Сменил холст на тело: как челябинский татуировщик стал призёром европейского конкурса

Совсем недавно южноуралец Антон Михаленков взял серебряную медаль на престижном европейском конкурсе дизайнеров A’Design Awards. Мы не могли пройти мимо такого таланта и решили лично познакомиться с Антоном, а заодно и рассказать о нем нашим читателям.

Родом Антон из Кургана, сейчас живет в Челябинске. За его плечами 10 лет академического рисунка, художественная школа, университет, обучение татуировке у одного из самых опытных и профессиональных мастеров Урала, регулярные занятия по живописи в студии члена Союза художников России, солидный опыт в дизайне и огромное количество наград в различных конкурсах, семинарах и конференциях.

– В детстве я четко осознавал, что могу взять в руки карандаш и что-то нарисовать. Думаю, этому поспособствовала моя мама, которая волновалась, что я левша, и поэтому нередко подсовывала мне раскраски. Откровенно говоря, результат моих художеств, как мне кажется, был ненамного лучше, чем у остальных. Я думаю, что любой может это сделать – с помощью рисунка донести до другого человека какую-то информацию. Кто-то при этом будет больше уходить в реализм, а кто-то ограничится абстрактными почеркушками. В общем, я никогда не относился к умению рисовать как к чему-то исключительному.

– В начальных и средних классах ИЗО у нас преподавал не просто педагог, а именно художник. Он давал нам задания на дом – в основном это были декоративные росписи, например хохлома. Пятерки за эти задания удавалось получить мне и еще одному мальчику из класса. Причем я бы не сказал, что относился к этим заданиям сверхсерьезно, тогда я больше увлекался спортом – занимался баскетболом в спортивной школе, гонял в футбол во дворе. А потом в школе я попал на какие-то художественные курсы. Помню, я три часа сидел и рисовал кита и после этого туда больше не вернулся – это было вообще не мое.

– А в художественную школу я поступил уже позже. Причем, можно сказать, благодаря тому самому мальчику, который, как и я, получал пятерки по ИЗО. Оказалось, у него дедушка был художник. И пока мы болтались по улицам и балбесничали, он учился азам рисования под руководством деда. И вот как-то я прихожу в школу на 1 сентября и узнаю, что этот самый мой одноклассник поступил в художественную школу. В пятом классе дело было. И тут у меня промелькнула мысль – ничего себе! Я же тоже могу и тоже хочу! Помню, отец среагировал скептически: я тогда занимался в спортивной секции, вот он и сказал что-то вроде «ну тебе же есть чем заниматься, зачем еще и художественная школа?». А мама наоборот: заявила, что ей несложно со мной сходить, а если мне не понравится, то ничего страшного – так тому и быть. И если честно, отец был, наверное, прав. Очень скоро мой энтузиазм пропал, я просто не ожидал, насколько это сложно и серьезно – учиться в художественной школе. Но это был не кружок – мне было действительно интересно. А потом я переехал в Челябинск и поступил в ЮУрГУ.

– Помню, уже после выпуска из вуза были у меня проблемы с творчеством. Я никак не мог расслабиться и рисовать свободно. Все из-за того, что я постоянно рисовал для зачета, для экзамена, в большой спешке и с конкретной целью. Творчество словно было поставлено на поток, а сам я был в состоянии постоянного напряжения. В итоге после получения диплома творить спокойно, расслабленно и размеренно просто не получалось. Тогда мы с Александром Павловичем Тютюнниковым (руководитель студии, в которой занимается Антон, член Союза художников России. – Прим. авт.) специально делали несколько таких работ, которые помогали мне расслабиться, отдохнуть. Основной принцип был такой – как хочешь, так и рисуй. Даже если не получится, ничего страшного из-за этого не произойдет.

