Война глазами фельдшера

Он окончил военно-медицинское училище в сентябре 1942 года и получил звание военфельдшера. На торжественном вечере выпускников щеголял в новеньком обмундировании с двумя кубиками на зеленых петлицах. С этого начинаются воспоминания Клавдия Степановича Баева, который прошел всю войну, был в плену и получал ранения. Участвовал в Сталинградской битве, Крымской наступательной операции, освобождении Прибалтики. Все это он описал в своих мемуарах спустя 20 лет после войны. Воспоминания прадедушки с лупой в руках разобрала и перепечатала копейская школьница Катя Нидзий и разместила истории об уникальных дневниках в виртуальном музее артефактов 74.ru. Перед вами часть воспоминаний Клавдия Степановича.

«Недалеко от передовой остановились и начали окапываться в рост человека. Впереди нас находилась какая-то часть, вот она и держала оборону на этом участке, а мы уже считались во втором эшелоне. Здесь мы простояли, вернее сказать, пролежали, целую пятидневку. Утром и вечером приезжала кухня, питались хорошо и каждый день получали по 100 граммов водки. Снаряды и мины долетали сюда не так часто. Разведчикам такое безделье, по правде сказать, надоело, и уже начали обращаться к командиру роты: «Товарищ лейтенант, мы что, на курорт что ли приехали? Руки чешутся, работка для них требуется, да и немцев могут всех перебить, тогда и нам ничего не останется!» Ответ был один: «Терпение, товарищи! И еще раз терпение! А насчет немцев напрасно беспокоитесь. Здесь их много, хватит на всех. Далее напоминаю, товарищи разведчики, чтоб каждый из вас еще раз проверил свое оружие, автоматные диски и гранаты. Все должно быть в полном порядке. Бой начнется, тогда поздно будет устранять неисправности».

Все началось как-то неожиданно. Загрохотала артиллерия, в воздухе появились краснозвездные самолеты, откуда-то сзади нас пропели «Катюши». Около нашего расположения остановились четыре танка Т-34. Разведчики разместились на броне танков. Все были веселые, шутили, как будто собрались на какую-то увлекательную прогулку. А ведь через несколько минут ринемся в бой, и возможно, даже кому-то придется умереть. Нет, кажется, об этом никто не думал, может, и думал, но не показывал виду. Все с нетерпением ждали сигнала. Я опомнился, когда уже танки неслись на большой скорости и по ним немцы вели огонь. Никто не прятал голову, наоборот, все устремили свои взгляды туда, где находился враг, и каждый сжимал крепко оружие в своих руках. Один из разведчиков похлопал меня по плечу и сказал: «Выше голову, фельдшер, нечего ее прижимать к башне, смелее будь!» Когда танки достигли вражеских позиций, разведчиков с брони как ветром сдуло. Сразу же раздалось: «Полундра! Бей фашистскую сволочь!» Началась беспрерывная стрельба из автоматов и взрывы гранат. Танки же этим временем расправлялись с арт-мин-батареями и другими огневыми точками. Здесь, на этом месте, бой длился считаные минуты. А скольких немцев тут побили, сильно много. Некоторые пытались спастись бегством, не принимая даже боя. Даже пленных не было, полный разгром. В этом бою, первом бою, смертельно ранило молодого разведчика, и он вскоре умер. Были ранены еще трое, но они даже не вышли из строя. Ранения легкие, и после перевязки они снова готовы в бой».

«Когда вернулся из штаба бригады командир разведроты лейтенант Степанов, то сообщил следующее: «Товарищи разведчики! Ничего не хочу скрывать от вас. Только что получены сведения, что село Усмановка, в котором мы находимся сейчас, окружено со всех сторон большим количеством вражеских танков и пехоты. По неполным данным разведки танков не менее 70. У нас же нет ни одного танка. Бой предстоит тяжелый. Будем сражаться, не жалея ни крови, ни своей жизни ради победы над врагом. Победа или смерть! Других путей у нас нет...»

…Танк сорвался с места и ринулся прямо на нас, поливая свинцом направо и налево из своих пулеметов. Когда он достиг фруктового сада, где находились разведчики, под него сразу же кинули несколько гранат. Раздались взрывы. Танк кружился на одном месте, продолжая стрелять из пулеметов, пока кому-то из разведчиков не удалось поджечь его. С десантниками завязалась рукопашная схватка. Командир роты бегал среди разведчиков с пистолетом в руке, отчаянно ругаясь. А когда сюда еще ворвалось десятка два немцев, раздалось: «Полундра! Бей фашистскую гадину!» И тут началось такое, что и со стороны смотреть страшно. Около пылающего танка завязалась рукопашная схватка. В ход были пущены даже кинжалы. При сплошной автоматной трескотне среди прочих голосов выделялись голоса Зайцева, Скалетского и Жиделева. А немцы все прибывают. Бой идет уже по всему селу, так как немцам с помощью танков удалось ворваться в село со всех сторон.

