Вокруг СИЗО в Челябинской области построили дом. Как там живется?

— Вот их на прогулку вывели… Зэков. Слышите, собаки лают? По собакам и определяем.

Прогулки в следственном изоляторе № 4 и правда сопровождаются звуковыми эффектами, лаю собак даже удается буквально на минуту перекрыть шум автомобилей. А после этого никаких необычных звуков тут не услышать. СИЗО буквально вписано в жилой квартал: кричат дети, сигналят машины, стучат двери. Обычная жизнь. Необычным тут выглядит только дом — здание из красного кирпича на улице Павла Аносова в Златоусте не просто соседствует с изолятором, а буквально слито с ним и заменяет собой часть ограждения по периметру. Местные охотно объясняют: строился дом еще в 1990-х силами тюрьмы, да и селили там поначалу в основном сотрудников. За эти годы, впрочем, соседи успели смениться, гражданских среди жильцов стало немало. А сам дом в этом же году даже стал своеобразной интернет-достопримечательностью: о нем написали в популярном телеграм-канале «Архитектурные излишества». Само СИЗО, кстати, тоже по-своему примечательно. Здесь еще в тюремный период содержался известный советский террорист. Все подробности — в репортаже 74.RU.

Найти дом, соседствующий с изолятором, оказывается нетрудно. По дороге из центра Златоуста встречаем автозак — такие часто используют для доставки подследственных в суды и обратно. Достаточно просто держаться за ним, чтобы приехать ко входу в СИЗО. А слева от главного корпуса — стена к стене — высится тот самый необычный дом из красного кирпича.

Этот район города называют Верхневокзальным, и до железнодорожной станции отсюда и правда рукой подать. А еще именно тут в соседнем доме (буквально) задержали Николая Мозглякова — маньяка, совершившего 17 лет назад самое страшное убийство детей в истории Южного Урала.

Официально датой строительства дома на улице Павла Аносова указывают 1994 год. Жители, впрочем, быстро объясняют: процесс был долгим и затянулся на годы.

— Они сдавали по подъезду. Построили подъезд — сдали, построили — сдали. Я вот свою квартиру в шестом подъезде в 1994-м получила. Потом дальше строить начали, — рассказывает нам Надежда.

Она квартиру в доме на Аносова получила от работы, хотя к системе ФСИН отношения никогда не имела.

— Я на абразивном заводе работала, — объясняет она. — Завод купил для сотрудников сначала шесть квартир, потом еще несколько. Строить самим тогда уже дорого стало, и строить перестали. Но тюрьма квартиры продавала, и наши купили, дали очередникам. Мне по очереди дали. А два подъезда в самом конце, они вообще в свободной продаже были.

Впрочем, Надежда в то время была скорее исключением из правил. Поначалу селить в красивый дом все-таки старались сотрудников исправительной системы.

Прежде, чем знакомиться с бытом необычного дома, давайте разберемся с историей Златоустовской тюрьмы. Она, согласно исследованиям историка Ивана Евсеева, начиналась с заводской гаупвахты. Поначалу это была деревянная казарма, вмещавшая три отделения для фигурантов и две комнаты охраны. Новая тюрьма была построена к концу 1880-х годов, уже из камня. Там было около двух десятков камер, в том числе отдельные — для тех, кто находился под следствием и кто отправлялся по этапу.

В начале XX века среди обитателей Златоустовской тюрьмы было немало сторонников революционного движения, а нравы считались достаточно свободными. Например, двери в камеры тут не запирались, и фигуранты даже могли свободно ходить по коридорам и двору. Хотя территория была огорожена высоким забором.

К 1912 году, по данным историков, построили двухэтажное кирпичное здание тюрьмы, а к революции 1917 года это был комплекс строений. Впоследствии тюрьма неоднократно достраивалась, с 1952 года она считалась строгой, и только в начале 2000-х годов получила статус следственного изолятора.

Надежда рассказывает: квартире в доме на улице Аносова она в 1994 году радовалась искренне. Мастер, который показывал ее жилье перед въездом, советовал напиться валерьянки, ведь в строительстве участвовали, в том числе, заключенные. Однако молоденькой сотруднице абразивного завода всё понравилось, и страха от соседства с заключенными она не испытывала.

