Алла Точилкина, директор Челябинского молодежного театра: «Я против, когда историю начинают с нуля»

Алла Точилкина после долгих лет «потопов» починила крышу Камерного театра и Союза театральных деятелей. Не так давно она стала директором Челябинского молодежного театра, оставив камерный в полном хозяйственном ажуре. А театралы любят актрису Аллу Точилкину. О высоком напряжении между полюсами актрисы и директора, о любви и преемственности, о смелости брать на себя ответственность мы говорили с сегодняшней героиней «Харизмы».

– Алла Сергеевна, театралы вас знают как актрису Мастерской новой пьесы «Бабы». В Челябинске вы – единственный директор театра, который одновременно играет и на сцене?

– Еще есть Александр Березин в театре «Манекен», который одновременно и актер, и директор.

– Да, но он руководит тем театром, в котором играет. А как отреагировали актеры сначала Камерного театра, потом Молодежного, когда ими пришла руководить актриса театра «Бабы»?

– Подчеркну еще: «командовать»! (Смеется.) Да, ситуация не самая простая. Мотивы у двух этих профессий абсолютно разные. Актер всегда находится в добровольном подчинении художественной воле режиссера; директор же – управленец. В этом, на мой взгляд, заложен серьезный конфликт. С другой стороны, как утверждают физики, дуга напряжения между полюсами с разными зарядами всегда очень мощная и яркая. Это меня и успокаивает, и будоражит одновременно – заставляет все время расти и совершенствоваться.

– И все-таки был момент, когда вы, став директором Камерного театра, решили отказаться от работы на сцене?

– Это было осознанное решение, связанное с тем, что в Камерном театре на первом же собрании меня спросили: «Вы приведете сюда театр «Бабы», а нас по боку»? Естественно, я поняла, что сценой придется пожертвовать. Но в первую очередь для того, чтобы создать все необходимые условия для работы театра, которым я была назначена руководить. Выбор был сделан, и я попрощалась с публикой, в последний раз сыграв «Солдатские письма» в мастерской Елены Калужских.

– Почему же вскоре это решение изменили?

– Ситуация того потребовала: одна из актрис театра «Бабы» сломала ногу, вторая ушла в декретный отпуск, а билеты на спектакли были уже проданы... Я не могла отказать Елене Васильевне, которая сказала: «Надо, Алла»! И вскоре поняла, что мой выход на сцену в какой-то степени даже провоцирует актеров театра, которым я руковожу, конкурировать. (Смеется.) И сегодня труппа Молодежного театра тоже следит за тем, как я работаю на сцене.

– В Молодежном театре вам не задавали вопроса, а не приведете ли вы за собой мастерскую «Бабы»?

– Нет. Думаю, все уже поняли серьезность моих намерений в качестве директора театра. Я принципиально не собираюсь играть на сцене того театра, которым руковожу.

– Как скоро вы приняли предложение возглавить Челябинский молодежный театр? Ведь и здание этого театра, и коллектив – на порядок больше, чем у камерного.

– Во-первых, это театр с большой историей, с мощными традициями. В нем работали и продолжают работать сильные творческие люди, благодаря которым у театра творческие взлеты, большие удачи. Да, не скрываю, мне было страшновато принимать такое решение. С другой стороны, я никогда не отвергаю шанса, предлагаемого судьбой. Все сложилось так, что надо было принять это решение.

– Трудно было расстаться с Камерным театром, стал ли он родным за прошедшие там три года?

– Мысленно до сих пор еще никак не расстанусь. (Смеется.) Конечно, это большой в моей жизни этап. Было много сложного и серьезного. Это была новая для меня профессия – директор театра. Но этап замечательный, потому что и побед радостных было немало, и ярких впечатлений. Но надо идти вперед, начинается следующий этап. Радует то, что уходила я из Камерного театра с чистой душой, понимая, что хозяйство налажено, организовано.

– В Камерном театре было сделано очень многое за три года.

