«Мама, я тебя не увижу больше»: приставы жестко забрали у челябинки 6-летнюю дочь, но к решению суда есть вопросы

В конце ноября жители дома в Советском районе стали свидетелями настоящей семейной драмы — из квартиры приставы при силовой поддержке вооруженных бойцов в бронежилетах и касках забрали у матери шестилетнюю дочку. Напуганная девочка плакала и кричала: «Нет, не хочу», но на это никто не обращал внимания — ее забрали как вещь, вынесли на улицу даже без теплой одежды, в легком платьице принцессы Эльзы. А захлебывающуюся слезами мать крепкие бойцы просто заперли в квартире и держали, пока ребенка не увезли. В региональном управлении службы судебных приставов тогда пояснили, что сотрудники ведомства исполнили вступившее в силу решение суда о передаче ребенка отцу. Мы поговорили с мамой девочки и изучили документ, к нему есть вопросы не только у женщины и ее адвоката, но даже у сотрудников аппарата уполномоченного по правам ребенка. Подробности этой душераздирающей истории — в нашем материале.

Мы приехали в квартиру к Кристине, которую на суде выставили сектанткой, практикующей сыроедение, отказывающейся водить ребенка в садик. В квартире оказалось много детских вещей, поделок, рисунков, прописей, на холодильнике — распорядок дня с отметками, сделанными детской рукой, яркие магнитики, картонный циферблат с подвижными стрелками для изучения времени.

— Мы, когда с дочкой квартиру искали, она попросила: «Мама, давай найдем дом, чтобы кроватка была наверху». И мы нашли такую, — показывает Кристина на двухъярусную кровать в спальне, на которой теперь сиротливо брошены мягкие игрушки.

Квартира небольшая, но вполне уютная, на стенах несколько ярких картин.

— Это все мои работы, — говорит хозяйка. — Я сама их пишу.

В эту квартиру Кристина с дочкой переехали пару месяцев назад, когда матери удалось вернуть ребенка после разлуки длиной в семь месяцев, и это далеко не первый их вынужденный переезд. По словам Кристины, смена квартир помогала хотя бы на время выдохнуть, пока бывший муж не узнает их новый адрес.

Кристина рассказывает, она приехала учиться в Челябинск из Казахстана в 2008 году. В России жили ее бабушка с дедушкой, к тому времени переехал и отец. Она поступила на графического дизайнера и устроилась на работу в магазин товаров для творчества, а потом познакомилась с будущим мужем.

— Нас друзья познакомили в 2012 году, года через три мы начали встречаться, а в 2018-м поженились, потом я забеременела. Сначала всё было нормально, он работал, занимался ремонтами, но когда мы начали вместе жить, он резко решил, что не хочет больше этим заниматься, начал искать другую деятельность. В итоге полгода первые он вообще не работал, потом я уже не вынесла, сказала: «Хватит сидеть, листать газету! Я понимаю, что тебе не нравится, но я-то почему должна тебя кормить?» — вспоминает Кристина.

Отношения с супругом окончательно испортились после рождения дочки, считает она.

— Начались такие какие-то непонятные проблемы, он начал себя неадекватно вести, контролировать каждое мое действие: как я готовлю, как я убираю. Оказалось, делаю всё не так. Стал агрессировать, унижать, оскорблять, выгонял из дома, выводил меня на эмоции и снимал на камеру, — уверяет наша собеседница. — Я не знаю, зачем он это делал. Я пыталась договориться с ним разойтись мирно, потому что ребенок маленький, говорила, что так жить невозможно. Дочери было два года, когда я ушла в съемную квартиру, но спокойной эту жизнь тоже нельзя было назвать, он нас преследовал, угрожал.

По словам матери, первый раз бывший муж забрал у нее дочь, когда ей было два года, малышка еще была на грудном вскармливании, но его это не остановило.

— Он украл ее, когда мы на улице гуляли, — озвучила свою версию Кристина. — Просто не отдавал ее месяц. Я обращалась в полицию, но все разводили руками, он ведь отец. Говорили, идите в суд, мы вам ничем помочь не можем.

Спустя месяц Кристине удалось забрать дочь. Она узнала, что ребенок находится у свекрови, приехала в квартиру к родителям бывшего мужа, когда его там не было, и им пришлось отдать ребенка.