— Когда мне квартиру дали, мама сказала: «Ой, Наденька! Да ты что!» — улыбается Надежда. — Я до этого девять лет сюда к подружке ходила — в соседний дом. Тогда нашего дома не было, территория тюрьмы сверху была видна, и даже песни слышались оттуда, с их окошечек. И ничего.

Совсем уже безоблачным, правда, соседство не было, признает жительница дома.

— Бывало, что наркотики [на территорию] передавали через крышу подъезда, кидали оттуда. Частенько сюда приходили сотрудники с овчарками, по подъезду проходили. Было такое, — признает Надежда. — Но сейчас у нас такие ключи, что не откроешь просто так. Спокойнее стало.

У дома есть недостатки, признает она. Хотелось бы больше заботы управляющей компании и не такие высокие платежи. Но если сравнивать с другими вариантами, то необычное здание все-таки выигрывает.

— Так-то тут жить хорошо. Зал у нас большой — 24 кв. метра, мне нравится. И спальня тоже не маленькая — 12. Потолки повыше, чем в других домах — 2,50, — рассказывает Надежда. — А площадь тут большая за счет коридора. Там же стена глухая — со стороны СИЗО. Коридор у меня 9 метров с лишним. Когда внучка росла, она по нему на велике каталась, да и сейчас прыгает, скачет.

О том, что площади у квартир необычно большие, подтверждают и другие жильцы. Валентина в доме на Аносова живет около 20 лет. Жилье от руководства тюрьмы получила семья ее мужа.

— Отец мужа, дедушка там работали. До этого у них была квартира в бараке, потом барак снесли, и им дали эту квартиру, — рассказывает Валентина. — Тут всё как везде, ничего такого. Только окон нет на той стороне, которая выходит на СИЗО. И подвалы, например, закрыты — подвалы и чердаки, — потому что нельзя. У нас на чердаке много места, но нельзя этим пользоваться, всё закрыто под ключ.

Глухая стена, выходящая на изолятор, не позволяет жильцам ни видеть, ни слышать, что там происходит. Это на улице слышен лай собак, когда подследственных выводят на прогулку, а внутри дома за счет толстых кирпичных стен тихо. Хотя исключения и бывают.

— Раньше у нас нормально всё было, ничего не слышно. А сейчас, похоже, они собак перевели к нам сюда, за стену, — рассказывает Валентина. — Их слышно утрами, когда тишина везде вокруг, и когда их кормить приходят. Они тявкают там, возятся, слышно их приглушенно. Года два или три назад это началось. Не сказать, что это напрягает, но слышно.

Никакого дискомфорта это не приносит, заверяет наша собеседница.

— Меня больше напрягает садик напротив, — улыбается Валентина. — Когда спишь, а их утром приводят, они гулять выходят, то дети верещат.

Ни побегов, ни сигналов тревоги, по словам женщины, в Златоустовской тюрьме, а потом и в СИЗО не было.

— 20 лет тут живу, ни разу ничего такого не происходило. Даже когда у них там что-то случается, мы остаемся в полном неведении. Узнать можем только если соседи расскажут — люди, которые там работают, — рассказывает Валентина. — Если бы я приехала сейчас сюда и не знала бы про СИЗО, я бы еще очень долго не знала. Ничего особенного тут нет.

Тех, кто работает в СИЗО, среди жителей дома по-прежнему немало. Удобно, когда не нужно долго добираться до работы. Жители рассказывают, в соседях есть даже руководящий состав изолятора. Вот только теперь квартиры тут уже не выдают, а покупают на общих основаниях.

«Место очень удобное, и мне очень нравится, что проезжей части рядом как таковой нет. Тишина, спокойствие, рядом частный сектор, и утром, бывает, слышно, как петухи кричат, — перечисляет плюсы дома Валентина. — До остановки пять минут — только двор пройти. Детский сад напротив, школа рядом — минут 10 по прямой. Рядом со школой взрослая поликлиника, детская поликлиника. У нас была мысль сменить квартиру на „трешку“, но расположение дома полностью нас устраивает. Работа у меня тут в пяти минутах. Уже привыкла здесь, не хочу никуда уезжать. Иногда зайдёшь к кому-нибудь в гости, а там кухоньки метр на метр. Сядешь — и всё можно взять. Мы-то уже привыкли к большой площади, и нам неинтересно маленькое.

