Дмитрий Альтман, главный врач ЧОКБ, председатель Медицинской палаты Челябинской области: «Мы объединяемся, чтобы вернуть престиж профессии врача и повлиять на развитие медицины в Челябинской области»

На Южном Урале происходят бурные перемены. Во всяком случае, в жизни одного человека точно. Пока готовилось это интервью, Дмитрий Александрович сменил кресло начальника Госпиталя ветерана войн на кабинет главного врача Челябинской областной клинической больницы. Однако общественную свою должность для себя не отменил. О том, что же это такое – Медицинская палата Челябинской области, почему возникла необходимость в ее создании, какие задачи она будет решать и зачем это нужно врачам, об этом и многом другом состоялся большой разговор с председателем Медпалаты ЧО Дмитрием Альтманом.

Дмитрий Александрович Альтман – заслуженный врач РФ, врач высшей категории, доктор медицинских наук, профессор кафедры неврологии факультета ГБОУ ВПО «ЮУГМУ», председатель Медицинской платы Челябинской области. В настоящее время руководит самой главной клиникой Южного Урала – Челябинской областной клинической больницей (ЧОКБ).

– Дмитрий Александрович, почему возникла необходимость в создании Медпалаты на Южном Урале?

– Причин создания как минимум две. Во-первых, на протяжении многих лет в профессиональном медицинском сообществе наблюдалась некая разобщенность. В свое время были активные и деятельные ассоциации по основным медицинским специальностям (хирургии, терапии, акушерству и гинекологии т. д.). Такое дробление, по моему мнению, не всегда рационально, потому что маленькая группа врачей, объединенная по очень узкому принципу, не может решать или влиять на решение глобальных вопросов. Главное отличие Медпалаты от профессиональных ассоциаций, о чем меня часто спрашивают, в том, что она намерена заниматься общими для всех медицинских работников задачами: не только узкоспециализированными медицинскими, но и всей системы здравоохранения в регионе в целом. Это, в первую очередь, правовые юридические, вопросы последипломного непрерывного (подчеркиваю) образования и обучения, вопросы этики, касающиеся взаимоотношений между врачом и пациентом, а также между самими медицинскими работниками. Экономическая (в частности, заработная плата) и социальная составляющая жизни сотрудников системы здравоохранения (жилье, социальный пакет).

Вторая причина – в 2010 году известным детским хирургом, профессором Леонидом Рошалем была создана Национальная палата. Главные направления деятельности он сформулировал в виде участия широких слоев врачебной общественности в защите своих интересов, интеграция в современную европейскую модель здравоохранения. Кроме того, и государство выражает свою заинтересованность в этом процессе. Только совместными усилиями власти и профессиональной общественности можно реализовать программу реформирования здравоохранения, создать действенную систему оказания медицинской помощи населению.

– Какие задачи Медпалата ставит перед собой на сегодняшний момент и в долгосрочной перспективе?

– Основная задача – объединить профессиональное сообщество. На территории Челябинской области практикует порядка 11 500 врачей. Мы хотим, чтобы большинство из них встало под эгиду Палаты, чтобы сформировать общую консолидированную позицию относительно тех вопросов, которые сегодня мешают развитию как отрасли в целом, так и каждого отдельного специалиста и ЛПУ в частности. Когда профессиональное сообщество объединится и научится доверять себе, оно сможет обсуждать, вырабатывать единое мнение, делиться опытом, разделять ответственность, исключать случаи злоупотреблений и ошибок. На различные события у нас будет своя точка зрения, причем достаточно представительная. Опыт обсуждения и выработки единого мнения у нас уже есть: было принято более 50 поправок в Устав Медицинской палаты Челябинской области на стадии его создания.

