Андрей Назаров, главный тренер ХК «Трактор»: «Познать славу лучше в 17 лет, чтобы крышу не снесло»

Своей школой он считает хоккей, своими университетами – Америку, а жить и работать ему нравится в Челябинске. Главный тренер ХК «Трактор» Андрей Назаров сегодня гость нашей редакции. Общаться с ним интересно, но беспокойно. Он все время на «высоком старте» – вот-вот поднимется во весь внушительный рост и умчится со скоростью своей самой выносливой (по его словам) в КХЛ команды. Почему Андрей Назаров не жалеет о том, что у него отняли детство? Чему научила его самостоятельная жизнь за океаном? Хоккей – это прежде всего техника или психология? И какую роль в нем играет клубный пиджак? Наконец, как главный тренер любимой челябинцами команды советует реагировать на финансовый кризис? Об этом и многом другом нам удалось поговорить с сегодняшним кумиром мальчишек и серьезных мужчин.

Нет шанса на провал

– Андрей Викторович, можно ли вас назвать счастливым примером известной народной мудрости «Где родился, там и пригодился»?

– Мое возвращение в Челябинск можно назвать стечением обстоятельств. Закончил хоккейную карьеру, пожил немного в Москве, а потом меня пригласили на должность менеджера в ХК «Трактор». Вскоре отъезд Геннадия Федоровича (Цыгурова)...

– Вас что, в пожарном порядке призвали на тренерскую работу?

– Не в пожарном, но я же был здесь и уже хорошо знал клуб. Мне дали шанс – доверили команду. И я попытался этот шанс не упустить. А теперь... Между тренером и хоккеистом есть большая разница. Хоккеист, если сыграл два-три сезона хорошо, может два других, грубо говоря, провалить, потому что все знают, что он может играть. У тренера, увы, нет такой возможности. Никто не смотрит на твои предыдущие показатели. Каждый год нужно доказывать свою состоятельность.

– Тренер – это наставник, учитель. Чтобы им стать, наверное, тоже надо учиться?

– Я окончил курсы тренеров в УралГУФК, буквально четыре месяца назад получил диплом.

– Что дает такая школа?

– По психологии немножко подтянули. В психологии хоккея много нюансов. Я знал многое и в то же время ничего. Но быть хорошим тренером тебя никто не научит – или ты художник, или не художник... Обычно так говорят о любой творческой профессии. Да и людьми руководить научить тоже нельзя. Тем более в такой игре, как хоккей. Каждый день тебя ждут новые нюансы, каждый день от твоих решений зависит успех твоей команды. Ты можешь сделать так, а можешь иначе... И те же самые игроки будут играть по-разному.

– Взяли что-то от тех тренеров, с которыми работали? Может быть, созваниваетесь, советуетесь?

– Тренеры – люди обособленные, каждый сам по себе, у каждого свои взгляды и методы. Нет такой практики – советоваться. Мне посчастливилось работать с сильными тренерами – Майком Киненом, Гленом Сатером. Я у них взял одно – делать свою работу так, чтобы хоккеист пытался выиграть матч. От каждого человека надо требовать только его работу: точильщик должен точить коньки, доктор лечить, а хоккеист играть. Нет у тренеров такого явного поклонения. Мы все можем друга друга чему-то поучить. Просто потому, что в хороших командах работают хорошие тренеры. Не бывает такого, чтобы супертренер взял «безногую» команду и начал всех обыгрывать. Много хороших тренеров, которые в свое время доказали, что на определенном этапе своей карьеры были лучшими. Значит, они знали, как стать лучшими.

– Известно, что перед игрой вы сторонник закрытой жизни команды на базе. Трудно держать дисциплину? Не считаете себя жестким тренером?

– Нет такого понятия «жесткий тренер» или «мягкий». Есть тренер, который выигрывает и тренер, который проигрывает. Тренер должен все делать для того, чтобы выиграть.

– И, если понадобится, даже табуреткой запустить в игрока?

