Будили ребёнка на молитвы: родные челябинки, принявшей ислам, рассказали, почему забрали у неё сына

В августе мы рассказывали историю челябинки Евгении, которая после замужества приняла ислам и начала носить хиджаб. Всё это время нам не давали покоя вопросы, на которые молодая женщина отвечала очень уклончиво. Мы нашли маму Евгении и её первого мужа, который сейчас по решению суда один воспитывает сына. Оказалось, что за красивой историей о праведной мусульманской жизни скрываются проблемы с собственным ребёнком, отказ не только от своей веры, но и близких людей. Родители Евгении подозревают, что без психологической обработки и зомбирования здесь не обошлось.

«Моя дочь жива, но для меня потеряна»

Мама Евгении Нина впервые за два с половиной года снизила дозировку корвалола. Всё это время женщина держалась только на каплях и успокоительных. Ей пришлось пережить конфликт с дочерью и борьбу за внука в судах.

— Это моя самая страшная боль и большое горе. Моя дочь жива, но я её потеряла. Всё произошло очень резко, мы даже не успели опомниться. Она встретила Камиля и буквально за пару месяцев попала под его влияние, она сменила не только религию, но и перевернула жизнь.

Мы как родители дали ей всё, что могли, — два образования, машину отец купил, у неё пошла карьера в гору. Женя была очень жизнерадостной, любила узнавать всё новое. И враз от всего отказалась. Все, кто её знал, были в шоке от резкой перемены. Она отключала телефон, потом нас вообще заблокировала, с ней никто не мог связаться. С теми, кто хоть как-то пытался её образумить, она обрывала контакты. Заблокировала свою классную руководительницу, которая пыталась с ней беседовать, коллег, которые хотели до неё достучаться, — всё было бесполезно.

Я пыталась её поздравлять с праздниками, звонила в день рождения. Она мне ответила: «Нашла ещё с чем поздравлять!» У них же теперь свои праздники.

Мы год боролись за неё. Психолог и компетентные органы сказали: «Вы её потеряли и вернуть уже не сможете». Я не поверила, потому что верить в это было страшно. Теперь я понимаю, что перспектива у неё одна — она будет сидеть одна дома с ребёнком, которого сейчас носит, в ожидании мужа, а потом рано или поздно свихнётся.

Мне долго не говорили, что вышла статья о Жене, потом я узнала и попросила младшую дочь показать. Конечно, Женя рассказала только об одной стороне медали. Лицо она решила не показывать, потому что ей просто стыдно за всё, что она наделала.

«Заставляли внука молиться по ночам»

Мы даже подумать не могли, что нашему внуку с мамой может быть плохо. Женя нас заблокировала, и никто не знал, что там происходит. Потом он дозвонился до Олега (папа мальчика, первый муж Евгении. — Прим. авт.) и со слезами попросил забрать его домой. У него были синяки. Мы начали расспрашивать, оказалось, что его ночью и в пять утра будили на молитву, силой заставляли не спать. Ребёнку в это время было всего восемь лет, он ходил в школу, и ему нужно было высыпаться.

Потом Олег забрал ребёнка к себе, привёз к нам в гости. Женя об этом узнала, пришла с Камилем. Она с порога начала орать на сына, что он всё выдумывает, такой-сякой. Ребёнок и до этого был напуган, а тут ещё больше испугался, начал убегать от неё. Камиль хватал меня за руки так, что потом синяки остались. Женя даже вызвала полицию, что мы якобы у неё сына забрали, кричала, что она истинная мусульманка. Это был ужас. А полиции-то что, они посмотрели, что у нас нормальные условия, что мальчик находится у бабушки с дедушкой, и уехали.

Женя не успокоилась, подала в суд, даже адвоката наняла. Я в суде всё честно рассказала, как она резко сменила религию, как заставляла сына читать молитвы, как мы пытались её спасти. Дочь была в каком-то неадекватном состоянии. Приходил друг её теперешнего мужа, сказал, что Камиль очень хороший, но радикал в религии. О чём тут можно ещё говорить?

Суд не ограничивал её в правах, только определил место нахождения ребёнка с отцом и с нами.