Долгосрочная задача – формирование системы саморегулирования, чтобы на уровне сообщества создавать правила игры. Это уже переход к европейской модели управления: с 2016 года Медпалата будет выдавать лицензию на право ведения медицинской деятельности, заниматься подготовкой и постдипломной переподготовкой – организацией семинаров, симпозиумов, съездов и конференций. Палата будет формировать систему контроля над обучением специалиста, его деятельностью и, в случае обнаружения недочетов, пользоваться определенной системой штрафов вплоть до лишения лицензии.

Мы должны создать и равные для всех правила игры, создать моральный или этический кодекс врача, какие во всем мире есть свой у каждого специалиста. Проект кодекса профессиональной этики врача Российской Федерации уже был принят на съезде врачей. Мы сформировали пока основные направления деятельности Палаты, в рамках которых работает семь комитетов. Работы хватит не только нынешнему составу Медпалаты, а на поколения вперед.

– Дмитрий Александрович, понятно, что в медицине накопилось много вопросов. Какие, на ваш взгляд, самые острые?

– Мало кто высказывается объективно в адрес медицинских работников, в основном это потоки недовольства в СМИ, предвзятых оценок, случаи сутяжничества и чаще всего откровенной лжи. Это не способствует ни созданию рабочего климата в ЛПУ, ни поддержанию престижа профессии, чего сейчас катастрофически не хватает для восполнения кадрового голода в отрасли. У молодых врачей в привлекательности профессии должен быть на первом месте романтизм, служение людям, преданность своему делу. А глядя на своих более старших коллег, они видят эмоциональное и профессиональное выгорание, когда человек не получает теплоты и благодарности не столько за выполнение своих обязанностей, сколько вот за эту преданность и служение сверх инструкций.

Укомплектованность в системе здравоохранения на сегодняшний день очень низкая, и поэтому в отрасль привлекаются специалисты из стран ближнего зарубежья, как правило, плохо владеющие русским языком. Как такой специалист сможет понять пациента, когда 90% успеха состоит в том, чтобы выслушать, задать правильные вопросы, уточняющие, чтобы выяснить болевые, субъективные ощущения больного, а, не зная языка, это невозможно сделать! Мое глубокое убеждение, это опасный путь. Ни одна страна мира не принимает медиков «просто так»: сначала человек обязан сдать экзамен и доказать, что владеет языком страны пребывания на должном, высоком уровне, потом сдать тестовый экзамен по своей специальности, пройти специализацию в местных клиниках, и только после этого, может быть, он и будет допущен к работе.

Врач – это не механическая машина для обработки информации, полученной от пациента, и выдачи ему рекомендаций. Это человек, общение с которым должно приносить облегчение пациенту, я глубоко убежден в этом. Если этого компонента нет, то должного эффекта не будет. Если мы пойдем по этому пути, то вероятность ошибок будет только возрастать, не решая, а усугубляя этические проблемы взаимодействия врачей и пациентов. Нельзя опускать планку входа в профессию.

– Как можно вернуть престиж профессии? Что нужно изменить в сознании общества, в системе здравоохранения, в общении врача-пациента?

– Пока большинство выпускников медвузов не идут в профессию – непрестижно, неперспективно. Этому поспособствовали, в том числе СМИ: культивируется образ богатого бездельника, купающегося в роскоши и вседозволенности, который и становиться пределом мечтаний у подрастающего поколения. Красиво же живут! Вы там врача или медсестру видели?

– Но помогать людям – совершенно естественное желание человека, я уверена, оно возникает у людей, и они идут в профессию...

– …вот такой человек и должен поступать в медвуз! Мне кажется, первоначальный отбор должен исходить из этих морально-этических норм – умения понимать и сострадать больному; абитуриент должен отдавать отчет, что в этой профессии он уже не будет сам себе принадлежать. ЕГЭ и прочее – вторично. Потому что научить профессии мы сможем, а вот воспитать в человеке эти качества – уже нет. Душевное формирование – это прерогатива семьи, школы и общества. Нужна своевременная профориентация в 9-11-х классах школы, чтобы человек не занимал потом чужое место за государственный счет. Эту работу мы поручаем своему молодежному комитету.