— Она понимала, если я вызову полицию, мне ребенка всё равно отдадут, — объясняет наша собеседница. — Потом выяснилось, дочке говорили, что мама ее бросила, ушла к другому мужику от папы, и всё в таком духе. Ее мир просто разрушался, мне потребовалось много времени, чтобы всё восстановить.

Какое-то время после этого Кристина не давала бывшему видеться с дочерью. В июне 2021 года она подала на развод, в решении суда указано, что дочка проживает с мамой, спора о детях не имеется. Прошло немного времени, и бывший муж попросил прощения, обещал, что больше такого не повторится.

— Я считала, что ребенку нужны и мама, и папа, — рассуждает Кристина. — Разрешила ему видеться, брать дочку к себе. Два года всё было нормально — я не препятствовала их общению, он забирал ее на выходные, приводил обратно, как обещал.

Но в августе 2023 года бывший муж снова не вернул девочку после выходных.

— Он говорил, что ребенок не хочет ко мне. Я сначала подумала, они долго не виделись, может соскучилась. Но прошел месяц-второй, не может же быть такого, что ребенок не хочет к маме! Я пыталась договориться, но он не давал нам встречаться. Увидела я ее только в ноябре. У дочки был день рождения, мой папа позвонил ему, попросил приехать, чтобы поздравить, подарки подарить. Я поехала с ним. Он [бывший муж] открыл дверь, а я за папиной спиной стою, меня даже не видно было. Папа заходит, и я захожу, он просто опешил. А дочка стоит, и такая: «Мама!» Я говорю: «Иди сюда, я тебя обниму», а она на его реакцию смотрит, как будто разрешение у него спрашивает. Я давить не стала в тот момент, он бы не отдал ее, я знаю. Когда он вышел из комнаты, я спросила: «Ты к маме хочешь?», она говорит: «Да, хочу». «Почему, ты не приходишь ко мне? Тебе папа не разрешает?» — говорю ей, а она: «Да, папа не разрешает», — рассказывает свою версию произошедшего Кристина.

Мама девочки писала заявление в полицию о том, что бывший муж препятствует общению с ребенком (в городском управлении МВД этот факт подтвердили), но вернуть дочь это не помогло, поэтому Кристина подала в суд иск об определении места жительства ребенка. Заявление приняли, рассмотрение началось в январе, в феврале суд назначил психолого-педагогическую экспертизу.

Несколько раз Кристина пыталась забрать дочку из детского сада, но ребенка там не было.

— Она вообще полгода эти, пока у него была, постоянно болела, скорее всего, из-за того, что он ее настраивал против мамы — психосоматика, — предположила Кристина.

В январе отец перевел дочь в новый детсад.

— Из нового садика я не могла забрать дочь. Я пыталась выйти в контакт с воспитателем, но она сказала, что ей не нужны проблемы с папой, он же ее привел. Несколько раз я звонила садик, спрашивала, там ли дочь, но, когда приезжала, ее уже не было, — говорит Кристина. — 6 марта мы с отцом поехали туда, не предупреждая никого. Там сразу охрану за мной отправили, видимо, считали, что я буду неадекватно себя вести, прибежала заведующая. Стоят возле меня и не знают, что делать, не отдавать — не имеют права. Дочка очень обрадовалась мне. Мы ее забрали, потому что воспитатель и заведующая убедились, что ребенок хорошо относится к маме, не боится маму, но, когда ехали домой, дочка очень переживала, что скажет папа, как он отреагирует.

С этого момента и до того дня, когда в квартиру пришли приставы, девочка жила с мамой. В планшете Кристины есть фото с прогулок, с отдыха, поездок на фестивали, похода в театр, но нет фото из детского сада — этот аргумент позже в суде используют против матери.

— Когда я привезла дочь домой, у меня стоял выбор: вести ее завтра в садик или не вести. Я понимаю, что ребенку нужна социальная адаптация, нужно общество детей, образование и всё такое. Я ее спросила: «Ты пойдешь?». Она говорит: «Мама, я тебя не увижу больше. Меня оттуда папа заберет, и всё», — говорит Кристина.

