Дельфин и Курчатов…

«Поздней осенью, когда Курортники
покидают берега Понта Эвксинского,
стаи Дельфинариев кочуют следом за ними,
за Рифейские горы, в таинственную страну
непуганых Гиперборейцев…»
(Геродот, из неопубликованных записей)

В конце главного челябинского проспекта к изумлению каменного академика Курчатова надували дирижабль. Большой. Академику поверх макушки будет. Если смотреть в перспективе, с горки от «Гипромеза», – где-то по бороду. И сама перспектива проспекта как-то изменилась. В смысле относительно прежнего архитектурно-планировочного замысла.

Академик явно недоволен. Брови насуплены, кулаки сжал. Он и раньше был в некотором недоумении: чему, мол, обязан тут? В ЧПИ не учился, в ЮУрГУ не преподавал, проспект – тоже не его…

Но попривык. Если привстать на цыпочки, то поверх крыш ему немножко видать «свою» улицу, а слева – «свой» район за речкой. А вот родной Сим – уже нет, далеко…

Старожилы водят сюда гостей города, врут вдохновенно: «Любил Игорь Васильич пройтись здесь, от проспекта Ленина к парку Гагарина, поболтать с ними обоими об ядрене-бомбе…»

Слушать такое академику прикольно, поэтому стоять ничего, можно. Но не носом же в дирижабль! Об этом ни с ним, ни со скульптором Авакяном уговору не было. Впрочем, кто их будет спрашивать, когда такая площадь пропадает без пользы. Коли не вышла подземная парковка с казино и сауной, хоть так какой-то толк.

…Пока дирижабль надували, старожилы и гости стояли молча. Ждали, вдруг лопнет – будет весело.

Оказалось, не дирижабль.

Первой, прочитав надпись «Дельфинарий», ахнула седенькая старушка:

– Зима же! Померзнут они, родненькие!

– Не боись, бабка! – пошатнулся мужик рядом. – Вишь: удлинитель с розеткой тянут и кипятильник тащут…

– А как пробки вышибет или за неуплату отключат? – усомнился другой.

– Шустрее прыгать будут, чтоб согреться! – дохнул мужик, а приятель его добавил:

– Чего ей, рыбе, сделается? Минтай, вон, вообще мороженый – и ничего, живет…

– Точно! – сказала тетка с кошелкой. – По телевизору говорили, у нас все – минтай. И лосось – бывший минтай, сплошная подделка. И здесь неизвестно еще чего завезут…

– Может, это такой специальный дельфин – северный ледовитый? – неуверенно спросила мама с малышом. – Тогда ничего, тогда мы пойдем посмотрим рыбку…

– Северного ледовитого тюленя вам покажут – вон он нарисован. А рыба, скажут, по дороге сдохла, – брякнул кто-то толстокожий, и малыш разрыдался.

– Да что вы все несете! – возмутился очкарик. – Дельфины – не рыбы, они млекопитающие. С ними нельзя так – в тесной бочке, за тридевять земель! Они же разумные, они нам как братья…

Но «Гринпис» ему в поддержку рядом не случился. Случился авторитетный субъект:

– Хоть и млекопитающие – жрать все хотят. А разумные братаны – больше всех. Одним планктоном сыт не будешь. Голодуют ваши дельфинарии, вот и подались в гастарбайтеры…

– А что они кушают? – полезла в сумочку добрая старушка.

– Дельфинарии? Зелень, – убедительно сказал авторитетный.

И старушка достала пучок.

– Дура ты, бабка! – икнул невоспитанный мужик и пошел себе.

Потихоньку разошлись и остальные. Остался один хмурый Курчатов на задворках.

Мрачно глядя в упор на глухую стенку, он думал: «Ну, делал бомбу, делал. За это я теперь и памятник. А это вот мне – за что? А им и подавно – за что?»

И вспоминал о тех временах, когда долго жил в Крыму, ходил в море на шхуне, видел веселых и вольных дельфинов и никогда их не обижал…