Николай Антипин, аспирант ЧелГУ, научный сотрудник Челябинского краеведческого музея: «Ничего интересного мне мимо меня не пробегает»

Разве не любопытно, чем живет без пяти минут кандидат исторических наук? Николай Антипин в 2010 году окончил исторический факультет ЧелГУ. Но к тому времени в Челябинске уже были изданы книги, материал для которых подготовил научный сотрудник областного краеведческого музея Николай Антипин. С чего начиналось его увлечение историей? Где живут самые правдивые исторические данные? И почему политики всех стран мира заинтересованы в исторических мифах? Об этом и многом другом мы говорили с сегодняшним героем рубрики.

Сказки из реальной жизни

– Когда выбрали исторический факультет ЧелГУ, кем представляли себя в будущем – учителем истории в школе?

– Никогда не хотел работать в школе. Так получилось, что даже с педагогической практикой в университете разминулся. В 2008 году, когда она предполагалась, я стал победителем всероссийской университетской олимпиады по истории, которая включала проведение открытого урока. И мне этот открытый урок засчитали как педпрактику.

– Не хотели возвращения в школу учителем, потому что не любили ее учеником?

– Да нет, школа оставила очень хорошие воспоминания. Я учился в 59 школе на окраине Челябинска – на северо-востоке. Не знаю, как сейчас, но в мое время это была очень хорошая школа. Директору школы, который, кстати, был историком, удалось собрать замечательный коллектив учителей, и упор тогда делался на гуманитарное образование. Школа только укрепила мой интерес к истории, который возник в раннем детстве.

– Почему возник этот интерес?

– Родители покупали мне исторические книги, адаптированные для детей. Для меня они стали продолжением сказок. Только это были сказки из реальной жизни. (Смеется.) Я очень полюбил книги по истории, а потом, когда впервые попал в архивы, моя любовь укрепилась окончательно.

– На каком разделе истории сегодня специализируетесь?

– История ХХ века, хотя интересует и более ранняя история – ХVIII-XIX веков. Дело в том, что я очень люблю работать с первоисточниками, но в Челябинске документов древнее ХVIII века найти трудно.

– Есть любимая историческая тема?

– Она появилась еще в школе и связана с историей русско-японской войны. В архиве я обнаружил много документов, подтверждающих, что в Челябинске была развернута сеть военных госпиталей. В то время через Челябинск проходили огромные людские потоки, не говоря уже о военных грузах в сторону Дальнего Востока. А в Челябинск прибывали эшелоны с ранеными. Все это вносило огромные перемены в уже устоявшийся уклад жизни города. С моим учителем Мариной Сергеевной Салминой мы нашли в архиве источники, документы, с которыми до нас никто не работал, и приоткрыли этот небольшой кусочек истории.

– Что это за документы?

– Делопроизводственные документы госпиталей, которые располагались в Челябинске и Миассе. Их было четыре. А также документы городской управы, связанные с функционированием этих лечебных учреждений. На фоне делопроизводства и официальной переписки можно проследить конкретные человеческие судьбы: врачей, раненых, которых было более 10 тысяч человек, есть поименная база данных.

– Правда ли, что необычные деревья на перекрестке проспекта Ленина с улицей Красной были посажены ранеными одного из госпиталей того времени?

– Да, эта история была открыта и описана краеведом Владимиром Борисовым. В свое время я ее подхватил и стал популяризировать. Владимир Борисов нашел рассказ об этих соснах в воспоминаниях очевидцев событий. В доме на перекрестке Красной и Ленина, действительно, располагался один из лазаретов. Этот дом некогда принадлежал господину Сапеги-Ольшевскому, который был выслан из Польши за участие в одном из восстаний. Во время русско-японской войны он это здание передал во временное пользование Александре Николаевне Нарышкиной – жене видного государственного деятеля Российской империи, которая организовала лазарет. История этой женщины удивительна. Она во время русско-японской войны на собственные деньги открыла в Челябинске два лазарета и столовую для больных и раненых. И всё это время жила здесь. Кроме того, спонсировала деятельность лазарета «Красного Креста» на переселенческом пункте. Сохранилась ее переписка, которая показывает, что это была очень амбициозная женщина. К примеру, как можно понять из ее писем, городского голову Челябинска Александра Бейвеля и начальника Казанского военного округа она ни в грош не ставила. Письма свидетельствуют, что она на тот период считала себя в городе самой главной и заправляла всеми делами единолично. Конечно, это не так. Но вокруг нее вращались многие и многие, через ее руки проходили огромные денежные суммы, она имела очень большой вес в обществе и очень многое сделала для раненых.

