Елена Кускова, директор Челябинской гимназии №48: «Наши учителя – не урокодатели, они – школожители»

Кто не знает 48-й челябинской школы? В этом году ей исполнилось 85 лет. Одни неизменно называют ее французской, другие – «школой у танка». История ныне гимназии №48 окутана флером особости. Так ли это видится ее директору Елене Кусковой изнутри?

– Елена Викторовна, как вы относитесь к перспективе обязательного ЕГЭ по иностранному языку?

– Очень рада тому, что сегодня заговорили о такой перспективе. Потому что современные выпускники школ должны хорошо знать хотя бы один иностранный язык, а лучше – два. Мир стремительно меняется. Сегодня практически нет границ, если говорить о науке, бизнесе, профессиональных связях. Поэтому в любой профессии знания иностранного языка – большой плюс. Это позволяет изучать профессиональную литературу на английском, французском, немецком. Если ты владеешь иностранным языком, у тебя возможностей профессионального роста гораздо больше.

– До сих пор россияне дискутируют по поводу нужности единого госэкзамена, у вас много вопросов и претензий к этой форме отчетности?

– Я являюсь председателем региональной предметной комиссии по французскому языку уже шесть лет. Когда в 2004 году начинался эксперимент по сдаче ЕГЭ, 48-я школа в нем участвовала. Я уже тогда была экспертом, работала в комиссии. И потому все происходило и происходит на моих глазах. Не соглашусь с тем, что ЕГЭ – это натаскивание и профанация. Если у ребенка нет глубоких знаний по предмету, он никогда не получит высокого балла. Я убеждена в том, что в ЕГЭ есть здравое зерно, потому что мои ученики сегодня могут поступать в МГИМО, МГУ, Высшую школу экономики благодаря своим знаниям, благодаря высоким баллам по ЕГЭ. Не думаю, что при сдаче экзаменов по старинке у них были бы такие возможности. ЕГЭ совершенствуется, и это хорошо, ради этого ежегодно мы анализируем результаты. На каком уровне было аудирование в первые годы, и на каком оно сейчас – небо и земля. Есть результат. Процесс идет, и если уж мы встали на этот путь, то нужно идти до конца. Бросать нельзя.

– Все ваши выпускники в качестве госэкзамена выбирают иностранный язык?

– Процентов 60, иногда ребята сдают и французский, и английский.

– Когда, на ваш взгляд, у школьников появился особый интерес к изучению французского?

– Специализированной школой с углубленным изучением французского языка мы стали в 1970 году. В то время директором 48-й школы был Максим Максимович Клайн, который сам владел несколькими языками и французским в том числе. Поскольку немецкая и английская школы в Челябинске к тому времени уже были, он решил открыть французскую. Интерес к французской школе возник сразу, хотя город наш был закрытым, а иностранцы нам казались инопланетянами.

– И не было возможности общаться с носителями языка, не каждый мог поехать во Францию.

– Конечно, но языковой дух в нашей школе был на такой высоте, что дети просто обожали французский язык. Я сама училась в этой школе, и первым французом, с которым нам удалось пообщаться, был один из специалистов-строителей магазина «Океан», который в то время возводился на северо-западе. Это был конец 70-х. Встреча проходила в актовом зале, собралась вся школа. Это было событие.

– О чем же вы говорили, о чем спрашивали?

– Конечно же, всех интересовало, как люди живут во Франции – их быт, культура, достопримечательности. Мы же об этом только читали, и хотелось знать – на самом ли деле все так, как в учебниках, в книгах.

– Когда вы в первый раз поехали во Францию?

– Достаточно поздно, к тому времени я уже окончила Тюменский государственный университет и преподавала в родной 48-й школе. Это было в 1997 году. Зато приехали мы на месяц, были неделю в Париже, неделю в Шампани и неделю в Альпах. Поездка состоялась по приглашению французской стороны. Это был ответный визит. Сначала французы побывали в Челябинске, в нашей школе, жили они в семьях. И затем прислали приглашение нам, четыре семьи из Челябинска поехали во Францию.

– Франция оказалась такой, какой вы ее себе представляли?

