«В первый год двери лифта сдали на металл»: как в Челябинске живет многоэтажка, заселенная детдомовцами

Власти каждый год покупают квартиры для выпускников детских домов. В районах такое жилье часто признают непригодным, а (без)ответственных чиновников отдают под суд. В Челябинске же уже много лет сирот селят в новостройки вперемешку с обычными семьями. Как живут дома? Мы долго искали повод сделать оттуда репортаж, и вот с жалобой (которая больше похожа на крик души) в редакцию обратился читатель 74.RU Денис. Он, в отличие от соседей, квартиру покупал на свои кровные, но полон решимости продать жилье, несмотря на кредит. Ночами он не может выспаться из-за шумных вечеринок, а подъезд периодически разносят соседи, вставшие не с той ноги. Мы решили узнать у самих сирот — почему так происходит? Асоциальных личностей мы не встретили — почти все бывшие детдомовцы уже обзавелись семьей и ходят на работу. Но вот первые пару лет новой жизни были действительно сложными.

Новенькие панельки на улице Плановой в Новосинеглазово выглядят приветливо: центр поселка, просторный двор с качелями, скамейками и урнами. Снег с дорожек убрали и сгребли в большую кучу. Из-за нее выглядывает деревянная голова жирафа. Коммунальщики — молодцы, им здесь приходится нелегко, но они не сдаются.

Чтобы попасть в подъезд, ключ не нужен — несмотря на домофон, дверь открыта 24/7. Денис уже и не помнит, когда его отключили за неуплату. Получив квартиры от государства, многие выпускники детдомов продолжили философию жизни, в которой не нужно ни за что платить, и игнорируют счета за коммуналку. От других их привычек остальным не легче, рассказывает Денис.

— У меня две работы, и ночью очень хочется выспаться. А у них по ночам всё и происходит: пьянки, гулянки, драки — и никто с ними ничего сделать не может, — разводит руками Денис. — Или включат музыку, и она долбит, что спать невозможно! Включили ее над нами как-то в 11 вечера, слышу, что дверь хлопнула. Они где-то шлялись до 3 часов ночи, а музыка всё это время долбила, представляете? Выключили только в четвертом часу. Меня поражает такая несправедливость — они эти квартиры получили от государства и так себя ведут, а мне ипотеку платить каждый месяц такой жизни.

Про «меломанов» в подъезде рассказывает и другой житель, с которым мы сталкиваемся на лестничной клетке.

— Живет тут один, Сашка. Я у него как-то спросил: «Может, тебе наушники подарить, что музыку так громко слушаешь, может, с ушами проблемы?» — вспоминает наш собеседник. — А потом заметил, как ни зайду, у него порнуха по телевизору. Видимо, проблемы не только с ушами.

Денис показывает на новую железную дверь в квартире на третьем этаже. Это сейчас она ничем не примечательна, а еще недавно квартира за ней считалась самой бедовой в подъезде. Бывший жилец постоянно шумел, пару раз устраивал поджог, а во времена особых обострений мог вырвать трубу в ванной. Поэтому у соседей сначала появлялось очень много воды, а потом ее отключали для работы слесарей. В какой-то момент парень устал от такой жизни и наложил на себя руки. Теперь его квартира перешла следующему в очереди на жилье. Соседи рады, что человек, вроде, более спокойный.

Особенно сложным был первый год жизни в «сиротском» доме, вспоминает Наталья Воронцова, с которой мы знакомимся в подъезде. Самый вопиющий случай — кража дверей лифта: в один вечер их просто выдернули с корнями и унесли на металлолом.

— Я же работаю на металлургическом заводе и знаю наверняка, что эти двери и ста рублей не стоят. Это было бесполезно и абсурдно, но что было, то было, — рассуждает жительница дома. — У нас в подъезде были случаи, что людей выселяли. Жилье ведь дается на пять лет по договору спецнайма. Это как проверочный срок, чтобы посмотреть, сможет ли ребенок из детского дома пройти адаптацию во взрослой самостоятельной жизни. Когда пятилетний срок проходит, выдается договор соцнайма, и после него квартиру можно приватизировать и получить в собственность.

Сама Наталья выросла под опекой, и квартиру в Новосинеглазово получила только после четырех лет судебных разбирательств. Сначала работала в больнице, потом устроилась кладовщиком на ОМК «Трубодеталь». Дом от предприятия в шаговой доступности, и она успевает прийти сюда пообедать. На пороге ее встречают дочка и домашний питомец.

— Дочка у меня была до замужества. Вышла замуж, второго ребенка ждем. Дом купили. Квартира дочке достанется, — уверенно и с улыбкой делится планами Наталья.

Не сразу, но коммунальщики привели обезображенный подъезд в порядок. На лифте нет следов взлома, стены оштукатурены и покрашены. Только повреждения на некоторых дверях еще напоминают о неспокойных жильцах, и дырки вместо ручек на окнах.

Половина дома на Плановой — социальное жилье. Покупателям других квартир об этом говорили, правда, не уточняя, какие льготники будут их соседями.

Увидеть, кто и как живет за искореженными дверьми, не получается: звонки не работают, на стук никто не отвечает. Но соседи Дениса, у которых всю ночь громыхала музыка, оказываются дома. Дверь открывает женщина с ребенком на руках и говорит, что приболела и общаться с нами ей будет тяжело. В компактной однушке она живет одна с четырьмя детьми. Хозяйка не отрицает, что на днях у них был праздник с музыкой, но это было «первый раз за год».

Через пару этажей мы слышим громкую музыку в одной из квартир. На стук дверь открывает Ольга, выключает колонку и говорит, что решила позаниматься фитнесом дома: всё-таки хочется поддерживать себя в форме, будучи в декретном отпуске. Совсем скоро дочка пойдет в садик, а Ольга — на работу: она уже присматривает разные варианты.

Ольга не отрицает проблем с некоторыми соседями, но уверена, что семьи разные и всё зависит от воспитания. Даже в детском доме можно поставить цель: хорошо учиться и потом адаптироваться к самостоятельной жизни.

— Очень многое зависит от воспитателя, — рассуждает она. — Мы тут живем рядом с другими ребятами, все мы жили вместе в детском доме. Нам повезло, в нас вкладывали всё самое хорошее, чтобы мы выросли нормальными людьми.

У большинства тех, с кем мы познакомились в этом доме, отцы и матери живы, но лишены родительских прав. Такая же ситуация и у Ольги: после выпуска из детдома она поддерживает общение со своим папой, он помогает молодой семье.

У соседки Ольги, Светланы, уже двое детей. Сама она выросла в полной семье, а квартиру дали мужу, который воспитывался в приюте. За 7 лет жизни в этом доме, вспоминает она, чего только не было — горе-жильцы выбивали окна и двери, попойки заканчивались поножовщиной. Но со временем всё улеглось.

— Когда такие дети выходят из интерната, они получают деньги, которые им перечисляло либо государство, либо родители все эти годы, — объясняет Светлана. — Они выходят, и у них по 300, по 500 тысяч, по миллиону на книжках. И в 18 лет они получают свободу, и не знают, как с ней поступить, начинают тратить деньги, гулять. Спустя год-два эти «подъемные» заканчиваются и начинается обычная жизнь — с работой и другими заботами.

Особенно сложно найти себя в жизни выпускникам детских домов с разными диагнозами. Прочитайте пронзительную историю сироты с ДЦП Олега Багабанова, который живет на окраине Паркового. Мать с братьями объявились в его жизни, только чтобы обобрать до нитки. С предательством родных столкнулась и другая сирота, из Нижнего Новгорода, которую мать вынуждает оплачивать свои долги.