Я не разбираюсь в вопросах религии, но мне кажется, что здесь какое-то зомбирование. На самом деле Женя ведь даже пела в хоре и выступала в храмах. Там тоже требовался платок, длинная юбка, поэтому говорить, что только в мусульманстве всё чинно и благородно, неправильно.

Она рассказала в вашей статье, что вышла замуж за Камиля, потому что вера не позволяла ему встречаться просто так с девушкой. На самом деле они жили вместе как сожители. Зарегистрировались только уже во время судебных процессов.

Он обманул её, не говорил, что женат и имеет двоих маленьких детей. Я встречалась с его матерью, она орала на меня, сыпала оскорблениями, что все русские — шлюхи. Она хотела, чтобы я уговорила дочь отказаться от брака, чтобы её сын остался с первой женой. Так и я бы хотела, чтобы мою дочь оставили в покое.

Я не понимаю, зачем ему нужна была Женя — разведёнка, с ребёнком, когда у самого есть дети. Непонятно было, зачем они так борются за моего внука. У меня есть подозрение, что им ребёнок нужен, чтобы был ещё один поклонник их религии.

Весь год мы провели в судах, Женя подавала апелляции, но не смогла ничего изменить. Я уже на 105-й раз перемолола эту ситуацию. Сейчас вроде бы все успокоились. Внук успокоился, я как-то смирилась.

Мне внук сказал: «Бабушка, я когда вырасту, заработаю много денег, тебе сделают операцию, и ты всегда будешь молодой». Мне молодость уже не нужна, только здоровье и силы, чтобы вырастить внука. Женя — всё равно моя дочь, если она сделала такой выбор и счастлива — пусть будет так. Бог ей судья.

«Зомбироваться была рада»

Мы встретились с первым мужем Евгении — Олегом. Несмотря на свою фамилию, мужчина оказался далёк от ислама и вопросов религии. Для него сейчас главное — воспитание сына.

— У меня отец — татарин, а мама — русская. Я сам православный, но никогда не думал, что религия так отразится на моей семье.

С Женей мы прожили в браке шесть лет. Познакомились в университете. Она уже училась, а я был на рабфаке, чтобы потом поступить на факультет психологии.

Знания о психологии человека позволяют мне делать вывод о том, что Женя стала зависимой. Я ей прямо в глаза говорил, что не вижу верующего человека, я вижу только религиозного фанатика. Во всём должна быть мера. Мне рассказывали, как на работе она выключала компьютер и шла на намаз. Потом потеряла ребёнка, он до сих пор не хочет с ней общаться.

Да, её зомбировали, но, на мой взгляд, это из разряда «сама зомбироваться была рада». Когда мы жили вместе, она постоянно чем-то увлекалась — слушала мантры, читала какие-то странные книги. Она сама была инициатором крещения сына. Я считаю, что этот поиск был от неудач и собственных комплексов, она искала, за что ухватиться.

Нынешнего её мужа я называют просто — проходимец. Я пытался с ним разговаривать, понял только то, что очень верующим он стал в 16 лет, и теперь для него существует только ислам. Настоящий пропагандист. Он пытался мне высказывать какие-то неадекватные вещи, что раз у меня татарская фамилия, то какой-то пророк страдает из-за того, что я не в исламе.

У Жени сложный, тяжёлый характер, он, видимо, дал ей почувствовать, что сильнее. Конфетно-букетный период прошёл у них очень быстро. В июне они вместе ходили на Эльбрус, там познакомились, а в августе она его уже привела в нашу квартиру жить. Может, я каких-то старомодных взглядов, но мне кажется, что двух месяцев для знакомства друг с другом мало. Тем более дома её ждал сын.

В 2016 году Женя рассказала, что хочет принять ислам. Меня это, конечно, очень удивило, но я ответил: «Если это сделает твою жизнь лучше, я не против». Но с того времени все её худшие качества начали прогрессировать, а жизнь пошла под откос.

Любой специалист скажет, что Женя зациклилась на религии, она, как сектантка, может говорить только на одну тему, считает, что есть только её мирок и он должен распространяться на всех.

«Хиджаб — это способ выделиться»

Некоторые ирокез себе делают на голове, татуировки, чтобы выделиться. Для Жени таким способом стала религия. Это чистой воды показуха. Я называю таких людей ряжеными. Ни о какой праведности речи там не идёт, они жили до брака вместе, она позволяла себе материться.