– Мы приехали в Париж. Оказавшись у Эйфелевой башни, я вспомнила карту Парижа, огляделась, и весь пасьянс сразу сложился. (Смеется.)

– Настолько хорошо вы знали Париж по карте?

– Без путеводителя можно было по Парижу гулять.

– Наверное, такое возможно только при наличии безграничной любви?

– Однозначно. Мы обожали французский язык, Францию и Париж. И позднее мне довольно часто приходилось слышать, что Францию наши дети и учителя знают лучше, чем сами французы. Нам с детства прививался дух французской культуры, языка. Для всех, кто учился и работал в этой школе, французский язык был главным.

– То есть языкового барьера вы не чувствовали, оказавшись во Франции?

– Нет. И всюду мы слышали только комплименты – как хорошо мы говорим по-французски. А когда люди узнавали, что мы из России, удивлению не было конца.

– В школе ведь изучают академический язык. А бытовая речь пестрит сленговыми словечками, как справлялись с этим?

– Конечно, сейчас возможностей больше – телевидение, фильмы, мультфильмы, газеты... Но у нас не было проблем никогда, потому что учить детей живому разговорному французскому мы начинали со второго класса. Когда в 90-х в Челябинске появились социальные проекты, в том числе, проект ЧИППКРО и французской ассоциации СЕМЕА, преподавателей 48-й школы привлекали в качестве переводчиков. И уровень знания языка позволял нам делать это на хорошем уровне, хотя мы не учились на переводчиков, мы – учителя.

– У вас была мечта выучить французский язык, или 48-я школа – выбор ваших родителей?

– Выбор мамы. В этой школе учились мои тетя и дядя. И в нашей семье 48-ю школу считали оазисом культуры. Я пришла в школу в 1976 году, к тому времени здесь уже были традиции, была слава, ее выпускники были успешными. Училась я с удовольствием, мне было не сложно – память у меня очень хорошая, язык давался легко. А первая поездка во Францию показала, что и калькирую я моментально – и нюансы речи, и особенности произношения. После этой поездки я долго говорила на родном языке с французским акцентом. (Смеется.)

– Отсев в языковой школе всегда был большим?

– Был и есть. Это не значит, что дети не способны учиться, просто не все могут с легкостью овладеть иностранным языком. Многие из тех, кто после восьмого класса ушли из нашей школы, сделали прекрасную карьеру на другом поприще, это нормально. Но я не скрываю, учиться в нашей школе всегда было трудно. Хочешь или не хочешь, иностранный язык – это зубрежка. Конечно, выстраиваются логические связи, важно ассоциативное мышление, но, если ты не выучил, не знаешь лексики, дело не пойдет. В старших классах учиться еще сложнее.

– Изменилась ли методика преподавания иностранных языков за эти годы?

– Сейчас мы вводим ФГОСы второго поколения. Но если говорить о нашей школе, то и мои учителя, и мы сегодня использовали и используем современную методику преподавания – развивающие методы присутствовали всегда. По-другому иностранный язык выучить нельзя. Мы отрабатываем все компетенции – аудирование, говорение, письмо, чтение. На каждом уроке есть все. Во-первых, благодаря этому дети переключаются и это не снижает их активного интереса. Они не могут целый урок заниматься переводом текста. Но если во время урока они составляют афишу, придумывают сценарий к фильму или выступают режиссерами и актерами, то они все время во взаимодействии – им нужно говорить, использовать больший объем лексики, получать навыки произношения и так далее. Так было всегда, поэтому нового в современных методиках для нас не так много. И когда я училась, и сейчас у нас есть свой театр, различные научные проекты, мы и поем, и танцуем, и по виртуальным музеям гуляем... Все это мотивирует ребенка изучать язык. Если не заразить его любовью к языку, толку не будет.

– Почему после окончания школы вы выбрали Тюменский университет?

– Сестра моего одноклассника окончила этот университет как раз к тому моменту, когда нам нужно было поступать. Ее рассказы о романо-германской филологии, которой здесь в университетах не было; о преподавателях Тюменского университета возбуждали огромный интерес, хотелось к этому прикоснуться. И я поехала в Тюмень. В то время я мечтала быть переводчиком, хотя в учительскую профессию была влюблена с детства. Но в юности всегда хочется расширить горизонты. (Смеется.) Название «романо-германская филология» меня очень влекло.