– Сейчас я продолжаю дважды в неделю ходить на занятия в студию, рисую в основном гуашью. Александр Павлович ставит перед нами интересные задачи, например, ограничивает средства художественной выразительности, с помощью которых мы можем что-то показать, объяснить зрителю. Это очень хорошая зарядка для мозгов. Вообще меня всегда интересовало, чем постановка, подобная тем, что мы писали в рамках обучения в том же университете, отличается от картины, которую написал художник. Сейчас я стараюсь как-то разобраться в этом вопросе и прихожу к выводу, что каждый человек вкладывает в понятия «картина», «произведение искусства» что-то свое.

Антон учился в художественной школе в Кургане, а затем в вузе на художественной специальности. Он успел поработать графическим дизайнером в крупном курганском издательстве, занимался дизайном интерьера и проектированием мебели для кухонь, однако в какой-то момент он понял – творчества не хватает. В итоге молодой художник, продолжив работать графическим дизайнером одного из челябинских журналов, начал готовить себе плацдарм для ухода в «цвет», в татуировку. В этом Антону помог Алексей Барышников – один из наиболее опытных и профессиональных тату-мастеров Урала.

– В общей сложности у меня за плечами более 10 лет академического рисунка и живописи. Мне нужна была техника – как работать машинкой, с живой кожей. Я понимал, что тренироваться на людях – это не очень. Во-первых, займет много времени, а во-вторых, у людей-то это на всю жизнь останется. Поэтому я начал искать действительно хорошего мастера, который взялся бы за мое обучение. Были мысли уехать в Москву – там очень хорошие салоны и мастера. И вот уже все просчитал, можно сказать, на чемоданах уже сидел, но чисто для галочки решил написать Алексею Барышникову – очень хорошему нашему мастеру. Даже не думал, что он ответит. Но Алексей в итоге согласился взяться за мое обучение.

– Первая моя татуировка была перекрытием – эскиз я разрабатывал сам. Это был олдскул, изображение собаки. Помню, волнительно было в первый раз взять машинку и начать татуировать по живой коже. До этого я практиковался на искусственной. Помню этот шок, когда проводишь линию, а ее нет. Думаешь – как так?! Но очень скоро я взял себя в руки и под присмотром Алексея сделал свою первую татуировку. Получилось все хорошо. Клиент остался довольным.

– Если говорить именно о России, то у нас долгое время татуировку условно можно было разделить на два вида – тюремную и армейскую. О художественности изображения, если брать именно 1990-е годы, говорить не приходилось. Причиной тому – недостаток профессионального оборудования и расходных материалов – машинок, игл, красок. Ну и качество было соответствующим. Если брать запад этого же времени, то там это уже было целой индустрией.

– Когда занавес приоткрылся и оборудование начало поступать в Россию, пришло осознание, что татуировка может быть красивой и иметь художественную ценность. Тогда к случайным людям, которые занимались этим раньше, присоединились профессионалы-художники, которые действительно могли творить красоту – нужно было только освоить технику работы с кожей и медчасть.

– Во мне всегда вызывали большой интерес рисунки маленьких детей. При всей своей несуразности они очень искренние – выражают суть и характер самого художника. Эти рисунки очень простые, но правдивые и светлые. Моя сестра, когда была совсем маленькая, рисовала родителей или других взрослых людей с очень длинными ногами. Я одно время не понимал – почему так. А потом до меня дошло – она же маленькая и смотрит на всех снизу вверх, и взрослых она видит именно такими.

– Маленький ребенок, он же не знает каких-то законов композиции, канонов академического рисунка, но при этом легко и просто через изображение доносит какой-то смысл, суть. И это очень здорово. Помимо этого на мое творчество также влияет и собственный опыт, и творчество других мастеров – не только татуировщиков, но и художников, дизайнеров. Я постоянно посещаю какие-то выставки, погружаюсь во все это, да банально – насматриваю работы в интернете. Это делается в первую очередь для воспитания вкуса, развития творческого потенциала и поиска своего собственного авторского стиля.

Антон считает, что «партак» – это обидно: как само слово звучит грубо, так и неудачный рисунок на теле огорчает его носителя. Рассуждаем о том, как найти мастера, который не наградит вас откровенной халтурой за ваши же деньги.