– Здания этого лазарета на перекрестке Красной и Ленина не сохранилось?

– На его основе был возведен ныне существующий четырехэтажный жилой дом. Первый этаж этого дома – историческое здание. Возле него и были посажены лиственницы. По воспоминаниям очевидцев, один из раненых привез семена с Востока и, умирая, попросил посадить их в саду лазарета. Его завещание было выполнено. Несколько лет назад была проведена научная экспертиза, и установлено, что это действительно дальневосточные лиственницы. К сожалению, здесь, в Челябинске, это дерево не дает семян, то есть такую лиственницу нельзя размножить.

– Первоначально деревьев было больше?

– Несколько деревьев спилили, когда стали расширять проезжую часть проспекта.

– Никто не высказался против, ведь и деревья, и их история уникальны?

– Тревогу стал бить как раз Владимир Борисов, когда сначала осталось 8 деревьев, а потом пять. Недавно, когда делали съезд с проспекта на улицу Красную в сторону дворца спорта, обсуждался вопрос о том, что нужно спилить еще две лиственницы, которые мешали. Вновь эта тема возникла. Но лиственницы удалось сохранить, сейчас осталось пять «японских» деревьев. Можно сказать, что это своеобразный памятник русско-японской войне и роли нашего города в той войне.

– В Челябинске не только старых деревьев, но и старых зданий сохранилось до обидного мало.

– Да. Буквально этим летом был снесен еще один старинный особняк, который располагался возле здания областной прокуратуры на улице Елькина. Досадно, что не вступились за него структуры, призванные охранять историко-архитектурное наследие. Тем больнее такие события для Челябинска, потому что исторических зданий в городе очень и очень мало по сравнению с Екатеринбургом, Оренбургом, Уфой. Мы-то уж точно должны каждое здание беречь.

– Вы не в курсе, как город распорядился особняком, где раньше располагался геологический музей?

– Все знают, что этот особняк имеет очень интересную историю. Здание построено в 1850-е годы и было одним из первых каменных зданий в Челябинске. Это дом Шиховых и Покровских. После того, как геологический музей был закрыт, приняли решение передать здание Центру историко-культурного наследия и открыть там городской музей. Но затем решение было изменено. Сейчас ходят разговоры о том, что здание передано администрации «Кировки». Печально, что никакого движения в ремонте этого здания не наблюдается. Оно пустует, а потому ветшает. Думаю, что в этом здании все-таки уместнее создать музей. Еще 70 лет назад первый директор краеведческого музея Иван Горохов предлагал создать в Челябинске «музейный квартал». Улица Труда с краеведческим музеем, музеем искусств и городским музеем в особняке Покровских может стать «музейной» улицей города, этому будет способствовать и близость с «Кировкой».

Сколько лет музею?

– Николай, почему вы приняли необычное для современного молодого человека решение – стать музейным работником?

– Я пришел сюда работать, будучи студентом ЧелГУ. Был здесь на практике, когда изучали музееведение. А потом мне позвонил мой друг, который устроился на работу в краеведческий музей и узнал, что есть еще одна вакансия научного сотрудника. И я решил немного поработать в музее, но не думал, что это затянется на три с половиной года. (Улыбается.)

– Вас никто не отговаривал, ведь это, скажем так, не хлебное место?

– Меня никогда никто не отговаривал и не пытался давать советов, куда идти и что делать. И это правильно. Мне некого будет упрекнуть в ошибках, кроме самого себя. Я сам решил, сам выбрал. Главным доводом в выборе был интерес. Хотя, конечно, денежный вопрос важен. И он стимулирует меня не довольствоваться тихой музейной жизнью. Кстати, во всех странах мира музейные зарплаты невелики в контексте уровня жизни разных стран, конечно. Поэтому в музеях, как правило, работают не очень амбициозные люди.

– Вы к ним не относитесь?

– Пожалуй, нет. Я стараюсь выходить за пределы музейной работы, занимаюсь тем, что приносит дополнительный доход и одновременно расширяет круг моих знаний и интересов в области истории.

– Что входит в обязанности научного сотрудника музея?