– Ожидания оправдались?

– Ни разу не пожалела. У нас была очень сильная кафедра. Декан нашего факультета Людмила Сергеевна Макарова, приехавшая в университет по приглашению из Иркутска, была с шармом настоящей француженки. Всем нам хотелось ей подражать. Состав преподавателей был очень сильный. Кроме того, в университете работали носители языка, это уже практиковалось. Все преподаватели-французы были молоды, интересны, умны. Причем каждый год университет приглашал новых преподавателей, из разных регионов Франции, что тоже немаловажно. Мы с головой погружались в язык, наша любовь к французскому все росла и росла.

– А куда сегодня поступают ваши выпускники?

– Очень широкие возможности сегодня у детей. И в канадские университеты поступают, во Франции и Швейцарии учатся. В девятом классе наши дети сдают экзамен по французскому языку международного уровня B1. И это уже дает возможность поступать в некоторые учебные заведения Франции. А в 11 классе дети сдают экзамены B2 уровня, что открывает им путь во все университеты Франции, причем с получением грантов на обучение. Многие наши выпускники учатся в Москве и Санкт-Петербурге. В МГИМО наши дети учатся, в Высшей школе экономики, в МГУ. И лингвистов много, но и медиков немало. Латынь они начинают изучать с десятого класса, поэтому наши юристы и медики не страдают в вузе, им не надо зубрить там латынь.

– Переводчик – это детская мечта, а желание стать учителем у меня всегда было очень серьезным. Учителем я стала еще в первом классе. Моя младшая сестра начала в четыре года читать, потому что я ее учила, учила и учила. (Смеется.) Когда она пришла в 48-ю школу, в первый класс, то уже знала французские слова. Не случайно выпускники нашей школы возвращаются в нее учителями. Во все времена педагогический состав 48-й школы был харизматичным. Они заражали нас примером своим, хотелось быть похожими на них. Учитель для нас – это была высота, особая каста.

– Когда вы стали учителем, почувствовали, что принадлежите к особой касте?

– Ни разу не пожалела, что стала учителем. И мне очень повезло, что после окончания университета я сразу попала в свою школу. Редко у нас бывают вакансии. Правда, год мне пришлось преподавать английский язык. Как раз в 1991 году, когда я пришла преподавать, английский язык вводили в нашу программу вторым иностранным. Так получилось, что я была в числе первопроходцев. А потом перешла на свой любимый французский.

– В это время в школу в качестве преподавателей стали привлекать носителей французского, английского языков? Известно, что у вас работала дочь британского врача Колина Рейнера.

– Меня на работу принимала Загира Андреевна Сафарова, она стала директором после Максима Максимовича и была сторонником инноваций. Ее уже нет с нами, но я уверена, что и сегодня она была бы самым современным директором и учителем. В то время, когда я пришла в школу, все инновации были на вооружении: мозговые штурмы, приглашение иностранных преподавателей, московских и петербургских коллег. Мы были открыты всему новому. Загира Андреевна начала готовить школу к переходу в статус лингво-гуманитарной гимназии. Ее начинания продолжила Любовь Филипповна Седельникова.

– Сейчас продолжается ваш совместный с посольством Франции в России образовательный проект? Что это дает детям?

– Да, мы являемся билингвальной секцией этого проекта. С посольством Франции в России подписана хартия. И в этом году мы остались в проекте, хотя посольство сильно сократило число участников. Было 27 секций по России, сейчас останется 15. Благодаря этой программе мы изучаем на французском языке историю и литературу. Итогом работы становятся научные проекты, которые ребята защищают в присутствии экспертов посольства. Работа начинается в восьмом классе, а в десятом проводится защита проектов. Участники проекта получают сертификат, что окончили билингвальную секцию. Он приравнивается к международному уровню знания иностранного языка B2. И с этим сертификатом также можно поступать в любой университет Франции.

– Скажите, вы без страха взяли в свои руки такую известную школу?

