«Жила как в концлагере»: в Челябинске сотрудница полиции переписала квартиру бабушки на себя и отправила ее в психбольницу

В Челябинске внучка оставила без квартиры свою 85-летнюю бабушку, а потом отправила ее в психбольницу. Мария Васильевна Подольская — пенсионерка, инвалид по зрению: когда пожилой женщине принесли дарственную и попросили подписать, она до конца не понимала, что делает. Теперь, когда всё осознала, пытается вернуть жилье через суд, а после завещать — но не родственникам, а государству. Но есть ли шансы вновь стать хозяйкой однушки в центре города и что об этом говорит сама внучка, работающая в полиции, — разбираемся в сложившейся ситуации.

Мария Васильевна встречает нас в однокомнатной квартире на проспекте Ленина: это уютная «сталинка» с большими окнами и высокими потолками. Бойкая 85-летняя хозяйка помогает раздеться и торопливо усаживает нас за стол, начинает ухаживать: «Кому чай?» Видно, Мария Васильевна, несмотря на возраст, следит за собой — сделала прическу, нанесла макияж и надела украшения. Она весело и легко говорит на отвлеченные темы, но как только речь заходит о квартире, наша собеседница меняется в лице.

— Понимаете, я работала с 16 лет на часовом заводе «Молния». У нас сначала комната была в общежитии на ЧГРЭСе, потом поменяли с доплатой на эту квартиру, — говорит Мария Васильевна. — Эта квартира — единственное, что нам с мужем удалось нажить. Правда, муж умер уже давно, а квартиру сейчас внучка забрала.

Мария Васильевна вспоминает: поначалу жили как обычная семья, она регулярно виделась с сыном, его женой и внуками. Чтобы помочь молодым, бабушка забирала детей из садиков, покупала им одежду и продукты, приходила убираться. Заодно подрабатывала «челноком»: привозила и продавала вещи на рынке у цирка, деньги частично отдавала детям. Правда, со временем общаться стали реже, сын запил, а пенсионерка и вовсе оказалась забытой: никто не навещал ее годами, чуть не плача признается Мария Васильевна. Как вдруг — неожиданный визит.

— В 2018 году пришла моя внучка, она просила оформить на нее дарственную на квартиру. Я подписала, и меня никто не спросил: «Вы не боитесь остаться без квартиры?» — рассуждает Мария Васильевна. — У меня глаукома и катаракта, я инвалид по зрению и сама не могу читать. Нотариуса не было: что я подписываю, толком не знала. Но подвоха тогда я не почувствовала — как-никак родной человек. К тому же работает в центральном отделении полиции, снимает отпечатки пальцев. Она еще подложила документы на сад и на пенсию, я даже не знала. Просто спросила, почему вдруг дарственная? Она сказала: «Я не хочу завещание».

В челябинской полиции отказались комментировать действия своей сотрудницы.

— Мы не озвучиваем персональные данные сотрудников. Озвученная ситуация находится в сфере гражданско-правовых отношений и относится к частной жизни конкретного человека, — заявили в пресс-службе УМВД города.

На документах видно: Мария Васильевна подписывала бумаги, но не видела строки: буквы скачут вверх. Но сделка была лишь началом кошмара.

По словам пенсионерки, внучка скрыла от нее еще и смерть своего отца — ее сына. Как удалось выяснить позже, его тело кремировали и похоронили, ничего не сказав, прямо в день рождения Марии Васильевны.

Дальше начался ад, продолжает пенсионерка: после оформления документов внучка уговорила ее отправиться в санаторий. И снова бабушка доверилась родственнице. На деле же это оказался не дом отдыха, а психоневрологическая больница.

— Они загнали меня на Кузнецова после дарения. Я плохо вижу, поначалу не поняла, куда они с мужем меня привезли. Захожу, мне там сразу говорят: «Раздевайся». Сразу грубо стали общаться. В итоге оказалось, что меня положили в самое буйное отделение, — плачет бабушка. — 17 дней я там провела — не дай Бог никому! Никогда в жизни не видела столько страшных людей, они кричат, их привязывают к кровати жгутами, бьют. Меня там поили таблетками — стоят и долбят, пока не выпьешь, не отойдут. После них я плохо чувствовала себя — ходить не могла, «обезножела».

Кормили там одной капустой, с отвращением говорит старушка, приходилось выпрашивать, кто чем может угостить.

— Передачки людям несли, а я как нищенка просила поделиться — кто что даст. Так и выжила: кому яблок привезли, кому печенье, кому мясо. Ко мне никто не приходил, ничего не приносил, — продолжает Мария Васильевна.

Встает вопрос: зачем помещать пожилую женщину в психбольницу, если дарственная уже подписана? Адвокат Марии Васильевны растолковывает: внучка не хотела жить в неизвестности и терять время, пока можно зарабатывать.

— Ее в случае с завещанием пугала нестабильность, ведь завещание можно отозвать. Внучке нужна была уверенность, что квартира точно ее, — объясняет представляющая интересы Марии Подольской юрист Екатерина Зараменских. — В суде внучка говорила: «Я ничего не верну, это всё достанется моим детям». Поэтому у нее позиция, что бабушка невменяемая, что она больная, что хочет дом поджечь. Так она ее быстро сдаст в дом престарелых, квартиру будет сдавать, пенсию заберет себе — вот и весь расчет.