– Сфера деятельности очень широка, в том числе провожу и экскурсии, но главное – работа с экспозицией и проведение исследований. Мне было предложено исследовать историю самого музея. Итогом этого исследования стали две книги: сборник документов и статей, посвященных основателю музея Ивану Горохову; и монография по истории музея с 1913 по 1957 год.

– Автором которых являетесь вы?

– Это мой первый опыт. Для меня это событие было очень важным, потому что в 2010 году, когда вышла первая книга, я был еще студентом университета. И это был полезный опыт работы в архиве и в изучении музейного фонда. Кроме того, это позволило мне познакомиться с музейной работой, со спецификой построения фондов, о богатстве которых я узнал очень многое. К примеру, о том, что у нас очень большая коллекция старых фотографий (с начала ХХ века), рассказывающих о Челябинске и Южном Урале. Сейчас она исследуется.

– Ее начал собирать Иван Горохов?

– Да, об этом человеке хочется сказать особое слово: 40 лет он был директором этого музея. Большая редкость. Я знаю лишь еще один пример столь длительного директорствования – Ирина Антонова 51 год возглавляет Музей изобразительных искусств имени Пушкина в Москве. Эти примеры доказывают: чтобы достичь яркого результата, в музее надо работать долго. Об Иване Горохове можно сказать: он создал этот музей. Из того, что мы видим в экспозиции, что хранится в фондах – фотографии, документы, – большая часть собрана им.

– Можно музей назвать его именем.

– Была такая идея. Не знаю, почему, но ее не поддержали. Есть еще вопросы и по поводу начала истории музея. Здесь я согласен с Владимиром Стейгоновичем Боже, который говорит о том, что история Челябинского краеведческого музея начинается в 1913 году, когда группа энтузиастов во главе с Крашенинниковым, в которую входил Мошков, организовала музей в реальном училище, что на улице Красной. Горохова в то время в Челябинске еще не было. Он появился здесь в 1915 году. Тот музей просуществовал до Первой мировой войны. А после революции, в 1918 году, те же люди – Мошков и уже Горохов – вновь занялись музеем. Потом Мошков уехал в Сибирь, Горохов здесь остался и возглавил это дело. К сожалению, у нас нет документов, что музей в Челябинске начал создаваться в 1913 году. Но через преемственность этой идеи мы вполне можем говорить о том, что история музея начинается в 1913 году, и по сути музей в будущем году может праздновать свое 100-летие.

Мифы и политика

– Сегодня вы продолжаете учебу в аспирантуре?

– Да, я аспирант ЧелГУ.

– Преподаете?

– Хочу преподавать в университете. Чтобы заниматься наукой, лучше находиться в университетской среде. А я собираюсь заниматься наукой, конечно же.

– Помимо того, что занимаетесь проблемами музея и уже подготовили две книги, продолжаете разрабатывать свои любимые научные темы?

– Конечно. Моя кандидатская диссертация будет посвящена русско-японской войне: «Русско-японская война в культурной памяти российского и советского общества в ХХ веке». Я выясняю, как эта война воспринималась разными поколениями, какие манипуляции были проделаны политиками и художниками с образами этой войны. И почему со временем эта память то вымывается, то вновь возрождается? Помимо работы над диссертацией занимаюсь еще и генеалогическими исследованиями, историей семьи.

– Тема актуальная сегодня, но сохранились ли архивы?

– Архивы в основном сохранены, хотя революция и гражданская война способствовали их уничтожению, в том числе и на Южном Урале. Однако благодаря Николаю Чернавскому, который создавал областной архив, сохранен огромный массив документов: метрические книги, ревизские сказки – основной источник истории семей. В последние девять лет число людей, желающих восстановить семейное древо, невероятно увеличивается. Можно сделать вывод, что это стало очень важным делом для россиян. Этот интерес существовал в дореволюционной России, но в период СССР традиция была нарушена.

– Из своего опыта знаю, что в семье предпочитали молчать о прошлом. Толчком стала возможность говорить?

– Да, и хорошо, если в семьях еще живы старики, которым есть что рассказать об истории рода, которые многое помнят. Но чаще всего, конечно же, приходится обращаться к архивам.

– Скажите, работа в архиве подтверждает факты фальсификации истории советскими политиками?