– Приходится все делать. Но не по злому умыслу и не по прихоти, а потому что в эти два часа, когда идет игра, у ребят реально зашкаливает пульс. И у некоторых просто выключаются мозги. По-другому до них бывает не достучаться. Поговорить с ними по душам времени нет, перерыв всего 15 минут. Несколько минут они отдыхают. На разговоры остается 6-7 минут. За это время надо все объяснить...

– В то же время внешне во время игры вы выглядите спокойным и элегантным, а в раздевалке, выходит, бывает всякое?

– И на лавке, и в раздевалке всякое бывает... О работе тренера судят по выигранным матчам. Есть они – значит, он все делает правильно.

– Один из соперников «Трактора» как-то сказал: «Попробуй в команде Назарова не побегай!». Скорость у вас - один из главных показателей?

– Я всю жизнь стремился быстро кататься, при моих габаритах это не получалось – слишком длинные ноги, большое сопротивление ветра. Наверное поэтому мне симпатичны хоккеисты, которые умеют хорошо бегать. Мы постоянно тренируемся дополнительно, работаем над катанием. Приблизительно знаю скорость каждого моего хоккеиста. Но если взять общекомандную скорость, то, наверное, мы одна из самых выносливых команд в лиге, если не самая выносливая.

– Тренер имеет право жалеть свою команду: здоровье спортсменов. Сейчас, после смерти хоккеиста Черепанова, что-то изменилось в хоккее в этом плане?

– Все понимают, что профессиональный спорт – не для здоровья. Если ты идешь в профессиональный хоккей – будут переломы, вывихи, проблемы с сердцем... Просто надо дополнительно следить за этим, родителям раз в три-четыре месяца проверять своих детей, пульс – каждый день. Что изменилось? В команде «Трактор» раньше полное медицинское обследование проводилось в начале и конце сезона, теперь – четыре раза.

Снег, улица, трамвай...

– Если исходить из вашей же формулы «наглость – счастье хоккеиста», был ли наглым мальчишка Андрей Назаров или это качество воспитал хоккей?

– Наглым? Нет наверное. Вообще-то детство у меня было бурное. Дрался. Но не часто, только когда задирали. А самая главная и очень хорошая черта, которую во мне воспитал хоккей, – это упорство. Если много работаешь – всегда что-то получится. Главное, руки не опускать. Как бы плохо тебе не было, продолжай стараться. Первых тренеров было много, но главным наставником считаю Виктора Михайловича Перегудова. Он меня воспитывал последние семь-восемь лет, то есть все, что вы видите, – заложено было им. Всем известно, что заложенное детским тренером пожинается потом, потому что становление хоккеиста происходит от 9 до 16 лет.

– Каким помните Челябинск своего детства?

– Помню лишь одно: много тренировок, зима, промерзший трамвай и я со всей амуницией – баул, клюшки – еду из дома, с северо-запада, на ЧТЗ. Вот и все детские впечатления.

– Не хотите же сказать, что детство у вас было украдено?

– Может, и к лучшему. Здоровым вырос. Многие мои друзья сейчас и пьют, и курят...

– Были моменты разочарований: слезы, усталость, желание все бросить?

– Все было, но день-два проходит – надеваешь коньки и идешь на тренировку, хотя никто не заставляет.

– Как родители относились к увлечению спортом?

– Они сами привели меня в спортшколу ЧТЗ. Мама моя – мастер спорта по легкой атлетике, до сих пор ее рекорд на 800 метров помнят в ЧПИ. Она тогда была Антипова. А отец в футбол играл чуть-чуть, но больших результатов не достиг.

– Один из владельцев ЧЭМК Юрий Антипов вам приходится кем-то?

– Мой родной дядя, брат моей матери. Близкий, любимый с детства человек.

– Он яростный болельщик «Трактора»?

– На матчи не ходит, некогда. Но всегда звонит, интересуется.

– Когда вы поняли, что оказались в круге избранных и хоккей станет вашей профессией?

