Приучит ли сочинение к чтению?

Россия должна вернуть себе статус самой читающей страны мира. С этим громким заявлением выступил Владимир Путин перед многочисленным Российским литературным собранием в университете Дружбы народов. Одной из таких мер может стать возврат к написанию сочинения выпускниками школ.

Вместе с президентом забили тревогу потомки выдающихся русских писателей и поэтов Лермонтова, Пушкина, Достоевского, Толстого, Пастернака, Шолохова, Солженицына. Главное, что их беспокоит – книга потеряла роль первичного источника информации и знаний. А на приобщение к печатному слову жители некогда самой читающей страны тратят всего девять минут в день – и это в среднем. Отсюда, по мнению литераторов, падение общего культурного уровня и обеднение словарного запаса россиян. Ведь «именно в литературном тексте живет и создается язык».

Очень низок процент книголюбов среди современных детей и молодежи, поэтому и начинать менять ситуацию, по мнению президента, нужно со школы. В частности, предлагается увеличить количество часов по литературе и с 2015 года вернуть в экзамен традиционное сочинение.

Однако все прекрасно понимают, что таких поверхностных мер для устранения столь серьезной «неполадки» не достаточно, поэтому нельзя обходить стороной и кадровый вопрос. Профессиональный уровень, багаж знаний, талант и харизма учителя имеют огромное значение. Но сегодня даже самые даровитые из учителей лишены возможности всецело отдаваться любимому делу: горы документации и отчетности, как известно, не способствуют рабочему энтузиазму. О необходимости избавиться от чрезмерной бюрократии в системе среднего образования говорили многие педагоги, присутствовавшие на встрече.

Также на собрании озвучили и обсудили идею создания Российского литературного общества – союза, который сплотил бы разрозненных литературных деятелей в масштабах всей страны. Президент РФ идею одобрил и пообещал оказать помощь – но чисто технического плана, дабы избежать обвинений в том, что «опять создается какая-то структура на потребу власти».

Было отмечено, что в первую очередь поддержка государства нужна нераскрученным писателям и книгам. Модные авторы сами найдут дорогу к своему читателю, а вот хорошая детская литература, качественные академические издания и собрания сочинений классиков порой обречены пылиться на магазинных полках.

Владимир Путин и участники собрания уже не первые, кто поднимал «литературную проблему» в этом году. Еще в октябре классик советского кино Карен Шахназаров предложил возродить в школе старую форму экзамена по этому предмету, а также сделать курс «руслита» обязательным во всех вузах.

В числе многих, инициативу режиссера полностью поддержала Наталья Солженицына. «Возвращение выпускного экзамена по литературе я бы приравняла к одному из важнейших шагов по обеспечению национальной безопасности, – отмечает вдова писателя и президент «Русского общественного фонда помощи преследуемым и их семьям». – Всякая деятельность, направленная на повышение культуры и грамотности людей в многонациональной стране, на сбережение и развитие языка, объединяющего наши народы, способствует взаимопониманию и укрепляет целостность государства. Не говоря уже об уровне образованности его граждан».

Что касается плеяды современных литераторов, то здесь мнения далеко не столь однозначны. Вот как комментирует ситуацию Владимир Козлов – автор нашумевшего в свое время романа «Гопники» и ряда других произведений, отличающихся предельным реализмом и изобилующих табуированной лексикой: «Сделать Россию «самой читающей страной» государственными усилиями невозможно. Уроки литературы в школе тем более не помогут – меня, например, они в свое время скорей отталкивали от чтения, – признается Владимир. – Но в идеале, школьникам нужно давать самую разную литературу, в том числе и неформатную.

Я отчасти разделяю позицию людей, которые утверждают, что классической культуре пришел, мягко говоря, конец, и она больше не актуальна. Нет, если кому-то по-настоящему нравится что-то из классики – отлично! Но когда человек просто грузит себя тем, что раз классика – значит обязательно хорошо, – это уже идиотизм. Я в свое время прочел много классической литературы – прочел с интересом, но того кайфа, что испытываю от более современных книг, не получил».

«Вообще, то, что люди читают мало – большая проблема. И все меньше читают качественную русскую литературу, она вытесняется переводной попсой, – добавляет писатель. – Происходит то же самое, что в кино, где доминируют голливудские блокбастеры. Отчасти виноваты и мы, авторы, но больше всего – уроды-издатели и вообще вся околокнижная тусовка. За последние лет семь-восемь было выпущено и премировано море всякой мутотени, которую никто читать не хочет и которая отбивает желание в принципе читать современную русскую прозу».

Но что думают по этому вопросу простые учителя и вузовские преподаватели?

