Семейное счастье Надежды Арефьевой: «Сегодня знаю – можно даже не стараться понять актёра»

Надежда Арефьева – жена артиста челябинской драмы, известного телеведущего и шоумена Степана Арефьева – считает, что её муж имеет право на эмоции. Их брак остаётся крепким и счастливым даже после самых бурных семейных диалогов. У счастья, как и у любви, по словам Надежды, нет постоянной формулы. Но дети Арефьевых – дочь Софья, сыновья Добрыня и Еремей – неизменно занимают в этой формуле первое место.

– Вы познакомились в Красноярске?

Надежда: Да, мы оба из Красноярска. Но дня знакомства не помним, потому что знали друг друга с детства. У нас со Степаном общие родственники: сестра моего отчима и брат мамы Степана – муж и жена. По крови мы не родные, но на семейных праздниках частенько встречались.

Степан: Я хорошо помню, однажды мы отдыхали на озере, бегали, резвились, и Надя мне сказала: «Успокойся, малолетка!» Ей было тогда 13 лет, а мне – 10. В семейном архиве сохранились фотографии того времени.

Надежда: Муж младше меня на три года. И тогда это было заметно, а потом разница перестала существовать. Степа вырос, повзрослел. Кстати, когда я приехала в дом его родителей уже в качестве подруги Степана, его мама сказала: «Здравствуй, Надя, ну, дай я на тебя посмотрю, как на будущую невестку». Раньше она смотрела на меня как на племянницу.

– Трудно поверить, что вашей дочери уже 17 лет.

Степан: Это же прекрасно, что мы по-прежнему молоды и красивы. Да, Соне уже семнадцать, и она учится в колледже, хочет стать поваром-кондитером.

Надежда: И это ее выбор. Она у нас вообще очень самостоятельная девочка. Когда родился Добрыня, Соне было восемь лет, но на нее всегда можно было положиться. Если мне нужно было уйти в магазин, Соня могла Добрыню и перепеленать, и успокоить, и спать уложить...

– Не всегда старшие дети хотят стать няньками для младших...

Надежда: А ей не пришлось стать нянькой, мы ей этого не внушали. Просто она помогала мне, когда это было необходимо. Надо – она сделает, нет – занимается своими делами. Соню мальчики очень любят и слушаются беспрекословно. Бывает даже такое, что я говорю: «Надо сделать так». Но они мне отвечают: «А Соня говорит, что это нужно вот так сделать». – «Тогда делайте, как Соня говорит», – сдаюсь я. Мне нравится, что Соня для них авторитет. Моя мама всегда удивлялась, что мальчишки никогда ничего не трогают на рабочем столе Сони. Ерема, прежде чем войти в комнату сестры, всегда постучит и спросит: «Соня, можно?» Только после ее разрешения он переступит порог.

Степан: Кстати, в день нашей свадьбы кольца нам вынесла Соня.

– То есть?

Степан: Мы с Надей довольно поздно вступили в брак официально.

Надежда: Нам было хорошо и без официальных бумаг. Но у меня мама – верующий человек, поэтому она всё время просила зарегистрировать наши отношения.

Степан: Однако решающим фактором стал переезд в Челябинск, потому что театр должен был снять квартиру не для меня одного. Нужно было документально подтвердить, что у меня есть не только дочь, но и жена.

– Какую же смелость надо иметь, чтобы в наше непростое время родить троих детей?

Надежда: Степан планирует четвертого. Я уже поняла, что сопротивление бесполезно.

– Поэтому приходится быть не только артистом театра, но и телеведущим, шоуменом?

Степан: Но театр всегда стоит на первом месте. Иногда ради театра приходится отказываться от очень хороших предложений – например, провести в Сочи одно мероприятие и за сутки заработать столько, сколько в театре зарабатываешь за три месяца. Обидно, что мимо тебя пролетает трёхмесячная зарплата, но не смертельно. А телевизионный проект театру вообще не мешает, потому что эфир рано утром – с 6 до 9 утра, а репетиции начинаются в 11:00.

– Вы сказали «не смертельно», потому что спрос на Степана Арефьева стабилен?

Степан: Можно и так сказать. Сейчас я уже не гоняюсь за заказами, у меня есть возможность выбирать.

– Насколько я знаю, Степан вырос в семье, где было четверо детей?

Надежда: И я из такой же семьи, нас тоже четверо, поэтому мы любим шумные семейные праздники. Чем больше народу, тем веселее.

– И напрочь отсутствует эгоизм?