Теперь уже все перемешалось… Разведрота в этих схватках как-то сама по себе распалась, перемешалась вместе с другими подразделениями. Сейчас уже не было никакого порядка, фактически боем никто не руководил. Каждый сам себе командир и сражался, как ему подсказывала совесть. Тишины нет. Бой продолжается…

...Ко мне подошел огромного роста немец с курчавой рыжей бородой. Направив на меня автомат, он пнул меня в бок легонько своим большущим кованым сапожищем. «Русь!» – рявкнул он и еще что-то сказал, но я больше ничего не понял. Я понял одно, что мне приказано встать. Я встал на ноги. Немец начал обыскивать меня. Забрал все, кроме документов. Даже наши советские деньги взял. С руки снял часы, когда-то мной снятые с немца. Забрал маленький бельгийский пистолетик – подарок разведчиков. Из санитарной сумки тоже все вытряхнул. Перевязочный материал не тронул, табак и несколько сухарей тоже не взял, а вот две небольших баночки американских колбасных консервов забрал себе и тоже сказал: «Гут! Карош, американц».

Я вот лично про себя скажу. Я не принимал прямого участия в этих ожесточенных схватках, но все равно находился вместе со всеми и до самого конца оказывал помощь раненым, пока самого не ранило. А на ноги я встал тогда, когда меня пнул немецкий солдат и направил на меня автомат. Что мне оставалось делать? Я встал. В моем маленьком пистолетике даже не было ни одного патрона, да и все равно он бы не помог. Вот так я и оказался вместе со многими в плену...

...Вот он какой, Ростов-на-Дону. Гонят нас по одной из главных улиц. По улице сильно большое движение машин и вооруженных войск. Конвойные не спускали глаз с пленных, автоматы держали все время на изготовке. На улице так же, как и в Батайске, находилось много мирных жителей. Тоже раздавались голоса, чтобы мы разбегались. Продуктов здесь почти не бросали. Город большой, жители, наверное, сами голодные сидят. Горожанам много труднее, чем сельским...

Хлеба пленным давали по кусочку на день. Будет ли в нем 300 граммов, неизвестно, так как никто не взвешивал. А вот из чего этот хлеб изготовлен, пожалуй, без лабораторного исследования не определишь. На вид как обыкновенный хлеб, но только настоящего хлеба в нем мало. Ну а голодный человек и не такой будет есть. Баланду варили из испорченного зерна и муки. Баланда сильно пахла противной гарью, и варили ее, кажется, совсем без соли. Вот это и все, что получали пленные. Так что не разжиреешь.

Колонна пленных еще не ушла, а больных всех уже растащили жители. Меня, как перышко, поднял на руки высокий седой мужчина с небольшой, тоже седой бородой. Так на руках и донес меня до своего дома...»

«В штабе нас коротко допросили, посмотрели наши воинские документы. Спрашивали, откуда мы шли, что видели на своем пути. Все, что знали, мы рассказали. Документы я хранил под бинтом. Прибинтовал их к голени бинтом, так и сохранились. Нам написали бумагу о том, к кому и куда нам надо обратиться. Накормили хорошим обедом. Солдаты нас снабдили табаком...

После столько пережитого даже не верится, что снова у своих. Сейчас уже идем, не прячемся, бояться некого, кругом свои. В назначенное место мы прибыли вечером. Велели подождать до утра. Ночевали вместе с военными, они и ужином нас накормили. Утром мы были на приеме у какого-то майора. Он снова произвел допрос и направил нас дальше в тыл в особый отдел.

Начали задавать вопрос за вопросом. Когда и где окончил училище? Где участвовал в боях? При каких обстоятельствах попал в плен? Где и сколько времени был в концлагерях? Как вырвался из лагеря? Чем занимался на оккупированной территории, где и в каких местах проживал? Как оказался здесь? Это были основные вопросы. Когда допрос был окончен, меня попросили выйти. Находясь на допросе, я не услышал ни одного грубого слова. Но ждать пришлось долго… Много дней.

Но вот наконец вызвали и меня. После короткой беседы мне сказали, что снова буду воевать, в том же военном звании и в той же занимаемой должности. Я рад был до бесконечности! От радости я еле-еле сумел сдержать слезы.

И вот я опять на фронте. Снова у меня перекинута через плечо санитарная сумка с красным крестом. Снова где ползком, а где перебежками спешишь к раненому, чтобы оказать ему помощь.

Числа 8 или 9 апреля началось всеобщее наступление одновременно с Керчи, Сиваша и Перекопа. Наш танковый корпус ввели в бой в районе Сиваша. В первый же день была прорвана сильно укрепленная оборона противника. Особенно ожесточенные бои завязались за город Джанкой. В конечном итоге враг был разгромлен полностью. Потери со стороны врага были колоссальные. На железнодорожной станции захватили десятки железнодорожных эшелонов с разнообразными грузами.