– Первое, на что стоит обращать внимание при выборе тату-мастера, – это его портфолио. Это главный ориентир. Даже на этапе интернет-серфинга можно отсеять огромное количество халтурщиков. Я часто замечаю, что многие мастера сегодня на своих страницах в соцсетях выкладывают чужие работы. Это самый первый и громкий звоночек. Если человек постит фото чужих работ, то, скорее всего, сделать так же круто сам он не может. Свои не особо удачные татуировки либо вообще отсутствуют, либо теряются на общем ярком фоне. Ну и оценивать работы тоже надо максимально трезво и строго – если вы видите, что 99% процентов тату в портфолио – шлак, не стоит ожидать, что вы попадете в число ничтожного 1% и получите шедевр.

– Но даже тут есть сложности – среднестатистический человек просто не может знать, какими фильтрами пользовался мастер при обработке фото и как на самом деле татуировка выглядит в жизни. А еще многие просто не понимают, что перед ними – действительно классная работа или ерунда. Бывает, приходит к нам человек с красивым профессиональным фото какой-нибудь медийной личности и говорит – хочу тату, как у нее. А когда мы готовим ему эскиз и показываем изображение уже без всего этого контекста в виде красивой позы модели, грамотно выставленного света на снимке и прочего антуража, мнение кардинально меняется. «Нет», – говорит клиент, «Такое я носить не хочу». Так что нужно еще и свой вкус воспитывать, учиться отличать шедевр от фантика. Понятно, что ты не будешь кататься по выставкам, просто чтобы развить чувство прекрасного и в итоге выбрать себе татуировку. Но ведь сегодня для насматривания даже из дома выходить не нужно – есть море пабликов с работами мастеров со всего мира. Смотрите, изучайте, сравнивайте, выбирайте.

Говорим о том, что бьют южноуральцы, и почему лучше сделать что-то свое, чем «напечатать» на себе картинку из гугла.

– Этап, на котором клиент обсуждает будущую татуировку с мастером, тоже очень важен. Здесь мы опять же можем распознать человека опытного от того, кто еще только набивает руку. Мы же не хотим, чтобы он ее набивал на нас? Опытный мастер ответит на любые вопросы, отговорит от действительно плохой татуировки, расскажет в подробностях обо всех этапах ее нанесения, о том, как она будет вести себя в процессе носки. Очень часто, наверное, даже в большинстве случаев, клиенты сами не знают, чего хотят. Тогда хороший мастер поможет определиться и разработает индивидуальный эскиз. Это тоже очень важно. Может, в большей части для девушек. Представляете – встретятся на улице две девушки с одинаковыми изображениями? (Улыбается.)

– Как такового тренда в Челябинске при выборе татуировки нет. Но бывают дни, когда с одинаковыми идеями проходят несколько человек. И вот мы делаем то пять волков подряд, то шесть сов. Одно время на пике популярности были небольшие графические работы вроде надписей.

Совсем недавно Антон Михаленков взял серебро на престижном европейском конкурсе дизайнеров A’Design awards.

– Уже постфактум я узнал, что это очень большой конкурс по количеству номинаций и составу жюри. Причем номинации самые разные – от дизайна интерьера до дизайна медицинских приборов. Система оценки тоже выстроена очень грамотно, она исключает всякую возможность подсуживания, вынесения в победители работы только из-за известности автора. Мне билет на участие в конкурсе подарил друг и наставник, один из видных дизайнеров Челябинска Павел Писклаков. В прошлом и в этом году он был одним из членов жюри. Я выставил работы в номинации «Графика и дизайн визуальных коммуникаций».

– Церемония награждения по итогам конкурса состоится в Италии в июне. Меня туда тоже пригласили, но, к сожалению, поехать возможности нет – нужно обновлять технику. Вообще участие в любом конкурсе – это развитие, вызов, зарядка для мозгов. Там же не просто дается какое-то конкретное задание, которое нужно выполнить. Это развитие темы, раскрытие проблемы через визуальные образы, с помощью различных средств выразительности – то, как ты к этому подойдешь, определяет и сам результат.