Закон собачий: кто виноват в том, что стаи бездомных животных нападают на людей по всей стране

В конце января в Забайкалье нашли тело 7-летней девочки с укусами животных. После этого глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин попросил проанализировать случаи нападения бродячих собак в регионах. В Челябинске эта проблема стоит очень остро: на днях на АМЗ бездомная собака укусила беременную женщину, в конце января в поселке Аэропорт автомобилисты спасли школьника от стаи, а на Северо-Западе псы терроризируют жителей частных домов. Анализировать статистику следователи решили, чтобы инициировать доработку действующих (точнее, не действующих) законов.

Новый закон меж тем начал действовать совсем недавно. Он долго обсуждался, поскольку запрещает отстрел собак и вводит программу ОСВВ — отлов, стерилизация, вакцинация, выпуск. У нее были как сторонники, так и противники, однако первым удалось добиться своего, и в 2020 году закон вступил в силу. Он должен был исправить ситуацию с нападениями животных, однако сообщения о новых случаях появляются регулярно. Мы решили разобраться, почему закон не решил проблему.

Один из аргументов противников закона был в том, что он ставит животных выше людей, которые могут пострадать. Однако это не так — принцип работы программы основывается в первую очередь на безопасности людей. В 2013 году программу ОСВВ поддержала Всемирная организация здравоохранения. Эксперты ВОЗ пришли к выводу, что наиболее часто люди заражаются бешенством именно от собак, однако отстрел неэффективен для борьбы с этим заболеванием. В то же время массовая вакцинация собак неоднократно демонстрировала свою эффективность для борьбы с собачьим бешенством.

— Этот закон принят не для животных, а для человека: когда животным нечего есть, они кусают человека, к тому же бешенство — смертельная болезнь, — говорит директор нижегородского приюта «Зоозащита-НН» Владимир Гройсман. — Наши вакцинированные собаки — это первый барьер на пути бешенства в городах, потому что они не дают прийти к людям лисам с бешенством.

Еще одна проблема, с которой сталкиваются города после уничтожения животных, — их становится только больше. Собаки на улицах появляются двумя путями: это выброшенные или потерявшиеся домашние животные и те, что родились уже в уличных условиях. Председатель правления общественной организации «Общество защиты животных "Хатико"» Эльвира Лифанова из Тувы объясняет: когда начинают отстреливать собак, популяция реагирует взрывом рождаемости. Именно поэтому и необходима не только вакцинация от бешенства, но и стерилизация, чтобы контролировать количество животных.

Почему тогда закон не работает?

Проблем с законом несколько. Для того чтобы выполнять закон, нужны как минимум три составляющие: желание администрации, наличие вменяемого честного подрядчика и достаточное финансирование. Мало где все эти факторы совпадают.

— Там, где программа действительно работает, количество собак уменьшается. Там, где делается вид, никакого сдвига нет. Потому что стрелять нельзя, а стерилизовать — не стерилизуют, — говорит Эльвира Лифанова. — Уполномоченные по правам ребенка собирали информацию о случаях нападения собак на людей в субъектах Сибирского федерального округа в 2020 и 2021 годах: во всех регионах идет увеличение, кроме Новосибирской области.

Нападения животных — проблема не только Сибири и Челябинска. Регулярные новости поступают из Волгограда, Сочи и других городов со всей страны. Относительно недавняя история из Свердловской области, где собаки напали на ребенка: после губернатор Евгений Куйвашев потребовал в течение двух недель отловить всех собак в области и поместить их в приюты. Но приютов в регионе практически нет, а в других помещениях размещать отловленных животных запрещает закон. Кроме того, денег на отлов, медицинскую помощь и содержание тоже нет.

— В Свердловской области департаментом ветеринарии установлены предельные тарифы, по которым эти услуги должны быть оказаны, — говорит руководитель екатеринбургского благотворительного фонда «Зоозащита» Анна Вайман. — Тарифы — ниже уровня рыночных цен, поэтому добросовестные исполнители услуг не берутся за это, потому что экономически это невыгодно. Соответственно, берутся за это те, кто не выполняет условия муниципального контракта. Мы встречаем огромное количество животных, сотни нестерилизованных, но со швами от стерилизации собак.

