«Единственный выход жесткий — принудительное изъятие участков». Девелопер — о том, как Челябинску начать развиваться

В Челябинске на этой неделе состоялся форум по градостроительству, куда были приглашены эксперты из разных городов России. Пожалуй, самый важный итог этой встречи в том, что наш город получил взгляд со стороны — немного отрезвляющий, честный, не всегда приятный. Некоторые оценки настолько задели местную элиту, что переросли прямо в залах конференции в перепалку, а потом продолжились в кулуарах на кофе-брейке. Приводим одно из таких ярких выступлений. Девелопер из Екатеринбурга Андрей Бриль рассказал, почему Челябинску необходим генплан (хотя главный архитектор города поставил первостепенную важность этого документа под сомнение), заявил, что сейчас между мэрией и бизнес-сообществом нарушена связь, и объяснил из-за чего буксуют программы реновации и ревитализации (новой жизни территорий). Приводим его мнение от первого лица.

Критическая проблема Челябинска, да и других городов, при ревитализации пространств (заводов, коллективных садов, старых кварталов, гаражных кооперативов) — это огромная дробность собственников, с которыми ничего нельзя сделать, особенно на производственных территориях. Встает вопрос консолидации участка: вы создаете большую зону и вкладываете туда огромные деньги, ведете инженерные сети и транспорт. А у вас там, на этой промплощадке, сидят люди, которые говорят, мы ничего не хотим делать и никому ничего не дадим. Это очень большая серьезная проблема, здесь единственный выход — сочинский опыт с прошедшей Олимпиадой, жесткий, многим не понравившийся, но неизбежный — сценарий с принудительным изъятием участков. И Москва, и Екатеринбург сейчас идут по этому пути: у нас, например, принят первый текст закона о развитии территории и там обозначено изъятие участков. Да, это очень серьезные и большие проблемы, но, не решив их, ни о каком развитии города говорить нельзя.

Тут должна быть в первую очередь серьезная роль администрации. В мэрии должны четко понимать: без частного инвестора, ревитализация не произойдет, но если администрация не хочет этого, или не понимает, или не знает, как это делать, то результата не будет. А кто, кроме них, будет болеть этой тяжелой болезнью? — разбираться с собственниками, выстраивать контакты с бизнесом и жителями, разбираться с генпланом.

Готовность градостроительных документов — она должна быть. Ясно, что они не являются определяющими все, но они могут очень позитивно повлиять на ситуацию в плане развития. Если же эти документы не готовы или они не адекватны текущей ситуации, это, наоборот, серьезно мешает. Стратегия развития города — кажется, что это абстрактная штука. Но ведь стратегия развития города — это очень важный документ. В Екатеринбурге, мы можем этим похвастаться, мы этим гордимся, что у нас была преемственность в администрации и в течение 25 лет, и по сей день, у нас есть стратегический план развития, и он работает. Это принципиальный вопрос для взаимодействия администрации города и девелоперов, инвесторов. Они должны выступать партнерами. Если этого взаимодействия не налажено, то и результата не будет.

Вот я сегодня слышал, люди говорят: «У нас в Челябинске плохая экология». При этом никто не говорит, а что с ней происходит в динамике? А что делают промышленные предприятия в этом вопросе? А кто главный загрязнитель? Откуда идут эти загрязнения? От ответов на эти вопросы зависит очень многое.

Это не вопросы для эмоционального обсуждения, это серьезные профессиональные вопросы, для которых у городских сообществ должны быть соответствующие компетенции и возможности экспертизы.

Понятно, что городские администрации очень разные и ситуация в них разная, им тяжело работать сегодня, когда в силу ряда причин мы устроили такой бюджетный процесс и такую ситуацию с региональными финансами, что основные средства с территорий забраны на федеральный уровень. А руководители муниципалитетов при этом должны как-то решать сложные и капиталоемкие вопросы развития инфраструктуры. Кроме того, рассчитывать на быстрый и решительный результат мгновенно, прямо сейчас наивно.

Мы проходим процесс перестройки. В 1991 году мы совершили великую русскую буржуазную революцию. Произошло событие, которое поменяло отношения собственности, социальную структуру общества, психологию, место страны в мире. Как правило, для таких революций требуется жизнь двух поколений. А у советского человека была и есть очень сильная вера в чудо: мы хотели всё и сразу. Поэтому пока трудно наладить контакт частного бизнеса, муниципалитетов и жителей. Союз этот можно и нужно строить, но там, где все эти три стороны готовы слушать друг друга, сотрудничать и где все хотят развиваться.