«ШО и БРИ»: журналист 74.ru — о том, как Челябинск остался с огрызками саммитов

Провести саммиты в двух городах, но так, чтобы президенты посетили только Питер? Я в восторге от этой идеи кремлёвских пиарщиков, которую президент анонсировал пятничным вечером накануне жарких выходных — время, когда челябинцы традиционно обсуждают перспективы ШОС и БРИКС.

Я предлагаю пойти дальше и провести в Челябинске следующий чемпионат мира по футболу. Финальные игры пройдут, как и положено, в Катаре, но Челябинск тоже будет вроде как причастен. На всякий случай он обновит гостевые маршруты и спишет под это, скажем, 18 миллиардов рублей. В общем, рабочая схема. Мы ведь можем и Томинский ГОК провести в двух городах: Челябинску, допустим, оставим налоги, а кратер и хвосты отправим… да хоть в тот же Питер (это шутка, питерцы, не паникуйте).

Не то чтобы нам было очень принципиально, побывает у нас Си Цзиньпин или нет. Но всё же мероприятия такого уровня способны вдохнуть жизнь в города, и не только в смысле миллиардных вложений, но и психологически. Стать источником вдохновения и веры в себя. Тем более, что долгие годы первыми ассоциациями на слово «Челябинск» были красные труселя, метеорит и смог, и было бы неплохо добавить к этому ряду Си Цзиньпина например.

Конечно, нехорошие предчувствия были: когда этой зимой я смотрел на зачатие стройки конгресс-холла «Крылья» около цирка, мозгу не хватало вычислительной мощности, чтобы представить здесь через год здание беспрецедентных для Челябинска размеров и сложности. Но чиновники так настойчиво бормотали: «Будет, состоится, пройдёт», что было бы кощунственно отвергать надежду на чудо.

Тем более надежда — это как раз то, что Челябинску и нужно. Накануне предполагаемых саммитов город деградировал так стремительно, словно хотел набрать побольше скорости перед ударом в батут для лучшего отскока. Теперь же выходит, что вместо батута в низине 2020 года Челябинск ждёт бетонный пол, и взятый городом отрицательный разгон — это просто шанс вышибить себе мозги наиболее эффектным образом. Тем более мозги и так утекали из города через здания старых терминалов аэропорта.

Я знаю нескольких человек, кто откладывал мысли о переезде из Челябинска до момента, когда наступит «ШОСная» определённость. Ну что же, теперь у них есть ответ: отказ от саммитов для многих звучит, как приговор городу и его перспективам. Мнение, быть может, несколько эмоциональное, но когда люди уедут, их субъективизм превратится во вполне осязаемый процесс.

Я бы ещё понял, если бы речь шла о каком-то высокорисковом проекте, который никто никогда не делал. Но в данном случае были и деньги, и технологии. Был пример Олимпиады 2014 года и чемпионатов мира по футболу 2018 года. Примеры были даже в Челябинске — взять чемпионат мира по дзюдо. В общем, для успеха требовалась целеустремлённость и прагматизм. И да, некоторая любовь к городу.

У Бориса Гребенщикова есть песня «Время N», где матерное слово маскируется под латинской буквой. Очень подходит к ситуации: «Как мы тут живём — великая тайна. Все кричат: "Вира!", а выходит майна. Бился лбом в бетон, думал, всё изменится. Да бог с ним — время нае….»

И знаете, Владимир Владимирович, мы, конечно, в Челябинске неустанно повторяем врагам режима стандартную фразу, мол, это не Путин такой — это всякие бракоделы, рвачи и жулики на местах портят дело. Но в контексте саммитов даже эта мантра работает всё хуже — придумайте нам, патриотам, какую-нибудь другую. Потому что рвачи пригрелись тут с таким нахальством, словно им разрешили.

Наверное, ваши социологи недооценили степень нашего кретинизма. Некоторые из нас всё же заметили, что подготовка к саммитам идёт в режиме профанации, и если они и не кричали об этом слишком громко, то лишь потому, что нам была дорога надежда. Мы не хотели раскачивать лодку раньше времени. Получается, напрасно?

И если для вас это вопрос проходной, о котором можно рассказать душным вечером в пятницу как бы между делом, то для многих челябинцев саммиты были той границей, которая отделяла веру от полного разочарования.

Приход Алексея Текслера вернул в Челябинск оживление — некоторые поспешили сделать с ним селфи. Захотят ли делать селфи в следующем году, если его изберут? На этом фоне и он выглядит не бог весть каким Д‘Артаньяном, ибо всего три недели назад в интервью нашему главреду Марии Шраменко заявлял:

— Ещё раз. Мы абсолютно точно будем готовы провести мероприятия саммитов, и мы их проведём.

Получается, мы опубликовали фейк-ньюс? Проклятые СМИ, всегда что-нибудь переврут. С другой стороны, какая гладкая формулировка — «мероприятия саммитов». Можно вернуться к идее чемпионата мира по футболу и провести у нас тоже какое-нибудь мероприятие: предлагаю хоровод на площади Революции, чтобы не слишком обременяться.

А ещё складывается впечатление, что Алексей Текслер принял новость об отмене легко. В конце концов, его можно понять: какое-то финансирование остаётся, а что ещё нужно губернатору, задача которого — удержаться и выстроить лестницу дальнейшей карьеры? Лимит доверия к нему ещё есть — не он завязался на саммиты, не он согласился на Томинский ГОК, не он запорол челябинское метро. Но в эти жаркие выходные этот лимит доверия изрядно подтаял. Главный кризис Челябинска — это кризис доверия, из которого вытекает всё остальное, включая и нашу общую мрачность.

На самом деле, саммиты остаются в Челябинске, но в усечённой версии, которую, видимо, надо называть как-то по-другому: пусть будет, ШО и БРИ. Звучит как азиатская версия Бонни и Клайда. Или названия запрещённых сыров.

Я читал, что у нас пройдёт чуть ли не сотня мероприятий, включая, наверное, пару детских утренников. Эта новость, конечно, заставляет нас собраться, отбросить упаднические мысли и не облажаться хотя бы здесь. Вот только, сдаётся мне, дюжина выкрашенных домов, пара новых зданий и несколько мощёных дорог будут преподнесены потом, как очень важное достижение полусаммитов, хотя на деле окажутся нормальной работой администрации по поддержанию города в порядке. Той работой, которую можно проводить и без саммитов.

В сухом остатке Челябинск остаётся в плену своих алкомаркетов и «наглофабрик», с разваленным общественным транспортом, провалами колодезных люков на новых дорогах, с монументами недостроев, с призраками РМК Арены, прожектами высокоскоростных магистралей и единственным светлым пятном, которое растёт небывалыми темпами — Томинским карьером.

И даже закон о квотах на выбросы в этом контексте не вызывает полного воодушевления: не получится ли так, что он лишь легализует уровень выбросов? И даже если город в очередной безветренный день начнёт помирать от смога, предприятия просто предъявят горожанам бумажку, что их вонючесть уложилась в квоты, одобренные там, куда вонь не доходит?

Пару недель назад я написал рассказ «Выстрел» о промышленном городе, в котором всё пошло по наихудшему сценарию. Тогда он показался мне чересчур мрачным. Теперь же у меня ощущение, что не так сильно я и сгустил.