Я считаю, что один из постулатов любой религии — это жить в гармонии с миром, обществом, с родными в первую очередь. А у Жени всё получилось наоборот, она со всеми рассорилась.

Когда она сошлась с Камилем, я Жене писал, спрашивал, пыталась ли она ребёнка подготовить. Обычно в таких ситуациях говорят: «Мы с папой разных взглядов, я встретила другого, мы понравились друг другу и попробуем жить вместе. Ты как? Не против?» Но то, что она ответила, я долго не забуду. «А что, он является собственником квартиры?» — это её дословный ответ. Вот из таких пазлов вырисовывается очень некрасивая картина.

Сыну я никогда ничего плохого о Жене не говорю, наоборот, постоянно напоминаю, что если он хочет, то мы можем ей позвонить или приехать в гости. Он отказывается.

«Сын даже в день рождения не стал отвечать на звонки мамы»

Я не сразу понял, что сыну плохо в новой семье. Думал, что я ему многое позволяю, поэтому он постоянно просится ко мне. Я прекрасно помню тот день, когда он мне позвонил и со слезами сказал: «Папа, папа, забери меня».

Потом выяснилось, что его заставляли ночью молиться. Есть ещё молитва, которая читается в голос, от этого он просыпался и, конечно, боялся. Ни Женя, ни её муж в суде этого не отрицали. Они запрещали ему пельмени, сосиски, которые он любит, потому что там содержится свинина, а они её не едят.

Потом я увидел у сына синяки на руках и лице. Камиль объяснил это мерами воспитания. Я не стал снимать побои, не думал, что всё так далеко зайдёт, просто сфотографировал на телефон. Через несколько месяцев сын сам удалил эти фотографии.

Женя постоянно подкладывала сыну брошюрки, то есть склоняла его к принятию ислама. А однажды он мне сказал: «Я плохой, меня Бог не любит». На тот момент ему было всего восемь лет. Вот до чего доводили разговоры с ней.

Сын ходил на занятия по робототехнике, они ему очень нравились. Мы гуляли, Женя шла с ним впереди и постоянно его задирала, мол, если будешь всё папе рассказывать, то на робототехнику больше не пойдёшь. В итоге он бросил занятия. Что-что, а характер у него мамин — упрямый.

Когда ещё шли суды, сын согласился переночевать у Жени. Его первый вопрос был: «А Камиль будет?» Она сказала, что да, и сын отказался идти к ней. На мой взгляд, она вполне могла попросить мужа переночевать у родителей или друзей и провести время с сыном.

У сына был день рождения, Женя звонила, но он даже не захотел взять трубку. Она потом в подъезде у своей мамы сломала почтовый ящик и засунула туда подарок для ребёнка.

Ислам позволяет мужчинам иметь до четырёх жен. Когда я спросил её, как она отнесётся к тому, что он найдёт другую, она сказала, что не против. Как я мог в такой семье оставить ребенка?! Сейчас я вижу, что он просто вытирает о неё ноги, и она позволяет это делать.

С бывшей тёщей мы договорились, как вместе будем воспитывать сына. Я люблю для него готовить, когда-то окончил кулинарный техникум, и сыну моя еда очень нравится. Я где-то приправки добавлю, где-то соус интересный сделаю.

Женя осталась в нашей квартире. Суд присудил ей алименты, ежемесячно она должна выплачивать 4900. Мы с сыном живём в съемной квартире, налаживаем быт. Это мой сын, и я на всё готов ради него.

Первую встречу и интервью о женщинах-мусульманках Женя инициировала сама, но после дополнительных вопросов о её семье женщина внесла нас в чёрный список и заблокировала возможность отправлять сообщения.

Хотите почитать другие истории челябинцев с необычной судьбой? У нас такие есть!

Суррогатная мама Надежда рассказала 74.ru, как выносила четырёх чужих детей и как к этому отнёсся её муж.

А 28-летние сиамские близнецы Аня и Таня Коркины поделились историей их разделения, которая стала сенсацией для всего мира.

Учёный Игорь Вишев заморозил мозг своей умершей жены, ожидая, что в будущем её клонируют.

Одинокая старушка Ираида Градова прозрела в 81 год. И всё благодаря волонтёрам, которые помогают бездомным.