– Правда, начиная с системы вентиляции, которой не было на сцене, заканчивая ремонтом зрительного зала и кровли, которая теперь не течет; в том числе и над зданием Союза театральных деятелей, где в дождь всегда стояли тазы и ведра. Но ведь и для меня это был очень хороший опыт, который можно теперь использовать в Молодежном театре.

– Здесь с чего начнете?

– С самых насущных проблем. Здесь тоже большая проблема с кровлей, во время весенней пурги с крыши сорвало несколько листов железа, предстоит устранить последствия этой аварии. К тому же здание нашего театра является историческим памятником архитектуры. В этом году ему исполнится 110 лет. Молодежный театр состоит из трех зданий, построенных в разное время, на разных фундаментах. Мне везет на историю: в Камерном театре мы обнаружили подвалы, когда исследовали фундамент; здесь тоже уже обнаружили таинственные пустоты под фундаментом, которые еще предстоит исследовать.

– Зданию Молодежного театра тоже требуется серьезный ремонт?

– Сегодня здание в прекрасном состоянии благодаря тому, что министерство культуры области и директор театра Роза Захаровна Орлова тщательно за этим следили. Тем не менее театр требует серьезных вложений. Надо сцену полностью реконструировать, зрительный зал требует ремонта. Но это проект длительный, сейчас мы готовим проектную документацию на реконструкцию.

– Алла Сергеевна, скажите честно, – трудно быть хозяйственником?

– Думаю, надо обладать определенным талантом, чтобы организовать хозяйственный процесс. И навыки нужны. И желание взять на себя ответственность. Надеюсь, конечно, на помощь Розы Захаровны, которая остается в театре. Но любое дело сложное, если им заниматься всерьез.

– Что-то изменится кардинально в творческих процессах театра с вашим приходом?

– Продолжатся процессы его творческого развития. А принципы преемственности всегда делают эти процессы безболезненными и максимально продуктивными. Я против, когда историю начинают с нуля.

– Что ждет зрителей Челябинского молодежного театра в новом сезоне?

– В сентябре мы откроем сезон премьерой – спектаклем «Машина Чехов» по пьесе Матея Вишнека. Уже в августе в театр приедет петербургский режиссер Сусанна Цирюк и начнем работу над семейным мюзиклом. В нем будет занята вся труппа. Работа с таким режиссером всегда позволяет держать труппу в хорошем работоспособном состоянии, гарантирует актерам профессиональный рост, что очень важно. Как известно, без этого труппа впадает в два состояния – либо депрессии, либо агрессии. (Смеется.)

– Что это будет за спектакль?

– Это будет красивая сказочная музыкальная история, интересная не только детям, но и родителям. Мы по-прежнему стремимся привлечь в театр именно семью. Очень важно, чтобы дети приходили в театр не только с классом, но и с родителями! В будущем сезоне также предстоит работа над новой сказкой по русскому фольклору для зрителей среднего и старшего школьного возраста, и традиционный новогодний подарок – для всех возрастов.

– Продолжится ли сотрудничество театра с молодыми режиссерами России?

– Обязательно. В ноябре на базе нашего театра состоится Всероссийский фестиваль-лаборатория театров для детей и молодежи «КОЛЕСО». Пять молодых режиссеров покажут театральные этюды, зарисовки, из которых, дай бог, вырастет следующая театральная история на нашей сцене. А сейчас ведем переговоры с талантливым петербургским режиссером Евгением Зиминым, который в настоящее время работает в Перми. Это будет спектакль о добром и вечном, сделанный современными средствами. Евгений Зимин – режиссер, ориентированный на добро, красоту, любовь. Все то, чего сегодня порой не хватает всем нам. У меня двое детей, и я считаю, что они должны видеть в театре добрые, красивые спектакли, созданные талантливыми людьми. Черного в нашей жизни и без театра достаточно.

– Сегодня стоит вопрос, что Челябинскому молодежному театру нужен новый главный режиссер?

