«Когда мама пропала, мысли были страшные». Как на Урале выживает сирота с сыном и чужим долгом в миллион

Когда электрики из управляющей компании пришли перерезать провод, ведущий в квартиру, где жила Ксения Патрушева, ее сыну Семе не было и года. Девушка начала уговаривать коммунальщиков оставить электричество. В доме электроплиты, это единственная возможность готовить еду. Но долг по ЖКХ к тому моменту был под миллион рублей, и свет в квартире всё же отключили.

Несправедливость была в том, что Ксения в этих долгах была не виновата. Она недавно выпустилась из детского дома. Такую задолженность накопили многочисленные родственники, пока Ксюша была еще ребенком. Теперь она стала заложницей этого огромного долга.

У Ксении усталое, грустное лицо, с кругами под глазами от постоянного недосыпания. Мы встретились в гостях у ее подруги по детскому дому. Подруга приютила ее на время вместе с сыном. Крохотная комната разделена шкафом на две части: взрослую, половину которой занимает большая кровать, и детскую, в ней стоят две младенческие кроватки. Места мало, но чисто и очень уютно. Ксюша рассказывает свою историю журналисту E1.RU Елене Панкратьевой.

Ксюшу воспитывала бабушка почти с самого рождения. Когда девочка подросла и стала задавать вопросы, родственники рассказали, что ей было меньше месяца, когда пропала мать. Старшему брату Славе было на тот момент три года. Брат и сестра были от разных отцов, и где эти самые отцы, никому неизвестно.

— Бабушка рассказывала, что в тот день она ушла на работу. В квартире кроме нас, детей, были дедушка и мама. Вечером вернулась, мамы нет, дедушка кормит меня из бутылочки: я была на смесях, — вспоминает Ксюша. — Бабушка начала расспрашивать, что случилось, где мама. Дедушка: «Не знаю, был на кухне, как уходила, не видел». Никаких вещей она с собой не взяла. Мобильных телефонов в начале двухтысячных еще не было (повсеместно. — Прим. ред.). Бабушка испугалась. До этого никогда такого не было, чтобы мама где-то пропадала, уходила из дома. Мысли страшные: стало плохо, убили. Бабушка с дедом обратились в милицию, обзванивали больницы. Маму вроде бы даже объявляли в розыск.

Ксюша еще вспоминает, что мама через какое-то время, когда она подросла, стала все-таки появляться у них в гостях. Даже предлагала дочери забрать ее, попытаться восстановиться в родительских правах. Ксения говорит, что отказалась.

— Она тогда жила с другим мужчиной, моим нынешним отчимом. Я не хотела с ними. Сказала: «Хочу жить только с бабушкой». Бабушка у меня была очень хорошим человеком. Добрая, заботливая. На пенсии подрабатывала уборщицей в моей школе.

Ксении было 16 лет, когда бабушка попала в больницу с осложнением от диабета. Развилась диабетическая гангрена. Видимо, опека в тот момент пришла с очередной проверкой или же кто-то сообщил, что опекун лежит в больнице в тяжелом состоянии.

— Приехали, я одна. Не помню, где был дед, — рассказывает девушка. — Это было перед новогодними праздниками. Сказали: «Собирай вещи, поедем». Новый год встречала уже в детском доме. Брат уже был совершеннолетний, он остался дома.

Ксюшину бабушку так и не смогли спасти, она умерла. Дедушка оформлять на себя опеку не стал.

— Не знаю почему. Я не спрашивала... Может, решил, что до совершеннолетия осталось не так долго и мне в детдоме будет нормально, потерплю. Вообще воспитатели у нас были хорошие, но всё равно мне там не нравилось. Детдом есть детдом.

После выпуска Ксюша поступила в колледж, там ей дали комнату в общежитии. Там познакомилась с парнем, тоже детдомовским. Забеременела. Будущий отец ребенка заявил: «Это не от меня». Она осталась одна, из колледжа ушла. Общежитие девушке было уже не положено, и она пришла в квартиру своего детства, где когда-то жила с дедушкой, братом и бабушкой. Ксюша рассказывает, что эту четырехкомнатную квартиру дали когда-то еще дедушке как участнику боевых действий. Каких именно, она не знает — судя по всему, в Афганистане.

