла под музыку. В четыре года она стала ходить на уроки, а в восемь уже солировала на фортепиано с симфоническим оркестром в областной филармонии. Научилась играть на пианино, флейте, скрипке и даже органе. С пяти лет начала писать музыку, а в 12 написала оперу – музыку и либретто, которую поставил областной оперный театр. Ее исполняли в Челябинске, области и Москве. Лера выигрывала все местные и российские музыкальные конкурсы. Ее посылали играть для академика Лихачева и Раисы Горбачевой. В 12 лет девочка написала рассказ «Долин» о психологии пожилого человека, который часто звучал по радио в исполнении Юрия Цапника. Вдохновила на его написание няня Марианна, которая воспитывала Леру с года и стала еще одним членом семьи Авербахов.

Летом 1991 году Леру пригласили играть на съезде коллекционеров и производителей часов в США. Американская публика была в восторге. Одна пожилая чета сразу взяла над ней опеку. Российские бизнесмены старались оградить ребенка от общения с американцами. Но в последний вечер съезда Лера позвонила знакомому своей мамы, который, услышав, как она играет, отвел ее в престижную высшую Джуллиардскую школу. Через пару часов Лере сообщили, что она зачислена. И хоть решение было неожиданным, родители не стали препятствовать счастью дочери. Девочка не знала языка и обычаев приютившей ее страны. Пожилые супруги Джонсон стали для нее вторыми родителями.

Уже через год Лера заняла первое место на международном конкурсе имени Игоря Стравинского в Чикаго, еще через год – на конкурсе Баха в Италии и получила Гран-при академии Моцарта в Зальцбурге. В 1996 она стала поэтом года русского зарубежья, в 1998 – номинантом Нобелевской премии в области литературы, в 2004 – композитором года. Сейчас в Европе с аншлагом проходят два балета, которые поставил на ее музыку лучший балетмейстер мира Джон Ноймайер. 9 сентября этого года в Германии с блеском прошла премьера ее «Русского Реквиема».

Новая страна – новая жизнь

«К тому моменту, когда я уезжал из России, у меня была прекрасная работа, остались в прошлом проблемы, – признается Лев Исаевич. – Я очень любил работать со студентами. И именно отсутствие контакта со студентами, дипломниками первые годы стало главной причиной ностальгии. Но у нас всегда была очень крепкая семья. Несмотря на то, что сын в Канаде, а Лера постоянно на гастролях, мы и сейчас живем одной семьей. Когда Лера работала над «Реквиемом», мы с женой прочитали ей вслух всего Томаса Манна. Так уж у нее мозги устроены: одновременно может слушать роман и сочинять музыку. К сыну ездим на одну неделю каждый месяц. Его жена еще до знакомства с Игорем стала нам второй дочкой. У нас растет любимая внучка. Игорь и Лера не жалеют для нас ничего. Например, когда у меня начала ломаться машина, дочка купила мне новую. Притяжение детей оказалось сильнее всего того, что меня тут удерживало».

Поначалу Лев Исаевич все силы отдавал нью-йоркскому филиалу своей кафедры. Однако вскоре он закрылся. Пришлось иначе зарабатывать деньги. Пособия, которое давали американцы, хватало на то, чтобы нормально питаться, платить за квартиру, телевизор и телефон. Но содержать машину на эти деньги невозможно.

«Мы с женой четыре раза проехали Америку от океана до океана, – улыбается Лев Исаевич. – Это наше хобби, которое стоит денег».

Супруга Льва Исаевича работает в консерватории Бостона. Сам он сначала преподавал русский, потом мыл окна. Сейчас занимается анализом транспортных потоков. Благодаря этому узнал Нью-Йорк, как свои пять пальцев.

«Мне нравится, что в Америке любая работа достойна уважения, – продолжает Лев Исаевич. – Мы с женой подрабатываем, чтобы меньше зависеть от детей. Конечно, они делают для нас многое. Когда я обмолвился дочке, что меня пригласили на юбилей факультета в Челябинск, она в тот же вечер позвонила и сообщила, что купила мне билеты. Сейчас мы в основном работаем на Леру. Только почту каждый день притащить – работа. Когда она, к примеру, пишет партитуру для разных инструментов, надо, чтобы у музыкантов такты совпадали. Мы их нумеруем. У нее жизнь расписана по минутам, нет времени даже не то, чтобы нарезать себе салатик, даже если продукты лежат в холодильнике. А вообще я понял, что в России работа – это образ жизни, а в Америке – способ обеспечить себе жизнь. Для меня раньше тоже работа была самоцелью. Сейчас появилась возможность пожить иначе. Мы путешествуем, смотрим удивительную страну. В Америке у меня появилось очень много друзей. Не приятелей, а действительно близких, надежных людей. Так что я ни о чем не жалею».