– Еще с каким страхом! Это же была огромная ответственность, потому что школа была поднята моими предшественниками на такую высоту! Очень тяжело было первое время, и огромное спасибо коллективу школы за поддержку. Есть особенные сложности, когда ты в своем коллективе становишься руководителем. Сейчас мы уже привыкли друг к другу в новом качестве.

– Елена Викторовна, вы согласны с мнением, что у современных детей клиповое сознание?

– Зато они просто чемпионы по сбору, по считыванию информации. Сам ритм жизни их к этому подталкивает. Мы же сегодня просто несемся во времени. Причем это характерно для россиян, мы как будто стремимся что-то наверстать. И этот темп мы задаем своим детям, не уставая повторять, что нужно многое успеть. Вы не увидите такого в европейских странах, жизнь там размеренна и спокойна. В нашей школе учатся дети, которые приехали из Канады, из Франции. Они там начали учиться в школе, потому что родители на тот момент работали за рубежом. А теперь вернулись в Челябинск, и дети пришли учиться в нашу школу. Для них наш темп – что-то заоблачное. Они еще только читают, а мы уже и пишем, и размышляем, и вопросы задаем. Был такой случай недавно: пришел папа – француз по происхождению – с предложением изменить расписание в школе. Он считает, что ребенку очень тяжело учиться в нашей гимназии. «Во Франции в среду не учатся, а в субботу учатся только первую половину дня», – таков был его аргумент. Но по изучению языка французы нам отдают пальму первенства! (Смеется.)

– Размышляют ли современные дети о происходящем, о жизни?

Дети стали более практичными, и они не становятся глупее, они просто другие. Я вижу одаренных, мыслящих, ищущих детей. Их по-прежнему много. Наша проблема в том, что мы не можем принять их такими , какие они есть, мы все время пытаемся все измерять своими стандартами. Это неверный ход. Нужно учитывать, что сменяемость поколений убыстряется. Если раньше можно было говорить о том, что пришло совершенно иное поколение, через десять-пять лет, то сегодня это приходится констатировать каждые три года. Не удивительно, что мы не понимаем своих детей, а они – нас. Но это наша задача – достичь понимания. Мы должны стараться понять, в чем их правда.

– Что вы делаете для того, чтобы быть современницей новых поколений?

– Мне, наверное, в этом плане легче, потому что я все время нахожусь среди детей, по-прежнему веду уроки, внимательно за ними наблюдаю, пытаюсь понять их интересы. Нельзя только себя считать правым и мудрым, нужно к ним прислушиваться, улавливать, что им интересно. Иначе они не будут учиться с отдачей. Именно поэтому мы постоянно меняем учебные материалы, выбирая более современные, затейливые. Нужно же мотивировать ребенка.

– У ваших учеников остается время на увлечения?

– Время есть на все. После уроков мы и хореографией в школе занимаемся, и туризмом, и фотографией, и музейным делом, и робототехникой, физкультуре большое внимание уделяем. Очень давно школа активно занимается туризмом, есть у нас такие азартные энтузиасты. Ребята наши и на Тянь-Шане побывали, и на Эльбрусе. В прошлом году мы заняли первое место во всероссийском походе, в этом году – второе.

– Особая любовь к физической культуре в вашей школе была всегда? Вы тоже влюблены в спорт?

Со школьной скамьи. Мы играли в волейбол, в мое время была в школе очень сильная команда по волейболу, занимали призовые места. А сейчас я увлечена плаванием.

– В самом начале разговора вы сказали, что в ваши школьные годы было много харизматичных учителей, сохранился ли этот статус-кво сегодня?

– Сохранился. Наши учителя по-прежнему не просто урокодатели, они школожители. (Смеется.) То есть приходят на работу не просто уроки давать, они живут жизнью школы, любят свое дело, учеников своих. Это патриоты 48-й школы. У нас сегодня есть учителя, которые работали в школе, когда я была ученицей. Например, Раиса Николаевна Овчинникова. И сегодня она самый современный педагог. Дети ее очень любят. И я всегда с удовольствием посещаю ее уроки математики. А кафедра французского языка у нас практически на 60% состоит из тех, кто окончил эту школу. И другие предметы преподают наши выпускники. Они возвращаются после университетов в 48-ю школу как на родину.