От типовой застройки конца 1980-х — начала 1990-х дома на улице Аносова отличают не только большие площади и высокие потолки. Фасад тут украшен контрастными белыми вставками, эркерами, арками. А внутри на лестничных клетках увидеть можно непривычный вариант терраццо. К строительству дома явно подошли с фантазией.

Василий — один из бывших сотрудников Златоустовской тюрьмы. Он подтверждает, что к строительству дома привлекали заключенных. Правда, выбирали, по его словам, тех, у кого был необходимый опыт.

— Очередь на квартиры была — большая. Когда очередь подходила, получали жилье. Изначально дом был только для сотрудников, а потом уже нет. Строили лет 10, подъездами сдавали, — рассказывает Василий. — Первые два или три подъезда сдали, потом строили дальше, дальше, дальше. Последние подъезды — это уже 2000 год.

Василий в своей квартире был первым хозяином, и продавать ее, кажется, не собирается. Соседство с бывшей работой его не напрягает.

— Была тюрьма. Там был общий и строгий режим, — неохотно рассказывает он. — Кто здесь сидел? Например, Якшиянц, который самолет угнал в Израиль. Они [с сообщниками] захватили автобус с детьми, сели на самолет и уехали. Москва связалась с Израилем, и их оттуда переслали. Тут он нормально сидел, работал. 15 лет тогда был максимальный срок. Тогда еще была смертная казнь, а пожизненного, наверное, не было.

Павел Якшиянц действительно упоминается среди тех, кто отбывал наказание в Златоусте. Он был главарем бандитов, которые 1 декабря 1988 года захватили автобус со школьниками в городе Орджоникидзе (советское название Владикавказа). Дети тогда вместе с учительницей ехали на экскурсию в типографию. Террористы требовали три миллиона в валюте и золоте, оружие и самолет до Израиля, угрожая убить детей. Все школьники, к счастью, остались живы, а та история впоследствии стала основой для фильма. Павел Якшиянц получил самый большой срок — 15 лет, а в Златоусте, рассказывают, его удвоил — пытался организовать побег вместе с сокамерниками.

При всей специфике соседства мало кто из жильцов готов расстаться с жильем. Нам удалось найти только одно актуальное объявление. Трехкомнатную квартиру площадью в 84,9 квадратных метра предлагают за 4,2 миллиона рублей. Это выше, чем в среднем по району. Для сравнения: в одном из соседних домов «трешка» на 106 квадратных метров стоит 3,6 миллиона. В другом трехкомнатную площадью 57,4 квадратных метра отдадут за 2,8 миллиона рублей.

— Дом хороший, квартиры покупаются. Квартиры очень дорогие — четыре миллиона, три миллиона, — подтверждает нам одни из жительниц дома, Зоя Павловна.

Сама она на Аносова живет 15 лет. Говорит, в этом районе родилась и выросла, искала подходящий вариант. Здание из красного кирпича подошло почти идеально. Почти. Квартплата для пенсионерки все-таки слишком высока.

— Платить приходится очень много, выходит 15−18 тысяч, — рассказывает Зоя Павловна. — Отопление очень дорогое, только отопление выходит в 10 тысяч. Я сейчас хочу всё продать и купить коттедж. Моя подружка уже переехала и всего шесть тысяч платит.

В начале года дом на Аносова внезапно получил своеобразное интернет-признание — о нем написали в «Архитектурных излишествах». Это проект историка и блогера Павла Гнилорыбова, который рассказывает о необычных городских пространствах в России.

«Мы не знаем, как стало возможным строительство такой „крепостной стены“. Дом был построен в 1994 году, в городе его иногда зовут „титаником“», — сообщали в марте авторы блога.

Старожилы Верхневокзального микрорайона, впрочем, блогеров поправляют. «Титаником» дом на Аносова местные не называют. Имя прилепилось к соседей высотке, и есть две версии происхождения прозвища. По одной из них, причина в грунтовых водах, настойчиво топивших подвал. По другой, в трещине, образовавшейся на фасаде дома.

Напомним, сейчас в Челябинской области осталась лишь одна тюрьма — в Верхнеуральске. Как там устроен быт и кто содержится, читайте в репортаже 74.RU. Чем отличаются изоляторы и колонии, мы рассказывали в спецпроекте.