По словам юриста Игоря Куща, отец девочки за время с момента расставания с супругой написал в полицию порядка 70 заявлений о том, что она скрывает ребенка, не исполняет родительские обязанности, только в этом году участковый принял от него десяток жалоб (в городском управлении МВД подтвердили, что от мужчины «поступил ряд заявлений»). А после судебной экспертизы, на которую приглашали обоих родителей с ребенком, он заявил о побоях — якобы его избила бывшая жена и ее родители. По версии Кристины, после визита к психологу бывший муж попытался силой забрать ребенка. Отбиться помог совершенно случайный мужчина, который увидел конфликт и выскочил на помощь из парикмахерской.

Экспертиза, назначенная судом, дала любопытное заключение. Например, специалист отметил повышенную тревожность ребенка.

— Высокий уровень тревоги [имя девочки] обусловлен внутрисемейным конфликтом, спором родителей о месте проживания ребенка, вовлеченности ребенка в противостояние родителей друг другу, — говорится в документе.

Есть там и характеристики на родителей. Вот что пишет психолог о маме девочки:

— У Кристины [отчество] диагностированы эмоциональная устойчивость и спокойствие, смелость и общительность, доверчивость, бескорыстие, неревнивость, мечтательность, оригинальность и рассеянность, жизнерадостность и самоуверенность, зависимость от группы, потребность в поддержке, коммуникабельность и готовность работать в команде.

А это характеристика на отца:

— Индивидуально-психологические особенности отца выходят за границы относительной психологической нормы. [Имя отца] обнаруживает стремление создать слишком благоприятное впечатление о себе, избежать выявления у себя недостаточно положительных характеристик (превышение допустимых значений по «Шкале лжи» методики Кеттелла).

В заключении также указано, что у матери патологических стилей воспитания не выявлено, у нее адекватные установки и родительская позиция, а вот установки, реакции и модели поведения отца недостаточно благоприятные, по мнению специалистов, среди них, например, чрезмерное вмешательство в мир ребенка, а еще манипулирование мнением ребенка по отношению к матери. Психолог добавила, что один из опросников отец с большой долей вероятности намеренно испортил.

Специалист заключила, что у девочки практически идентична привязанность и к матери, и к отцу, но на момент экспертизы (тогда девочка только вернулась к маме), «степень привязанности к матери незначительно выше».

— В ходе экспертизы [имя девочки] отрицательных комментариев относительно своего проживания с матерью не дает и потребности в проживании с отцом не заявляет, — говорится в документе.

Суд Курчатовского района принял доводы эксперта, но в решении обозначено, что данные экспертизы «не являются исключительными средствами доказывания и оцениваются в совокупности с другими доказательствами». Не стали ключевыми для судьи и рекомендации опеки и уполномоченного по правам ребенка — Кристина предоставила в суд мнение омбудсмена, в нем говорится, что решение о проживании девочки с матерью «будет отвечать наилучшим интересам ребенка», есть в материалах дела и заключение опеки, в котором указано, что «целесообразно определить место жительства [ФИО девочки] по месту жительства матери».

Было проведено обследование жилья у матери и отца, вопросов к ним не возникло, у обоих родителей созданы нормальные условия для дочери. По словам Кристины, бывший муж предоставил в суд справку о том, что у него есть жилье, правда, документ (копия имеется в распоряжении редакции) датирован декабрем 2013 года, а судя по данным сервиса «Контур.Фокус», в июле 2014 года недвижимость была продана. Впрочем, в решении суда довод о наличии жилья у бывшего мужа не фигурирует, но есть информация о том, что у матери в собственности своего жилья нет.

Еще один важный аспект — доход родителей. У них суд запросил справки по форме 2-НДФЛ. Официальный доход матери за пять месяцев с начала года составил чуть меньше 200 тысяч рублей (это порядка 40 тысяч в месяц). А отец вместо налогового документа предоставил справку с работы, где на тот момент трудился полтора месяца. В документе за подписью руководителя фирмы (в штате которой, по данным «Контур.Фокуса», числятся два сотрудника) говорится, что его зарплата составляет 80 тысяч рублей. Справок по форме 2-НДФЛ ни за 2024-й, ни за 2023 годы в материалах дела нет (только справки с 2020 по 2022 годы), зато есть выводы судьи о том, что уровень дохода и материальное положение отца позволяют воспитывать и содержать ребенка.