– Требования к врачу огромны, даже колоссальны. Пациенты требуют от доктора не просто присутствовать на работе с восьми до пяти, а полного погружения и самоотдачи. Если общество требует такого самоотречения и служения, тогда оно должно гарантировать врачу что-то такое, что компенсировало бы ему отсутствие личной жизни, чтобы не было профессионального выгорания, чтобы врач в профессии хотел оставаться, несмотря на такие жесткие требования. Что это такое?

– Это и есть готовность общества к реформам в здравоохранении. Во все времена доктора и лекари были отдельной, особо почитаемой когортой людей. Они врачевали и физическое тело, и душу, имели огромное уважение за значимость своего дела для общества и соответствующее материальное вознаграждение. И все вспоминают, как это было здорово. Готово ли общество сегодня предать такой же высокий социальный статус, на таком же достойном уровне оценить труд врачей? Не готово. Чтобы изменить эту ситуацию, нужно оценить труд врача как в материальном, так и в моральном плане. Уровень социальной привлекательности и зарплаты у врачей на Западе очень высокий. Там врач знает: и он сам, и его семья полностью обеспечены всем для комфортной жизни и ни в чем не нуждаются. Тылы закрыты! И наши врачи были бы готовы на такое самопожертвование при таких же условиях. А когда «все отдай, а тебе в ответ ничего», охотников работать все меньше и меньше. На одном энтузиазме держать отрасль в рабочем состоянии невозможно!

– А мне кажется, дело даже не в зарплате. Ее уровень все равно нужно сопоставлять с уровнем обеспеченности общества в целом. И там врачи ошибаются, и здесь. Но отношение к ошибке принципиально отличается. За каждым случаем стоит конфликтная ситуация, как правило, трагическая, поскольку речь идет о жизни и здоровье человека. Вы говорили про независимую экспертизу. Как будет решаться этот вопрос? Каким образом Медпалата сможет защитить врачей, с одной стороны, от необоснованных претензий, а с другой, поднять уровень оказания медпомощи на такой уровень, чтобы этих претензий и не возникало?

– Я приглашаю юридическое сообщество поработать на этом поле. Это прекрасно, что есть свобода слова и можно говорить обо всем. СМИ охочи до сенсаций, но ни у кого не возникает желания разобраться в ситуации до конца – вот что настораживает! Для чего вбрасывается на всеобщее обсуждение не готовое, не проверенное решение о виновности того или иного врача или учреждения и поливается за это ушатами грязи? Мы, врачи, находимся в зоне особого риска. Мы настолько не защищены от случайностей, от стечения обстоятельств, потому что постоянно вынуждены брать на себя ответственность вслепую. Никто не знает, как отреагирует организм человека на, казалось бы, обычный лекарственный препарат, а винят врача, мол, неуч или не доглядел, проявил халатность.

Поскольку есть такая возможность, я бы предложил пишущему сообществу наложить своего рода «мораторий» на подачу непроверенной информации. Вот когда будет проведено профессиональное расследование, будет доказана вина, тогда можно говорить об этом предметно – пишите. Я не требую запретить писать об этом, я прошу подходить к этому взвешенно и ответственно. Если произошла трагедия, то она – для всех. Переживают близкие и, поверьте, не только они. Неудача или гибель пациента никогда не проходит для врача бесследно! Но у него нет права переживать каждую утрату так остро, как это происходит с родными. Он тогда просто не сможет работать в этой профессии. И тем не менее нельзя это принимать за черствость или равнодушие.

Я считаю, что раздувание такой вражды между пациентами и врачами – часть недобросовестной политики, чтобы отвлечь гнев народа от других, более значимых, но менее явных проблем. В истории России мы это уже проходили, то же пресловутое дело врачей при Сталине и так далее. И чем это закончилось?!