У Ксении в собственности одна пятая часть этой квартиры. Остальные доли были на родственниках, в том числе и на матери. Всего в квартире было прописано девять человек, и за них всех начислялась квартплата. Квартира отчасти запущенная, ремонт там делали очень давно: обои ободраны, пол облез. Но при этом за порядком дедушка более-менее следил, никаких завалов вещей или мусора, всё аккуратно разложено по шкафам, пол чистый. Самая большая проблема — огромный долг за коммуналку.

Когда именно начала копиться задолженность, Ксюша не знает. Она была тогда ребенком, и взрослые не объясняли ей, почему не платят.

— Когда стала старше, дедушка говорил, что у него огромный долг, который он уже никогда не сможет погасить, — говорит нам Ксения. — Когда я вышла из детского дома, получила деньги (социальные выплаты). Часть из них — 50 тысяч — отдала ему на коммуналку. Не знаю, заплатил он или нет, в любом случае это капля в море. Последнюю квитанцию дедушка получил почти на миллион рублей (извещения, кстати, до сих пор приходят на имя умершей бабушки. — Прим. ред.). Вообще дедушка у нас хороший, добрый, но есть проблема — сильно выпивает. Мой дядя, его сын, положительный, благополучный, работает строителем, убеждал закодироваться. Дед отказался: еще чего, что за глупости! Но нас с Семой он никогда не обижал, как мог заботился. Он ведь еще на свою пенсию содержит старшего брата, у брата после ДТП (его сбила машина на пешеходном переходе. — Прим. ред.) начались проблемы с головой, заговаривается. Работать не может и инвалидность не оформляет.

Семе было несколько месяцев, когда в квартире отключили электричество.

Другие собственники от этого особенно не страдали. Мать Ксении с тремя младшими детьми и гражданским мужем жили в другой квартире, которую снимали. Дедушка как-то приспособился, смирился. Старшему брату было почти всё равно, после черепно-мозговой травмы он живет в немного своем мире.

Устанавливать газовую плиту с баллоном дед отказался наотрез после всех историй про взрывы бытового газа. Впрочем, возможно, всё дело в том, что на закупку и вызов специалистов по монтажу ни у кого в семье просто не было денег.

По закону сирота имеет право на получение жилья от государства, но у Ксении есть в собственности доля, и ее автоматически исключили из очереди на жилье.

И вот Ксюша выживала как могла. Купала ребенка в ванной, подсвечивая фонариком. Чтобы развести детское питание, просила у соседей горячую воду. Какое-то время несколько месяцев они снимали квартиру вместе с молодым человеком, Сему он любил, считал своим ребенком. Парень тоже бывший детдомовец. Но жить вместе так и не смогли, Ксения с ним рассталась. Судить кого-то в этой ситуации сложно, оба родителя были сами почти дети, без опыта и главное — без примера нормальных семейных отношений.

Так Ксюша вернулась в квартиру без электричества, к деду и брату. Жила на детское пособие по уходу за ребенком до полутора лет. Это минимальная социальная выплата, около 14,5 тысячи рублей.

Ксения говорит, что в органах соцзащиты знали про ее ситуацию. Она заходила в центр социальной помощи Верх-Исетского района «Каравелла» за социальными наборами, рассказала там обо всём.

— Сотрудники центра выехали ко мне на адрес, посмотрели и уехали. Больше никто не приезжал, — делится девушка.

Через какое-то время Ксюша не выдержала и попросилась жить к маме и отчиму.

Семену уже нужно было готовить обычную еду. Мать пустила дочь с внуком. Квартира, где та жила с тремя маленькими детьми и гражданским мужем, запущена, завалена хламом (Ксения показывала нам фотографии оттуда). Мать и отчим, по словам девушки, нигде не работают, выпивают. Живут, судя по всему, на пособия. Но зато там было электричество.