«К призыву сделать Россию самой читающей страной я отношусь как к красивому лозунгу, – говорит учительница литературы и русского языка челябинской школы № 75 Нина Сельницина. – Конечно, хотелось бы, чтобы наша страна вернулась в этой области к лидирующим позициям. Но одним махом, просто увеличив число уроков, положение вряд ли удастся исправить. Тем более, сейчас очень трудно объяснить детям, зачем им вообще нужно читать, когда есть огромное количество фильмов, аудиокниг, те же соцсети. У ребят, которые прекрасно контактируют в виртуальном пространстве, часто возникают проблемы с «нормальным» общением. На тех же уроках литературы, когда надо грамотно изложить свою точку зрения, многие не могут связать двух слов».

«Читать классические тексты современным школьникам тяжело, и их можно понять, – продолжает наш респондент. – Они привыкли к совсем другому ритму жизни, им не хватает динамики. Но сбрасывать классическое наследие с корабля современности мы не имеем права – хотя бы потому, что это богатство нашей культуры, наша история».

По словам Нины Сельнициной, разбавить программу можно современными авторами, но школьный курс литературы и так преподается очень сжато. Ведь показать ученикам всю глубину и все философские подтексты таких фундаментальных романов, как «Война и мир», «Отцы и дети» или «Обломов» в принципе невозможно. А перед учителями ставится задача, по сути, невыполнимая – дать детям адекватное представление об этих произведениях за один-два учебных часа.

«Раньше в 10–11 класс шла, если можно так выразиться, ученическая элита. Люди, действительно настроенные на получение академического образования, хороших знаний и оценок, – добавляет она. – И вопроса о том, надо ли читать книги по программе, у них не стояло. А большая часть ребят уходила после девятого класса осваивать рабочие специальности, что было абсолютно нормально. Сейчас мы это потеряли. Но я считаю, что литература нужна всем без исключения, независимо от профессии. Я противница базаровского нигилизма, когда искусство оценивается только с позиций практической пользы.

И если предложение Шахназарова все же примут, я не думаю, что экзамен вернется точно в такой же форме, как в советские времена. Все равно что-то изменится, модернизируется. И от того, что именно изменится, зависит очень многое. И мое отношение в том числе».

Преподаватель отечественной литературы ЧелГУ Елена Панова отмечает, что еще 10-15 лет назад вчерашние школьники приходили в университет более начитанными, чем сейчас. Среди причин педагог называет отсутствие пресловутого ЕГЭ и еще не перекроенные на современный лад учебные планы. Сегодня, по ее словам, качественное преподавание литературы сохранилось только в лицеях и гимназиях с углубленным изучением гуманитарных предметов. Если же перед школой не стоит задачи сохранять статус «профильного» заведения, уровень знаний выпускников, как правило, удручающий.

«Однажды мне довелось вести подготовительные курсы для абитуриентов журфака, – рассказывает Елена Панова. – Я говорила какие-то простые вещи, цитировала общеизвестные крылатые фразы из того же «Горя от ума» и «Недоросля», а у них глаза округлялись – все это они слышали впервые.

Если сейчас мы резко взвинтим количество уроков, это первым делом вызовет у детей отторжение. Но позднее, возможно, и принесет положительные плоды. Сегодняшние ученики поймут, что читать в любом случае надо, иначе попросту не потянешь программу. И своим детям они потом будут втолковывать то же самое».

«А вообще, нужно в первую очередь менять сознание человека, а не загружать его кучей учебных часов, – продолжает она. – Непоследовательность государственной политики в сфере образования пугает меня куда больше, чем проблема малочтения. Все-таки нельзя сказать, что люди у нас в стране перестали читать совсем. Внутренняя потребность в книжном слове у русского человека сохранилась, хоть он и предпочитает сейчас отнюдь не классику».

С предложением вернуть в школу старую форму экзамена учительница полностью согласна: «Тесты ЕГЭ и другие веяния западного образования применительно к литературе – это оцифровка вещей, которые как раз не должны быть оцифрованы, – считает педагог. – Конечно, проверка на знание сухих фактов и мелких деталей выявляет, насколько хорошо учащийся ознакомился с текстом произведения, но ведь этап осмысления куда важнее. А его сейчас наоборот отодвинули на задний план».

«Но я не уверена, что обязательный курс литературы нужен на всех без исключения факультетах, – сомневается педагог. – Хотя бы потому, что это противоречит системе «бакалавриат + магистратура», к которой мы так долго шли. По идее, бакалавры должны изучать только практикоориентированные дисциплины, а магистратура подразумевает научное осмысление пройденного за первые четыре года. И будет очень трудно как-то логически объяснить студентам-инженерам или математикам, зачем им нужна еще и русская классика».

Елене Пановой как опытному преподавателю неоднократно приходилось прибегать к альтернативным методам стимуляции читательского интереса. Например, в период ее работы в школе на старшеклассников отлично подействовало упоминание на уроке пикантного момента с «розовым талончиком» из романа Евгения Замятина «Мы» (кто читал – поймет). В итоге совсем не маленький опус Замятина в полном объеме одолел весь класс.

Но насильно любовь к чтению не привить. Человеку необходимо найти «свою книгу», «свою литературу», которая станет для него настоящей спутницей на определенном этапе жизни.