– Мы обсуждали этот вопрос с нынешним главным режиссером театра Михаилом Евгеньевичем Филимоновым, у которого в октябре заканчивается контракт. И пришли к согласию, что у Молодежного театра началась новая страница, которая требует нового художественного лидера. Переговоры с молодыми режиссерами уже ведутся. Но мы пока сталкиваемся с тем, что режиссеры сегодня не готовы быть главными, потому что главный режиссер – это не только постановщик, но еще и руководитель, ежедневно работающий с труппой и долгосрочным репертуаром. И, кроме того, режиссер берет на себя ответственность за весь театр, за его художественный уровень.

– Вам не кажется безуспешной надежда – найти такого человека в столицах и оторвать его от этих столиц ради Челябинска?

– Ситуация серьезная. И география иногда мало что решает. Надеюсь, в будущем году нам такого человека удастся найти. Я ставлю себе срок в один год, хотя загадывать – дело неблагодарное. Но театр не может существовать без художественного лидера.

– Слышала, что вы озадачили Елену Калужских – набрать в этом году курс для Молодежного театра?

– Да, потому что очень важны периодические вливания в труппу молодых актерских сил. У нашего театра давние связи с ЧГАКИ, многие наши актеры – выпускники академии культуры. Поэтому хотим нынче пристально посмотреть на абитуриентов.

– Будете сидеть в приемной комиссии?

– Конечно. Для меня это не ново, я почти 12 лет отработала на кафедре сценической речи в академии культуры.

– Кстати, Мастерская новой пьесы «Бабы» вновь столкнулась с трудной ситуацией: одна актриса уезжает, другая вновь стала мамой... Вы останетесь на сцене?

– Как мы убедились за 15 лет, коллектив мастерской «Бабы» – организм с высоким уровнем выживаемости. (Смеется.) И он все время развивается, несмотря ни на что. Раньше не было своего угла, сейчас по-прежнему нет зарплат, но коллектив живет и работает. То, что касается моего репертуара, в новом сезоне он сохранится, а потом видно будет.

– Недавно «Бабы» вернулись с фестивалей в Сергиевом Посаде и Лионе. Был большой успех.

– В Лион мы ездили не впервые, нас там всегда ждут, всегда рады нашим экспериментам. И в этом году фестиваль вновь стал для нас любопытным опытом – первый наш спектакль был интерактивным, и мы впервые столкнулись с французским зрителем впрямую. Было непросто объяснить французам, почему воспитатель детского сада становится Дедом Морозом, почему дети водят хоровод... Пришлось выучить какие-то французские фразы, чтобы они понимали хотя бы лексику, с которой мы выходим на зрителя, чтобы можно было их раскачать и всех вовлечь в этот хоровод у новогодней елки...

– Удалось?

– Да, весь зрительный зал был в хороводе. (Смеется.) Мы справились и получили диплом «За лучший спектакль». Зал искренне аплодировал, хотя это был очень необычный для зрителей материал. Европа, конечно, отличается своей толерантностью. Они искренне готовы к восприятию любого сценического материала. К примеру, в фестивале принимали участие африканцы, которые показывали ритуальные, достаточно агрессивные танцы с копьями... Это очень экзотично! Французские зрители принимают и такое зрелище очень легко и открыто.

– А в Сергиев Посад вы ездили без Елены Калужских?

– Да, психологически было очень сложно. Некому было сказать перед выходом на сцену: «Собрались! Вы талантливые, я вас люблю, вы лучше всех!». (Смеется.) Но на сцене мы все время ощущали, что Елена Васильевна с нами, потому что ее энергетика всегда присутствует, мы это чувствуем.

– В спектакле «Блаженная Ксения» вы играете Смерть, надевающую на себя разные маски. Страшно играть такую роль? Как вжиться в этот образ?