В моих рассказах нет точной последовательности, то есть не всегда я рассказываю по порядку. Многое перепуталось. Трудно ведь все запомнить… Да и о самом бое я больше всего рассказываю поверхностно. В общем, ничего не приукрашиваю и ничего от себя не прибавляю. Записываю просто для воспоминания. Иначе многое забудется. Спустя некоторое время мы вышли на черноморское побережье. Здесь мы и встретились с войсками Приморской армии, которые с боями продвигались от города Керчи. Уже видно город Алушту. На подступах к городу, да и в самом городе немец оказывал упорное сопротивление. Но стремительное наступление наших войск он уже не в силах был сдержать. Завязались уличные бои. В боях участвовали и приморские войска.

Красивое черноморское побережье. Склоны берегов в разнообразной зелени. Много тут таких деревьев, которые впервые в жизни приходится видеть. С противником встретились в красивом, утопающем в зелени городе Ялте. Черноморский курорт. Здесь только лечиться и отдыхать, а приходится воевать. Слов нет, город и сейчас выглядит красивым. Побывать бы в этой Ялте после войны! Тогда бы другое дело! И не день-два. А сейчас что? Побили немцев – и дальше. Дальше туда, где еще враг».

«Даже при сплошном артиллерийском гуле было слышно «Ура!». Тысячи солдат шли на штурм черноморской крепости – города Севастополя. С возгласами «За Родину!», «За Севастополь!» солдаты бежали за танками. Выходили из строя танки, падали сраженные солдаты, но уже ничто не могло остановить штурмующих. «Ура!» не прекращалось, так с криками и ворвались в пылающий город. Завязались бои на окраинах города, а потом уже и в самом центре. Трудно было что-либо разобрать… Взрывы мин и снарядов, беспрерывная трескотня пулеметов и автоматов, взрывы ручных гранат. Все перемешалось».

«Сигнала к подъему не было, но из казарм уже все повыскакивали. Каждый палил в воздух. Стрельба не утихала. Не прекращались и крики: «Ура! Ура! Ура! Победа! Победа! Победа!» От радости солдаты и офицеры плакали. Стреляли не только из автоматов и винтовок, но даже из пулеметов и зенитных орудий. Стрельба утихла только тогда, когда из города приехало командование 26-й бригады. Начался митинг. На трибуне комбриг Храповицкий: «Товарищи солдаты, сержанты, старшины и офицеры! Наступил долгожданный день Победы над фашистской Германией. Война, которая длилась четыре года, закончилась полной победой наших славных вооруженных сил. Это была одна из самых тяжелых войн за всю историю человечества. Наша армия и весь советский народ вынесли на своих плечах все тяготы войны. Они спасли честь и независимость своей Родины от порабощения гитлеровской Германией. Наши вооруженные силы освободили от фашистского ига и народы Запада. Да здравствуют наши вооруженные силы и весь советский народ, одержавшие победу над фашистской Германией! Вечная слава воинам, отдавшим жизнь за честь и свободу нашей Родины!» Выступающих было много. Но всем трудно было говорить… Мешали слезы, вызванные радостью победы. Плакали не только молодые, но и старые, бывалые солдаты, уже убеленные сединой...

На одном из концертов была исполнена песня о нашей 26-й мотострелковой Сивашской ордена Кутузова бригаде, которую сочинили солдаты:

«Гроза над Родиной гремела,
Жестокий враг топтал ее поля.
Мы шли на бой, в нас ненависть кипела,
Звала нас к мести русская земля.

Комбриг полковник Храповицкий
Бригаду в бой на подвиги водил
И мы дрались с отвагой большевистской,
Великий Сталин нас благодарил.

В боях под Севском выросла бригада,
Ей дали скромный номер 26,
С тех пор, не ведая преграды,
Несли врагу немаленькую месть.

Враг навсегда запомнит эти встречи
В Орловско-Курских огненных боях,
Турецкий вал геройскими делами
Страницей яркой заблестит в веках.

На Сиваше свирепо вьюги вили,
Но мы все шли и враг от нас бежал,
Мы двери в Крым широко отворили
И Сталин нас сивашскими назвал.

Джанкой, Алушту, город Севастополь
Из вражьих рук освободили мы,
Свободным стал цветущий Симферополь,
А нам наградой был салют Москвы.

Мы побеждали в плавнях Приднепровья,
В Прибалтике и у балтийских вод,
Топили в море банды гадов в море,
Лавиной грозной двигались вперед!

Нас в путь победный партия водила
И будет к новым подвигам водить,
В боях прошедших и грядущих битвах
Врага мы били, бьем и будем бить!»