Степан: Совершенно верно. С самого раннего детства ты знаешь, что нужно делиться и нужно заботиться друг о друге. Я вырос в то время, когда родители зарплату получали теми товарами, что производили. Слава богу, что мы жили в деревне под Красноярском, что у нас был свой огород, своё хозяйство. В моей семье еще жили и двоюродные братья, потому что в их деревне не было средней школы. У каждого из нас были свои обязанности. Да, мы иногда ругались и дрались, но сейчас продолжаем дружить, общаться. Мы – родные люди.

– Но ведь большая семья и финансовых затрат требует больших...

Надежда: Мой муж готов нести это бремя, он у нас – главный семейный финансист.

– Степан, это принципиально, чтобы в семье было четверо детей?

Степан: Нет, не принципиально. Но, чем больше, тем лучше. У меня есть знакомые, которые боятся родить даже одного ребёнка. А я по собственному опыту знаю, что сложнее всего вырастить первого ребёнка. А второго, третьего и так далее – намного проще. Кроме того, когда детей в семье трое, они растут более самостоятельными. Иногда мы с Надей приходим в гости вдвоем, и все удивляются, что дети остались дома одни. Если они с Соней, мы вообще спокойны. Но сейчас Добрыня и Ерёма уже вдвоем справляются. И никаких проблем. Они могут приготовить себе еду. Они знают, что можно и что нельзя.

– Сегодня родители готовы держать детей под крылом лет до двадцати.

Степан: Не считаю это правильным. Мои сыновья, когда я уезжаю из дома, знают, что они остаются дома за главного – они же мужики. Когда я был маленьким, порой уходил из дома в девять утра и мог вернуться поздним вечером. Да, конечно, время было другое, жили мы в деревне. Тем не менее это делало меня более ответственным и самостоятельным.

А сегодня Добрыня наш уже выходит на сцену – играет в трёх спектаклях в театре драмы, у него есть свой собственный заработок.

Надежда: А я, напротив, выросла у мамы под крылышком. Наверное потому, что была самой младшей в семье. Да и жили мы в большом городе. Мама меня даже в походы с классом не отпускала. Я училась в музыкальной школе, играла на домре в оркестре. Однажды, когда наш оркестр отправился с концертами по Енисею на теплоходе, мама меня не отпустила. Её убеждали, что я солистка и без меня выступать невозможно. Но она отвечала: «Найдите другую солистку».

– Как она относится к тому, что ваши дети растут самостоятельными?

Надежда: Охает и ахает, но что же делать? Сейчас уже все к этому привыкли.

– Кстати, как ваши родители, Степан, отнеслись к тому, что вы решили учиться на актёрском факультете? Вы же пионер в своей семье, если говорить о сцене?

Степан: Пионер. Родители моих одноклассников говорили отцу и маме: «Вам срочно надо ехать в Красноярск, что сын-то ваш творит – он же на актёра собрался поступать»! Родители делали вид, что они ничего не знают, улыбались. Но, когда я поступил, папа был самым гордым человеком на свете.

– У вас уже тогда была такая прическа – волосы до плеч?

Степан: Нет, меня «заставили» их отрастить для роли Дориана Грея в 2008 году. Это было условие режиссёра Андрея Житинкина. Надо сказать, я не был в восторге. И Владимир Николаевич Макаров, будучи тогда министром культуры, раз в три дня заходил в театр и смотрел, отращиваю ли я волосы. Помню, когда я вышел впервые на улицу с длинными волосами и ободком на голове – это было да! Девять лет прошло, теперь все уже привыкли к моему имиджу. Правда, в настоящее время Дмитрий Астрахан ставит у нас спектакль и хочет меня подстричь перед премьерой.

Надежда: Красоту ничем не испортишь! Я, например, люблю, когда Степа отращивает еще и бороду.

Степан: Это возможно только в деревне – перестать бриться, ходить в старых рваных джинсах и босиком! В деревне у меня специальная одежда, которую я очень люблю. Ей уже много лет, родители её берегут. Актеры смокинг и галстук-бабочку называют, как известно, робой. Поэтому хочется снять робу и походить в рваной одежде. Получаю от этого огромное удовольствие.

– Часто бываете в Красноярске?

Надежда: Дети живут там всё лето – то у одной бабушки, то у другой. И мы к ним приезжаем недельки на две.

Степан: Стараемся бывать там чаще, потому что для Надиной мамы наш отъезд сначала в Омск, потом в Челябинск был большим ударом.

Надежда: Никто не мог поверить в то, что когда-нибудь я уеду так далеко от мамы. Все говорили, что такого и быть не может. Поверили в обратное, когда грузили вещи в контейнер.

– Надежда, вы тоже окончили Красноярскую академию музыки и театра?

Надежда: Нет, по образованию я бухгалтер. И до недавнего времени работала в бухгалтерии, немного – в банке, в отделе продаж. А сейчас я фитнес-тренер и просто влюблена в свою работу. Спасибо мужу, это он мне позволил выбрать работу для души. И для семьи у меня стало больше времени.