Специалист областной клинической психиатрической больницы № 1 после обследования поставил диагноз «деменция при болезни Альцгеймера с поздним началом». В заключении доктор указал:

— Память снижается в последние пять лет, перестала выходить на улицу, так как может потеряться, не готовила, не убирала. Больную опекал сын, после его смерти потерялась, стала совсем беспомощной.

На основе этой справки внучка дважды (в 2019 и в 2020 годах) в суде требовала признать бабушку невменяемой (документы, подтверждающие это, имеются в распоряжении редакции).

— Подольская не может понимать значение своих действий и руководить ими, она часто не узнаёт близких и знакомых ей людей, путается во времени и днях недели, без посторонней помощи не ориентируется на местности, не соблюдает гигиену, не в состоянии управлять электроприборами, газовой плитой без риска для жизни, за ней требуется постоянный посторонний уход, — написано в заявлении внучки.

Мария Васильевна настаивала, что все эти слова — клевета. Но, пока шли разбирательства, внучка раз за разом помещала бабушку в дома престарелых: в одном пожилая женщина провела 7 дней, в другом — 9 месяцев.

— Чего насмотрелась в доме престарелых! Снаружи красивые коттеджи, а внутри ужас что творится! Бабушки старенькие неходячие лежат, им поставят еду возле кровати и уйдут. Еда стоит-стоит, их никто не кормит с ложечки, еду унесут. Потом раз — и бабушка уже умерла. Одних покойников только и видела, — делится тяжелыми воспоминаниями Мария Васильевна. — Работали там только таджички и узбечки, они по-русски не говорят совсем. У меня там все вещи забрали и фамилию написали: еще крупно так маркером, чтобы им было проще определять, кто есть кто. Жила как в концлагере у фашистов, только там номера были, а здесь буквы.

В итоге в суде решили, что психическое состояние пенсионерки не представляет угрозу для ее собственной жизни и безопасности окружающих. А вот в заявлениях внучки усомнились.

— Внучка, как следует из ее пояснений, более полугода бабушку не навещала, в связи с чем высказывать объективно суждения о том, что за Подольской требуется постоянный уход, последняя нуждается в опеке, она не может, — говорится в материалах разбирательства. — Суд считает, что М. В. Подольская вполне ориентирована, в контакт с судом вступила, назвала полные анкетные данные, пояснила суду, где проживает, то, что находится на пенсии, рассказала о своих родственниках, узнала всех присутствующих в зале суда.

Мы обратились к внучке и попросили ее объяснить ситуацию, но она отказалась давать комментарии.

Сейчас Мария Васильевна мечтает об одном: аннулировать дарственную, вернуть честно заработанную однушку в центре Челябинска и потом завещать ее не родственникам, а государству.

— Вот за подлость, за то, что я перенесла, хочу забрать у нее квартиру. Я ложусь спать, и мне до сих пор снится дурдом, дома престарелых, — говорит Мария Васильевна. — Вы понимаете, я всю жизнь отдала заводу, я ветеран труда, я была уважаемый человек, меня и на производстве ценили, путевки в Болгарию давали. А тут пришлось скитаться по психушкам, доказывать в суде, что я нормальный человек, столько позора и унижения пережить!

Поддерживают решительную соседку и ее давние знакомые с лестничной площадки. Они не раз становились свидетелями неприятных семейных конфликтов.

— Бабушки как-то дома не было долго, я ее потеряла, подумала, внучка ее себе забрала. А оказалось, она ее в дом престарелых засунула. Оттуда судьи освободили, — сочувствует Фирюза из квартиры за стеной. — Внучка говорит, что приходит, ухаживает. Но я по камерам смотрю: не появляется она тут. Была как-то один раз, так они разругались, внучка ударила ее сильно по лицу, у бабушки гематома осталась. Муж этой внучки потом еще несколько раз приходил и орал под дверью: «Ты еще не сдохла?»

Возвращать квартиру Марии Васильевне помогают адвокаты — Мила и Екатерина. За последние месяцы они стали пенсионерке ближе любых родственников — могут купить лекарства или сходить за продуктами, порой просто выслушать и приободрить. Для одинокой старушки, привыкшей полагаться только на себя, это в диковинку.

— Мы хотим доказать, что на момент сделки дарения квартиры Марья Васильевна не совсем понимала смысл сделки, то есть сделка была мнимой, — объясняет Мила Фомина. — Она инвалид по зрению, сама читать не может, по сути она была несделкоспособной. Такие процедуры необходимо проводить при нотариусе, нотариус разъясняет разницу, а ее не водили к нотариусу.

Шансы аннулировать договор дарения действительно есть, уверены другие юристы. Тем более что подобная судебная практика есть.

— Здесь может иметь место порок воли дарителя, не осознающего последствий совершаемых действий, — считает адвокат Дмитрий Астахов. — Причем если даритель в силу своего состояния здоровья не может воспринимать условия договора и его последствия, к такому договору могут быть применены положения Гражданского кодекса России о недействительности сделки. Это может явиться основанием для признания в суде такой сделки недействительной.

В Челябинске была похожая история, когда у сироты с ДЦП родственники забрали квартиру. После вмешательства прокуратуры и публикаций в СМИ жилье удалось вернуть.