– Лет в 15-16 стал играть за сборную и получать первые деньги – вот тогда понял, что это моя профессия. В 12-13 лет, конечно, об этом не думал, кто в такие годы думает о профессии?

– А в обычной школе как дела обстояли?

– Плохо. Часто занятия пропускать приходилось. Даже двоек было много, не только троек. Не было времени заниматься. Особо за этим никто не следил, потому что с 15 лет уже все на профессиональной основе было: тренировки утром и вечером. Времени оставалось – поспать и поесть. Последние два года я уже понимал, что общеобразовательная школа мне не нужна, другая школа у меня – хоккей. Я буду хоккеистом.

– Сегодня жалеете о тех школьных пробелах в знаниях?

– Особенных пробелов нет. Учиться тоже нужен талант и желание. Тот багаж, который у меня есть, достаточен пока.

– Часто ли вам встречались хоккеисты, с которыми слава сыграла дурную шутку?

– Довольно часто. Узнают их не в тех местах или, наоборот, почему не узнают? Начинает кричать – это я, это я. Слава, она имеет двоякую картинку. К ней надо привыкнуть, а значит, познать славу лучше в молодом возрасте. У людей, к которым слава приходит в 30-35 лет, просто сносит крышу. Их просто не узнать: резко меняется поведение, манера общения с людьми, даже близкими. Тяжелый случай. А если слава пришла к 17, 18-летнему человеку, он постепенно к ней привыкнет и будет относиться спокойно.

– А вас в Челябинске узнают на улицах?

– Да я пешком не хожу, таксисты меня челябинские узнают. И вообще денег с меня не берут, бесплатно возят. Радуются, что сел к ним в машину.

– Можете сегодня поделить пройденный путь на «огонь, воду и медные трубы»?

– Наверное, я для этого еще молод. Надо остепениться. Лет в пятьдесят точно смогу это сделать. Сейчас сложно, пока не ясно, что ждет впереди? Бывали трудные периоды, казалось, – самый экстрим, а сейчас смотрю на них – и эти испытания мне не кажутся такими уж тяжелыми.

«Не мама, но тетка троюродная – точно»

– Чем стала для вас Америка?

– Я там заработал первые деньги. В Америке все считают свои деньги. У американцев есть даже пословица: умный не тот, кто заработал, а кто смог сохранить свои деньги. Это две стадии владения капиталом: заработать и подумать, как не растратить. Таким вещам стоит учиться. Америка – мой колледж, затянувшийся на 12 лет. Она меня научила всему, чему людей учит жизнь. Я ведь уехал туда мальчишкой совсем – в 17 лет. Мое юношеское становление там проходило. Америка, может, и не мама родная, но тетка троюродная – точно. (Смеется.) Хотя, многие вещи не хотел и не хочу принимать.

– Какая школа вам ближе сегодня – НХЛовская или российская?

– Тяжело сказать. Вот только что мы разговаривали с тренерами – вернулась наша сборная из Канады, где проиграла пять матчей из шести. До этого проиграли семь из восьми. А потому та школа ближе, которая выигрывает. Тот хоккей, который сильнее. На данном этапе молодежный канадский хоккей однозначно сильнее российского. А если они сейчас играют сильнее, то же самое произойдет через десять лет – эти канадские ребята будут обыгрывать нас. Вот и все. Да, мне ближе русская школа, но канадцы сейчас намного сильнее. Во всем. В проходке, самой игре, даже в желании побеждать. Часто они выигрывают в одну шайбу. А проигрыш в одну шайбу – это где-то кто-то недодавил... Желание выигрывать – это психология. И заниматься надо этим на общероссийском уровне. Эти проигрыши скажутся нам через десять лет, когда ребятам исполнится по 30 и они будут играть за национальную сборную.

– А есть такое в НХЛ, что с игроками работают не только тренеры, но и психологи?