А через два месяца Ксения сбежала оттуда. Говорит, что отчим избил ее за то, что она уезжала вместе с сыном погостить к подруге.

С Ангелиной они вместе росли в детском доме. У нее, по сравнению с Ксюшей, всё пока складывается хорошо. Муж — благополучный, работающий, порядочный. Сын — ровесник Семы. Квартира у них маленькая, но чистая, светлая, со свежим ремонтом. Ксения говорит, устала водиться еще и с детьми матери и отчима. Хотела отдохнуть, побыть в уюте, пообщаться с подругой, а они друг другу помогали с детьми.

— Приехала обратно, и отчим начал орать: где была, кто с мелкой (его младшей трехлетней дочерью. — Прим. ред.) будет [водиться]? Я ответила, что [водиться должны] родители. Он ударил кулаком по лицу, потом швырнул о железную кровать. Мать молча смотрела. Он и своих когда детей бьет, она также молчит. Я взяла Семена, выскочила на улицу, позвонила подруге. Та вызвала мне такси.

Сейчас Ксению с сыном временно приютила подруга.

К счастью, Ксения не осталась наедине со своими проблемами. Кроме подруги детства ей помогла другая героиня E1.RU, мама 12 детей Екатерина Кириченко. Три года назад меценат Игорь Алтушкин подарил семье дом, а сейчас уже сама Екатерина организовала свой маленький фонд. Его специализация — как раз помощь женщинам в трудной ситуации, одиноким матерям и многодетным семьям.

— С Ксенией мы познакомились еще до рождения ее сына. Она обратилась к нам за помощью. Мы собрали ее к родам. Можно порассуждать и поосуждать насчет того, «о чем она думала», что детей надо планировать, будучи в браке с надежным человеком, получить работу и так далее. Очевидные вещи. Но надо понимать, какое детство было у нее: ни примера нормальных семейных отношений, ни хорошего старта. Все люди в какой-то мере отражают свою семью, копируют модели поведения, — объясняет руководитель фонда.

По ее словам, детдомовские ребята не знают, что такое правильная семья, у них не было нормального примера, жизненного старта.

— В такой ситуации человеку нужно только помочь, не оставлять наедине, убедить, что нет безвыходных ситуаций. Ксения еще совсем юная, в начале пути. Сначала помочь с продуктами, а дальше направить в нужную сторону. Семен пойдет в детский сад, а ей надо получить профессию.

Я вижу, что ребенок у нее в приоритете. Знаете, к нам в фонд обращаются разные мамы. Есть те, кто в первую очередь просит для себя: мне нужна одежда, ботинки, у меня всего одни кроссовки. При этом смотришь: у женщины дорогой маникюр, сделанный в салоне, дорогой телефон. Ксюша себе ничего никогда не просит, даже не смотрит в сторону взрослых вещей, хотя одета очень просто, скромно. Но она пользуется помощью только для ребенка, — делится Екатерина.

Но главная проблема в этой истории, считает наша собеседница, — то, что государственные органы никак не поддерживают, не курируют выпускников детских домов. Может, по документам и отчетам всё нормально, но на деле всё не так.

— Да, в детском доме ребенок не голодает, одет, его обеспечивают. Но они выходят в 18 лет в самостоятельную жизнь, ничего не зная о ней, и вот попадают в такие ситуации, как Ксения. Даже взрослому, самостоятельному человеку без юридических знаний тут было бы сложно, — считает Екатерина Кириченко.

Ксения сейчас ждет, когда малышу дадут путевку в детский садик. Тогда она сможет выйти на работу и снять хотя бы комнату.

— Пока решили так, — говорит благотворитель. — Ищем ей съемную квартиру. Какое-то время фонд будет оплачивать аренду. Нужно помочь Ксении встать на ноги, чтобы хотя бы у ее сына было нормальное детство рядом с мамой.