Кстати, что касается работы, то в справках указано, что в 2020 году мужчина трудился в одном из предприятий, а в СМИ есть информация, как после этого он судился с работодателем за полученную на производстве травму колена из-за того, что при закреплении станка ему на ногу упал гаечный ключ и порвал мениск. Судя по определению кассационного суда, он требовал от работодателя миллион за моральный вред, и высудил 150 тысяч, плюс расходы на лечение. А в 2022 году мужчина недолго поработал в сетевом магазине, после чего тоже получил травму колена, доставая ящик с вином, и снова обращался и в суд, и в СМИ.

Кроме того, суд выслушал свидетелей со стороны отца: стоматолога, которого папа посещает с ребенком раз в год, и которая констатировала, что зубы у девочки разрушены и ей требуется белок и мясо (видимо, пытаясь показать, что мать является вегетарианкой и приобщает к этому ребенка), друзей отца, которые утверждают, что он — заботливый отец, а мать вступила в секту, и ее дочь стала из-за этого запуганной.

Проанализировав материалы, судья Марина Пинясова вынесла решение, что девочка должна проживать с отцом.

— При этом суд учитывает проявление отцом заботы и внимания к дочери, отсутствие негативного влияния отца на ребенка, противопоказаний для совместного с ней пребывания, период проживания с отцом, наличие в жилом помещении надлежащих условий для полноценного развития ребенка. Суд полагает, что проживание несовершеннолетней по месту жительства отца не противоречит интересам ребенка, — говорится в решении суда. — Проживание с матерью с 6 марта по настоящее время, создание ей условий для проживания ребенка не свидетельствует о том, что место жительства [имя ребенка] должно быть определено по ее адресу.

В октябре Челябинский областной суд оставил решение без изменения.

— Суд первой инстанции не принял во внимание выводы экспертизы и рекомендации органов опеки. В апелляции мы просили обратить на это внимание, изучить выводы, но нам сказали: «Не указывайте, что нам делать», жалобу рассмотрели буквально за пять минут, — считает юрист Игорь Кущ.

В ноябре исполнительный лист передали приставам, и они пришли за ребенком вместе с отцом.

— Я не знала, что они придут, они просто ворвались в мою квартиру, когда я выходила на работу, — говорит Кристина. — Пришли с психологом, она пыталась меня убедить, чтобы я разрешила ребенку пойти к отцу. Я говорю: «Я не запрещаю идти к отцу, она не хочет, вы же видите?». Дочь спрашивают, она говорит: «Нет, я не хочу». Психолог начала настаивать: «Пойдем, поздороваемся с папой». Я ее за руку держу, веду, а психолог говорит: «Отпустите ее руку». Я сказала, что не отпущу, но психолог начала убеждать: «Отойдите, нам нужно посмотреть, как ребенок реагирует на папу». Стоит, гладит меня по спине, а он в этот момент игрушки ее достает. Я не выдержала, поворачиваюсь, говорю, ей: «Хватит мне в уши лить». И в этот момент он хватает дочь и просто убегает. Ребенок раздет — в одном платье. Зимние вещи были завешаны одеждой, они только зимние ботинки успели взять.

На видео с домофона и записи, которую успел сделать юрист Игорь Кущ, видно, как девочка кричит: «Не хочу!», когда отец вынес ее из дома и увез.

— Я просто ребенку обещала, что ее не заберут, — плачет Кристина. — А меня даже не выпустили из квартиры, понимаете? Я просила: «Выпустите меня», чтобы она хотя бы видела, что я за ней иду, что я ее не бросила. Они меня держали в квартире, пока вот это всё… Я просто вышла потом, и не знаю, в какую сторону идти, я не знаю, где мой ребенок, я не знаю, куда они его увезли. Они [бывший супруг и его родители] меня заблокировали, я звонила очень много раз, он не берет трубку. Представляете, у ребенка какое состояние сейчас? Мама обещала, что ее не заберут, а ее забрали, еще и силой, против ее воли.

Мы попросили бывшего супруга Кристины прокомментировать, почему он решил забрать дочь к себе:

— Мама говорит, что ребенка силой забрали.

— И что?

— На записи видно, что ребенок не хочет.

— С чего вы решили?

— Ребенок кричит: «Я не хочу».

— И что, что видео, дальше?

— То есть считаться с мнением ребенка не нужно?