– Тренер и есть психолог. В НХЛ огромное значение придается индивидуальной работе. И еще, там все юношеские школы работают за свои деньги. То есть родители детей свои кровные вкладывают в команду: покупают форму, коньки, лед, тренеров, все... Это самая лучшая психология, когда человек видит, как его родители напрягаются и платят сумасшедшие деньги, чтобы он играл... В ответ он начинает стараться. На этом фоне все и происходит. А у нас сегодня это нереально. И вот они нас опережают – у них больше желания идти к победе.

– Скажите, откуда была такая смелость, когда вы рассказывали правду об НХЛ в «СЭ»? И почему? Потому что знали, что никогда уже туда не вернетесь? Или за этим стояла какая-то обида?

– Это не было разоблачением. Просто все говорят: НХЛ, НХЛ, НХЛ, как все там классно. Но на самом деле там тоже не все здорово. Вот я и сказал, что там есть свои серьезные проблемы. Никакой обиды не было, просто совпало так, что я рассказал правду про НХЛ и скоро закончилась моя карьера хоккеиста.

– В КХЛ тоже, наверное, таких проблем немало. Можете о них вот так же честно рассказать?

– Я работаю на КХЛ и выносить сор из избы, конечно, не буду. Но проблемы есть, и их много. К тому же эти проблемы нереально решить в открытую. Не-ре-аль-но.

– Кроме семьи в Америке сейчас остались друзья, поддерживаете ли деловые связи?

– Да много знакомых осталось, но не общаемся почти, раз в полгода перезваниваемся. И почти не бываю сейчас в Штатах.

– Может быть, есть все-таки планы вернуться туда в будущем?

– О возвращении думаю, почему бы нет? Ни от чего никогда не зарекаюсь.

– Ваше личное отношение к тому, что произошло недавно на игре с прибалтами? Вы в этом видите непродуманную агрессивность болельщиков или все-таки приметы национализма?

– Необдуманная агрессия. Ребята сильно болеют за команду, стараются... и молодцы, что хорошо болеют. Но вот тот случай, когда перестарались – просто сорвало башню. Крикнули – понравилось, еще крикнули...

– В НХЛ были подобные случаи?

– Там такое невозможно, расизм вне закона.

«Как меня только не называли?»

– Знаете, как называют вас челябинские болельщики?

– Гарри Поттер? Конечно, знаю. Меня как только уже не называли? Я привык и вполне нормально к этому отношусь.

– Так вот, эти самые болельщики спрашивают: доколе команды «Трактор» и «Металлург», встречаясь на поле, будут заниматься «фигурным катанием»? Дерби они хотят, с нормальной силовой борьбой и свойственной «Трактору» игрой в давление.

– Будет им дерби. Обещаю хорошие матчи, особенно когда переедем в новый дворец.

– Представитель московской диаспоры задает вопрос: что мешает игрокам после матча в Москве подъехать к болельщикам и поприветствовать их, поблагодарить?

– Есть такой минус – работаю с ребятами, постоянно напоминаю, что не только дома надо приветствовать своих болельщиков. Но, поверьте, это не злой умысел – просто забывают ребята. Мы всегда рады болельщикам на выездах – чем их больше, тем лучше. Однако бывают такие моменты, когда проигрываешь матч – просто забываешь обо всем...

– А еще болельщики «Трактора» беспокоятся за Данилу Алистратова. Не измотает его такая высокая нагрузка к плей-офф?

– Думаю, опасаться нечего. Расписание составлено так, что есть возможность отдыхать молодым игрокам. Вот сейчас мы играем пять матчей и опять две недели перерыв – есть возможность восстановиться.

– Все знают, что Данила Алистратов – внук нашего губернатора, это как-то сказывается на внутрикомандной политике, вопросы вам часто задают многозначительные?

– Поначалу, конечно, искоса на это смотрели – Назаров тащит губернаторского внука. Но Данила – первый вратарь юношеской сборной. И я всегда видел его сильное желание играть. А желание порой перекрывает любое мастерство. Первые игры он стоял на желании, а теперь оно потихоньку начинает перерастать в мастерство. Хотя, он сегодня использует, на мой взгляд, только 75-80 процентов своего потенциала, есть еще у него два-три года в запасе.