– Вам нравится в Челябинске?

Степан: Сегодня да.

Надежда: Но я всегда готова к переезду, потому что однажды утром Степан может сказать: «Надо переезжать». Так случилось в Омске – за завтраком муж вдруг сказал: «Надя, надо переезжать». – «Куда?» – «Пока не знаю, но будь готова». И это может повториться. Сегодня я уже знаю – можно даже не стараться понять актера.

– У актёра слишком частая перемена настроений?

Степан: Скорее, интуиция, к которой я всегда прислушиваюсь. Я поверил в неё ещё в школе. Однажды на уроке вдруг захотелось встать и выйти из класса. После разрешения учительницы вышел в коридор, прогулялся, вернулся в класс, а на моем стуле – кусок бетона. Выпал из шва между перекрытиями. После этого я стал прислушиваться к внутреннему голосу.

– Ваша жена – фитнес-тренер, значит в семье существует культ спорта?

Степан: Я понимаю, что должен держать себя в руках. Честно скажу – пока ещё ни один костюм не был перешит с момента премьеры. Ни в одном спектакле! Когда понимаю, что костюм сложно застегивать, сажусь на диету.

Надежда: Это называется: нет пророка в своём отечестве. Я его призываю заниматься фитнесом, а он садится на диету и отвечает: «Каждому – своё».

– Степан, сегодня вы читали сказку «Маугли» челябинским детям со сцены филармонии, как это происходит дома?

Степан: Совсем по-другому. Когда своему ребёнку читаю сказку, то чаще всего это экспромт, моментальное сочинение, в котором участвуют и рассказчик, и слушатель. Мои дети любят такие сказки.

– Сегодня у вас есть время на собственных детей?

Степан: В рамках той занятости, которая есть сегодня, я доволен, что нахожу время для семьи. А по большому счёту, конечно же, хочется проводить с семьёй больше времени. И спасибо им за понимание. Мальчишки знают, после каких спектаклей надо папе дать возможность отдохнуть. После «Портрета Дориана Грея», например, они ко мне даже не подходят. Прихожу, ужинаю и уединяюсь, чтобы прийти в себя.

Надежда: Это знают не только сыновья, но и я. Хотя иногда так хочется выплеснуть накопленное за день...

Степан: Да, я – диктатор.

Надежда: Несколько раз я попыталась нарушить табу, но поняла, что с огнём бороться опасно. Лучше промолчу. Мне нравится правило моей свекрови: «Что сгорит, то не сгниёт!» Очень удобная философия. Что-то напрягает-напрягает, а потом сгорит, и все хорошо.

Степан: Когда мои сестры начинают маме жаловаться на своих мужей, она им всегда говорит: «Но вы же их любите такими, какие они есть». Наши мамы – очень мудрые женщины. Может быть, поэтому и у нас всё хорошо. Бывают моменты, когда достаточно спичку поднести, и я взорвусь. Режиссёры – они же априори глупые, заставляют актера делать непонятно что. Шучу. Но без слёз, пота и крови спектаклей не получается. Поэтому, когда Надя возмущается: «Что ты на меня орёшь?!» Я ей отвечаю: «А на кого мне ещё орать?»

Надежда: И я понимаю, что это действительно так. Все мы – живые люди, со своим характером, с эмоциями. Но я знаю и то, что мы можем наорать друг на друга, а уже через пять минут помирились, и всё замечательно.

Степан: Это же просто выплеск эмоций, покричали и забыли.

Надежда: Гораздо хуже, когда человек замкнётся в себе и молчит.

– И прекрасно, что есть фитнес?

Надежда: Да! Придёшь в тренажёрный зал, позанимаешься, и все отрицательные эмоции растаяли. Иногда дети спрашивают: «Мама, почему ты сегодня такая добрая?» – «Потому что у меня было три тренировки».

Степан: Есть ещё один большой плюс: её телефон не ловит звонки в спортзале, дозвониться до неё невозможно.

Надежда: Да, моя работа – это полный релакс.

– Традиционный вопрос, что для вас – семейное счастье?

Надежда: Наши дети прежде всего.

Степан: Сложный философский вопрос. Мне понравилось, как однажды один из моих любимых режиссёров – Алексей Витальевич Янковский – сказал, когда мы пытались глубоко копать пьесу: «Ребята, не копайте глубоко, там дерьмо». Я очень часто с этим соглашаюсь. Начнём спорить о семейном счастье, поссоримся. Семейное счастье – это то, что мы вместе, мы рядом.

Надежда: То же самое можно сказать о любви. Я люблю своего мужа. Но мне кажется, когда женщина начинает рассуждать о причинах этой любви, это уже какие-то другие отношения, это уже не любовь.