– Но халатность или недобросовестность все-таки существует. Слушала интервью одного известного стоматолога, который хорошо сказал: «Я не могу сказать, что это было намеренное желание врача ухудшить состояние пациента. Вполне возможно, что ему просто не хватило квалификации, чтобы справиться с этим сложным случаем». Как поступить в этой ситуации?

– Оценка профессионального сообщества в этой ситуации очень важна. Умение признать ошибку значит многое уже принять, нести ответственность, прежде всего, это увеличивает степень доверия к врачам. Это те функции, которые мы вкладываем в понятие «независимая экспертиза». В любом таком случае как частное лицо, так и минздрав, может обратиться к нам за проведением независимого расследования. Анонимного! Комиссию по независимой медицинской экспертизе возглавляют два уважаемых человека, опытных специалиста. Сегодня такая экспертиза «именная» – по конкретному случаю с именами и фамилиями, «явками и паролями» и врача, и пациента. Быть объективным в этом случае невозможно.

Это европейская практика: на независимую экспертизу приходят документы, проводится анализ данных и выдается заключение. Будет еще досудебная экспертиза, проводимая экс-прокурорами и экс-судьями, которые дадут объективную оценку, есть ли в данном случае состав преступления в действиях медперсонала или нет. Если вина ЛПУ или врача будет признана, то предусмотрены репрессивные санкции вплоть до отзыва лицензии и права заниматься врачебной деятельностью. Это крайняя степень, конечно, есть также система понижения в должности, отстранения на время от исполнения обязанностей, принуждения к переобучению или прохождению курса специализации и прочее. Сообщество может направить провинившегося специалиста на переобучение, переподготовку и так далее.

– Как вы считаете, сможет ли частная медицина обеспечить тот уровень медицинской помощи, о котором все так мечтают?

– Коммерциализация медицины, на мой взгляд, путь тупиковый. Это копирование той системы, от которой уже давно отказываются на Западе. Но там есть общественный институт наподобие нашей Национальной палаты, который жестко регламентирует количество врачей в государственной и частной медицине. А у нас идет выплеск на пределы русла: все ругают государственную и необоснованно превозносят частную.

Государственная система оказания медицинской помощи в Челябинской области была, есть и будет основополагающей. Откуда в частной медицине берутся врачи? Из государственных больниц и поликлиник. Ни одна частная клиника не в состоянии обеспечить новоиспеченного специалиста полноценной практикой в профессии, которая и дает тот бесценный опыт, и превращает в настоящего врача. Кто обучает вчерашнего выпускника, а ныне студента медуниверситета? Государство. Кто обеспечивает постдипломным образованием? Государство. Где проходит стажировку? В государственных ЛПУ. После окончания он или остается в профессии, или уходит; он или в государственной клинике, или в частной – или совмещает и то, и другое. Получается, что в государственных ЛПУ можно получить ту же помощь, что и в частных клиниках, только бесплатно. Если говорить о контроле и об ответственности, поверьте, что все отлажено и соответствует всем предъявляемым требованиям и Россздравнадзора, и ФОМСа, и минзрава. В частной системе проконтролировать до конца и быть убежденным, что все действительно сделано как надо, ручаться не берусь.

– Дмитрий Александрович, и последний вопрос. Являетесь ли вы «гарантом» прав и свобод членов Палаты?

– Если у членов Медицинской палаты возникают вопросы или даже конфликтные ситуации, связанные с их профессиональной деятельностью, мы готовы оказать любую помощь, вплоть до юридического сопровождения. На сегодняшний день случаев, когда на врачей подают в суд, уже много, и будет еще больше, потому что, к сожалению, есть люди, заинтересованные в раздувании конфликтов между врачами и пациентами и создании негативного образа врача в целом. Поэтому я обращаюсь к медицинскому сообществу нашего региона. Коллеги! Только объединившись в мощное профессиональное сообщество, мы сможем наконец решить свои проблемы и вновь сделать нашу профессию престижной!