– Вы бы посоветовали ему поиграть в НХЛ?

– К 21-22 годам с таким желанием и темпами прогрессирования он превратится в сильнейшего вратаря лиги. И почему бы ему не заиграть в НХЛ? Вратарь – он везде вратарь. Лично я бы посоветовал ему на 2-3 года съездить и попробовать себя в НХЛ. Каждый сильный хоккеист должен это попробовать.

– А Петр Иванович вам звонит после игр, интересуется внуком?

– Мы с губернатором общаемся редко и только официально. Я всего лишь главный тренер команды, не директор клуба даже.

– С мэром Челябинска тоже встречаетесь редко?

– Постоянно общаемся с Михаилом Валериевичем, по каждой игре. Он всегда интересуется делами команды. У меня есть два президента команды – мэр города и Андрей Николаевич Косилов, шесть человек попечительского совета, директор клуба – 9 человек за мной стоит. Любой из них мне может задать вопрос относительно хоккея и я должен рассказать и объяснить свои действия, почему я так сделал, и доказать, что так будет лучше. Никаких решений спонтанно я не принимаю. Все волевые решения принимаются на Совете. Если покупка игроков лежит на мне, так как мне с ними играть, то сумма контракта однозначно обсуждается на совете.

Клубный пиджак – момент психологический

– Сейчас, наверное, нет времени заниматься бизнесом. Вы говорили раньше, что в Челябинске у вас свой бизнес.

– Есть, маленький. Думаю возобновить выпуск водки «Назаров», просто сегодняшний момент не подходит для этого. Надо ждать.

– Говорят, вы хотели купить одну из команд НХЛ?

– Было такое, говорили об этом с друзьями. Но сейчас кризис – никто ничего не покупает, все пытаются сохранить.

– Начавшийся финансовый кризис уже сказался на команде и на вас лично?

– Он всех коснулся. Меня – и как тренера, и как человека. Та же недвижимость начинает падать в цене. Что сделаешь?

– Уже учитесь экономить?

– (Смеется.) Конечно, вот, во всем стареньком хожу и без носков.

– Что можете как тренер-психолог посоветовать обычным людям в ситуации кризиса – как не потерять равновесия, и даже, может быть, бойцовские качества?

– Надо воспринимать эти испытания без трагедии. Кризис, с одной стороны, даже и хорошо. После любого кризиса бывает подъем. Сейчас будет тяжело, но через год-полтора все изменится и очень сильно в лучшую сторону. Невозможно все время идти вниз, остановка будет. И потом человек начнет набирать высоту – таков жизненный цикл. Мой совет прост – не надо опускать рук, не надо уходить в себя, обязательно надо искать выход. Кризис был неизбежен, весь мир сегодня им охвачен, и я верю, что все делается для того, чтобы этот период быстрее закончился. Всем советую надеяться – светлое будущее не за горами.

– Вас считают самым элегантным тренером. Это ваше влияние: новая форма, клубные пиджаки?

– Я придерживаюсь мнения, если болельщик видит, серьезно или нет хоккеисты относятся к игре, его настроение меняется. А как мы это можем показать? Новая форма, хороший костюм, галстук, свежая сорочка с логотипом команды – вот вам показатель. И болельщики по-другому начинают воспринимать игру. Это не мной придумано – американский психологический момент. Так же, как во всех офисных центрах, где сотрудников независимо от ранга заставляют приходить в белой рубахе и галстуке, потому что это показатель твоего серьезного отношения к работе.

– Был недавно показ мод, и Андрей Николишин принял участие в body art. Слышали, вы тоже должны были участвовать?

– Чисто пиаровский ход, но я отказался. Был бы хоккеистом – почему не принять участия? Парням есть что показать. А как тренер – это уже несерьезно. Тренер все-таки принимает важные ключевые решения.

– Наверное, никакой кризис не может отменить Нового Года. Как будете встречать этот праздник?

– В кругу семьи, с любимой девушкой, а 1 января буду в бане париться.