— Я вообще отказываюсь это комментировать. Во-вторых, мать находилась в розыске, в-третьих, мать в полицию не является из-за нанесения телесных повреждений мне. В рамках иска по определению места жительства ребенка нам назначили экспертизу. После экспертизы они напали на меня вчетвером: она, ее мать, ее отец и четвертый неизвестный мне мужчина. У меня ребенок находился на руках, их это не остановило вообще. Также неоднократные угрозы, угрозы от ОПГ с ее стороны, стороны ее отца, проклятья со стороны ее матери, которая себя ведьмой считает. У мамы [имя дочери] порезаны вены на руке. Я считаю, что этот человек опасен просто, — говорит бывший муж Кристины.

— Мама девочки рассказывала, что два года вы спокойно брали дочь на выходные, были нормальные отношения, у ребенка были и мама, и папа. Что произошло?

— У меня есть куча видеозаписей, когда они привезли ребенка с температурой 38,9 с одним из сожителей, который является участником секты староверов, и их не волновало. Ребенок приехал весь немытый, некормленный, невыспавшийся, даже зубы не почищены были. А она приехала заправленная, поглаженная, чистая. Ее сожитель также был чисто выбрит, поглажен, сыт. Ребенок плакал, и мать не остановило это, что у ребенка температура под 39, она просто привезла, сдала и уехала по своим делам, — горячится отец девочки. — Плюс летом 2021 года, когда я забирал ребенка от нее, она проживала с этим же сожителем, этот ее сожитель напал на нас. У меня был на руках ребенок, плюс сумки, плюс коляска. Он пытался нас ударить. Мама стояла рядом и ничего не делала. Я к ней обратился потом, говорю: «Тебя ничего не смущает?». Она мне ответила: «А что тут такого?».

Когда журналист попыталась уточнить, что отношения с супругой, у которой появился другой мужчина, и раздел ребенка — это разные вещи, собеседник сказал, что прекращает разговор и положил трубку.

Решение суда и тем более то, как оно было исполнено, удивило не только маму, но и специалистов по правам детей.

— Конечно, нет такого, что если ребенок маленький, то его обязательно оставляют матери, оценивается всё в совокупности, — прокомментировал заместитель руководителя аппарата уполномоченных по правам ребенка в Челябинской области Игорь Майоров. — Как правило, суд ориентируется на мнение органов опеки, на мнение специалистов-психологов, которые устанавливают детско-родительские отношения на предмет привязанности детей к тому или другому родителю. Косвенно имеют значение условия проживания, наличие жилого помещения, детской кроватки, места для игр, для учебы и так далее. В данном случае, насколько я понимаю, и органы опеки были за маму, и психологическая экспертиза показала, что ребенок привязан больше к маме. Почему суд принял такое решение, я не понимаю, если честно.

Специалист добавил, что информация о том, что мать состоит в «шаманских» организациях, проверялась и не подтвердилась.

— Это не соответствует действительности, насколько я знаю. Да, она посещала какие-то курсы личностного роста, но такие курсы не запрещены, как и предпочтения людей употреблять не прошедшие тепловую обработку продукты. Привязать это к какому-то законодательству невозможно, это просто характеризующий материал, и он не негативный, — считает эксперт.

Но больше сотрудника аппарата омбудсмена поразил сам ход исполнительских действий.

— Мы обычно с ними сотрудничаем в таких сложных исполнительных производствах, где нужно передать ребенка от одного родителя другому при условии, что сам ребенок не хочет идти ко второму родителю — это очень сложная ситуация, потому что ребенок он же не является ответчиком по решению суда, и если он не хочет идти к одному или ко второму родителю, никакое решение суда его заставить не может, а тем более должностные лица, которые могут применить насилие к ребенку, чтобы его передать, это вообще недопустимо, — акцентирует Игорь Майоров. — Я, конечно, не допускаю, что здесь приставы какую-то силу применяли к ребенку, но то, что второй родитель вопреки желанию ребенка (это на видео видно) схватил его и силой потащил, а вот сотрудники, которые являются государственными служащими, не пресекли эти противоправные действия со стороны папы (потому что применение насилия к ребенку, даже если он отец, это противоправное действие), вот это мне удивительно. Конечно, если бы мы участвовали, такого бы точно не было.

Сейчас мама вместе с юристом готовятся обжаловать ранее вынесенные решения в кассационном суде, а отец продолжает писать заявления в полицию. На этот раз он заявил о побоях у девочки, теперь матери придется доказывать, что это не она поставила синяк на ноге дочери размером меньше сантиметра.