– (Смеется.) Страшно было играть не Смерть. Я долго думала, как играть Кликушу, ведь то, что всегда происходит с юродивыми, вызывает психологический страх у окружающих, вплоть до неприятия всего этого. Как сыграть падучую, чтобы это было и художественно, и достоверно?! Этот момент для меня был самым сложным в спектакле. Что касается Смерти, я настраивала себя на то, что это неизбежно... (Смеется.) А как только я поняла, что все остальные восемь образов – это разные маски смерти, они тут же нанизались как бусины на одну ниточку. И все устремилось к одному – спросить в финале Ксению: «Ну что, ты готова»?

– Сложно играть Святую Ксению, Наталья Сколова делает это изумительно, но сыграть Смерть...

– После спектакля мы с Наташей буквально падаем и отрубаемся. Видимо, это происходит на каком-то биологическом защитном уровне. Казалось бы, все мы знаем, что смертны. Со страхом этого знания живем всю жизнь, стремимся не замечать его – у каждого свои приемы. Но когда ты это постоянно репетируешь!.. (Смеется.) Кликушу я дома репетировала, соседи, наверное, подпрыгивали, когда я начинала голосить: «Ой, да касатик мой погиб»! Это, конечно, эмоционально архисложно. Особенно думать об этом на репетиции в восемь часов утра! Но опять же мне помогала моя основная работа, с 8 до 10 утра я причитаю, а с 10 надо театром руководить. (Смеется.) И некогда думать о вечности, некогда слезы вытирать, у директора театра есть конкретные цели и задачи. А все вместе позволяло мне почувствовать и реальную жизнь, и метафизический ее пласт.

– Как семья отнеслась к решению возглавить сначала один театр, потом другой. Ведь театр, кем бы ты в нем ни работал, отнимает много энергии. На семью что-то остается?

– Первый сын у меня родился в 2003 году, но он, еще не родившись, с театром «Бабы» проехал 25 тысяч километров, мы тогда много гастролировали. Поэтому еще в материнской утробе он понял, что театр ему – дом родной. (Смеется.) Сыновьям сегодня даже нравится, что мама работает в театре. Они всегда приходят сюда с большой радостью. Младшему было полтора года, когда я стала директором Камерного театра, он практически вырос в том театре. К тому же у меня удивительные родные и близкие – родители мои, муж мой терпеливый, няня у нас есть замечательная. Но театр – это тоже семья, здесь работают только люди, которые ему преданы, здесь они всем сердцем и душой. У них другой подход к жизни, другая структура души. В молодежном театре много молодых актеров, которые тоже приводят своих детей на работу. И этот «горох» бегает по театральному закулисью, пока мамы и папы репетируют. Дети дружат, играют, и все они считают, что театр – самое счастливое место на земле.

– Наверное, это очень полезно, когда директор театра знает, что такое сцена, что есть актерский хлеб?

– (Смеется.) Геннадий Григорьевич Дадамян (Создатель и президент Высшей школы деятелей сценического искусства при ГИТИСе МК РФ. – Прим. авт.) однажды сказал: «Не пойму, как работает твой мозг: одна половинка – за директора, другая – за актрису?». Мне кажется, что чем больше руководитель знает о работе творческого состава, тем проще с ним работать творческому коллективу. Возможно, это одно из моих преимуществ. С другой стороны, иногда хочется вмешаться в творческий процесс... И тут надо вовремя наступить себе на язык, вспомнить, что в этом театре у тебя совершенно другие задачи. (Смеется.)

– Каким видите будущий театр?

– Я думаю, я мечтаю: со временем во всех театрах все директора будут понимать художественных руководителей, а все худруки – директоров. Театры всегда будут находить тот баланс, который позволит не только наполнять кассу, но и развиваться. Не надо думать, что только кассовые спектакли помогут выжить театрам. Зритель не глуп, «легкие» спектакли постепенно вымывают зрителя. Поэтому директор и режиссер, хотят они этого или не хотят, пойдут на сближение, иначе любой театр зачахнет. Сегодня не время личностных амбиций, сегодня время профессионалов, когда один профессионал слышит другого.

– В чем, на ваш взгляд, заключается профессионализм человека?

– В умении создать условия для работы другого профессионала. И видеть конечную цель.