– В этом плане время для историка сейчас очень интересное, потому что опровергать приходится очень многое. Особенно в советской истории. Но надо сказать, что история во все времена и во всех странах была подчинена политике и идеологии. Не могу сказать однозначно, что это плохо, потому что история – основа самосознания и национальной идентичности. Есть свой миф, в хорошем смысле этого слова, о создании государства в США, есть такое и в странах Европы. Французский историк Марк Ферро написал очень интересную книгу о том, как преподают историю в странах мира – одни и те же факты в учебниках разных стран преподносятся по-разному.

– У нас с учебниками по истории и сегодня творится нечто невероятное.

– Да, в последние годы мы много говорим об учебниках. Естественно, должны появляться новые учебники. Нельзя в ХХI веке пользоваться учебником Панкратовой, написанным в 1941 году. Проблема современных школьных учебников по истории в том, что сохранена их сталинская структура.

– Хотя были написаны новые.

– Да, учебников написано много, и одно время преподаватели вольны были выбирать. Есть очень хороший учебник Игоря Долуцкого, но против этого автора и его учебника была развернута широкая кампания, и теперь он не переиздается и не используется в школах, хотя очень хороший. Он издан был в начале нулевых и достаточно либерален. Не могу сказать, что либерализм в учебниках – очень хорошо. Понятно, что воспитание – вопрос сложный, какие-то вопросы стоит обходить. Хотя расхождения в трактовках, как правило, учат человека думать и анализировать.

Как это было

– Когда выходите на защиту кандидатской?

– Думаю, весной будущего года. Пока не знаю, где буду защищаться, но не в Челябинске, потому что здесь все советы по истории были закрыты. Кстати, вопрос защиты научных диссертаций в нашей стране – тоже интересная проблема, заслуживающая изучения. В прошлом году, согласно статистике, в России было защищено 27 с лишним тысяч кандидатских диссертаций и около трех тысяч докторских – невероятное количество. Если учесть, что за каждой диссертацией должно стоять открытие, то в стране просто неизбежен невероятный научный взлет. Видим ли мы его?

– Чем объясните такое неукротимое желание получить научную степень?

– Во-первых, это повышает статус тех же чиновников или предпринимателей. Во-вторых, это освобождает от службы в армии мужское население. А в третьих, люди просто не знают, чем заняться после окончания университета и не видят другого пути, как поступить в аспирантуру. Хотя часть аспирантов продолжает свое обучение в университете, конечно же, ради науки.

– Когда вы поняли, что непременно пойдете в аспирантуру?

– Достаточно рано. Я не руководствовался проблемами – избежать армии или другими, я понимал, что мой интерес лежит в области науки, и все.

– Помимо науки вас еще что-либо интересует?

– Времени мало. А если оно появляется, то появляются и новые проекты, которые его заполняют. (Смеется.) Например, новый проект «Челябинские старости». Это музейный проект, который я веду на сайте Челябинского краеведческого музея, а осенью печатная версия появится на страницах «Челябинского рабочего». Мы берем новости столетней давности из дореволюционной газеты «Голос Приуралья» и публикуем их день в день. Это аналог того, что делает Сергей Сокуренко на сайте Starosti.ru. Но у нас региональная газета и акцент на местную хронику.

– Не боитесь, что в результате столь огромной занятости вы пробежите мимо чего-то, может быть, не менее важного и интересного?

– Ничего интересного мне мимо меня не пробегает. (Смеется.) Если мне что-то интересно, я в это обязательно вникну и займусь этим, познакомлюсь, с кем хочу познакомиться. Что может мимо меня пробежать? Клубная жизнь? Но она мне не интересна. Планирую после защиты всерьез заняться иностранным языком, потому что мне это интересно, потому что это необходимо для ученого как важная составляющая расширения его возможностей, ведь очень многое приходит в отечественную науку из мировой. Кстати, так было всегда.

– В числе ваших друзей только единомышленники?

– Не только, у меня достаточно широкий круг общения, есть друзья, есть жена...

– Она тоже историк?

– Да, но не работает в этой сфере.

– А путешествуете, если путешествуете, только по историческим местам?

– Если возможен отдых, то уж точно не пляжный. (Смеется.) Он меня быстро утомляет. Путешествовать люблю. Мне интересны, например места моих предков на Южном Урале и в Курской губернии. Разве не любопытно, где и как жили твои предки? Приехать на место и увидеть, как это было.