Екатеринбургский юрист Евгений Крылов объяснил, что ситуация с долгами, в которую девушка попала не по своей вине, очень сложная.

— Если человек прописан, имеет долю, проживает в квартире, то он несет бремя содержания пропорционально со всеми собственниками, — рассуждает юрист. — Если управляющая компания обратится с иском в суд о взыскании задолженности, ответчиками будут все живые собственники. Долги разобьют пропорционально на всех.

Евгений поясняет: все остальные обстоятельства (что жила она в квартире совсем недолго, что долг копился, пока Ксения была несовершеннолетней и жила в детском доме) нужно будет объяснить суду. Всё это будет учитываться при определении ее доли долга. Если всё правильно рассчитают, часть Ксении будет совсем небольшой.

— Как только долг будут требовать в судебном порядке, нужно будет защищаться. На данный момент можно лишь сказать, что электричество отключили на законных основаниях.

При этом Евгений Крылов считает, что права Ксении нарушили, исключив ее из очереди на квартиру.

— Да, по закону, если у сироты при выпуске из детского дома есть доля в квартире, даже с миллионными долгами, к сожалению, он уже не имеет право на жилье от государства. Но есть варианты, когда это можно оспорить. Первый: квартира непригодна для проживания, например, по строительным и санитарным нормам. Это устанавливается проведением строительно-технической экспертизы.

Однако доказать это непросто. Стоимость строительной экспертизы составляет 50–70 тысяч, и у сирот просто нет денег оплатить всё это вместе с услугами юриста.

Еще одно основание для восстановления: в квартире проживает человек с тяжелым хроническим психическим заболеванием, и находиться рядом с ним опасно. Тут тоже потребуется экспертиза — медико-социальная.

— Еще вариант, который как раз подходит к описанной вами ситуации: в квартире проживают лица, лишенные в отношении сироты родительских прав. То есть в данном случае в квартире прописана мать девушки, лишенная родительских прав, и квартира также находится у нее в собственности. Это противоречит интересам сироты, и ее должны восстановить в списке. И это самый простой способ.

При этом, если человек снова встанет в очередь, ему даже не придется отказываться от прежней доли.

— Основание для включения в список в ее случае — жилье непригодно для проживания, — разъясняет юрист. — Почему девушку исключили из списка — нужно смотреть документы. Скорее всего, формулировка простая: у вас достаточное количество квадратных метров. И ни слова о том, кто там еще прописан. Восстановление возможно через обжалование в вышестоящем ведомстве — Министерстве соцполитики — либо через суд. Через суд, как правило, эффективнее. В этом случае она может обратиться в прокуратуру за помощью. Прокуратура как орган должен помогать людям восстанавливать нарушенные гражданские права.

К сожалению, ситуации, когда выпускники детского дома попадают в беду и никому не нужны, происходят часто. Мы рассказывали историю двух жителей Екатеринбурга, близнецов Виктора и Семена Баутиных. После выпуска из детского дома они не смогли заселиться в квартиру, в которой были прописаны с детства. Жилье было в запущенном состоянии, без полов, стекол в окнах, сантехники, воды, газа и света. Несколько лет братья жили на работе, потом снимали жилье. Все сроки постановки на очередь они пропустили. Один из братьев стал инвалидом, получив ранение в СВО, куда он попал как мобилизованный. Брату некуда было везти Виктора после выписки. К счастью, после публикации в СМИ меценаты купили раненому бойцу квартиру.

• «Мой номер — тысяча какой-то»: как в России судятся за бесплатные квартиры и почему это не помогает;
  

• Дождался собственного жилья в 78 лет: как сирота из Омска до глубокой старости скитался по общагам и съемным квартирам;
  

• «В первый год двери лифта сдали на металл»: как в Челябинске живет многоэтажка, заселенная детдомовцами;
  

• Сироте, оставшемуся без матери и с долгом в полмиллиона, пообещали помочь обнулить счета за коммуналку.