— Конечно, я не могу утверждать, что всё происходит именно так, но собаки с бирками в ушах и швами от стерилизации рожают. То есть деньги были получены, а услуга не была оказана, — уточняет она.

Тарифы — это общая проблема. Они не установлены на федеральном уровне, решения принимают местные власти. Услугу по отлову, стерилизации и вакцинации животных выполняют подрядчики, которых администрация выбирает с помощью тендеров.

— Это региональные решения, и закупки делают по 44-ФЗ (Федеральный закон «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». — Прим. ред.), — говорит Владимир Гройсман. — Допустим, выделено изначально 10 тысяч рублей на все манипуляции, приходит несколько заявителей, они начинают торговаться на уменьшение. За счет чего это уменьшение? Шить не рассасывающимися нитками, кормить отходами. Нормальный подрядчик не станет участвовать в конкурсе, где за отлов, стерилизацию, содержание (20 дней) платят 2 тысячи рублей. Таким образом, коррупция еще больше растет.

Оптимальный тариф, по словам Владимира Гройсмана, — это где-то 11–12 тысяч рублей. Этих денег хватит, чтобы закупить необходимые препараты и выполнить все требования закона. Но если посмотреть на тендеры, то цена существенно ниже. Либо денег хватает на очень малое число животных. К примеру, Забайкалье, где в январе из-за нападения собак погибла девочка: в 2021 году Читинский район получил на отлов собак 1,6 миллиона рублей. Этих денег хватило, чтобы провести через процедуру отлова и стерилизации 145 животных. В районе 57 населенных пунктов — таким образом, в каждом из них отловили примерно 2,5 собаки.

В Челябинске контракт на отлов выиграло ООО «РемКом», содержанием бездомных собак занимается приют «Наш дом». По контракту на все процедуры должен уходить 21 день, и в этот период работы оплачиваются из бюджета — по 6000 рублей на животное. В целом январь и февраль — пиковые месяцы, уточнила руководитель ООО «Наш дом» Полина Прийменко, и тому несколько причин.

— В декабре контракт заканчивается, а в январе он начинается в конце месяца, — объяснила Прийменко. — За месяц копится нереальное количество заявок. Мы сейчас работаем на износ. Работаем на то, чтобы разобрать проблему, которую создали за месяц. Плюс мы вынуждены были в конце прошлого года несколько сократить усилия в отлове из-за дефицита бюджета. И из-за этого получается наплыв.

Есть у роста заявок и физиологические причины.

— Январь-февраль — время собачьих свадеб, собачьих репродуктивных периодов. Оно бывает раз в полгода — начало зимы, начало лета. Зимний период — самый острый, — рассказала руководитель собачьего приюта. — И сейчас мы видим наплыв стай, гормоны зашкаливают и затмевают разум у них сейчас. Их нужно было стерилизовать до. Почему не стерилизовали? «Подрядчик плохо работает», — скажут подписчики. К сожалению, нет. Когда «РемКом» выезжает на такие стаи, они сталкиваются с одной проблемой: 80–90% стаи — в ошейниках. И когда происходит первый выстрел наркоза, собаки разлетаются по своим домам, обратно. Люди сами создают проблему, а потом кричат, что у них проблема.

Эта ситуация типична для частного сектора.

— Безусловно, уличные собаки тоже присутствуют, но их намного меньше. В первом доме собака потекла, сорвалась с цепи, еще у 10 домов кобели сорвались с цепи, и вот они бегают по частному сектору, — описала Полина Прийменко. — Мы в таких случаях пытаемся установить хозяина. Если не можем установить хозяина и вернуть ему собаку, то также стерилизуем ее.

О проблеме самовыгула говорит и свердловская зоозащитница Анна Вайман. В частном секторе домашние животные нередко могут самостоятельно бродить по улицам. И тут несколько проблем: и размножение, и травмы, и возможные нападения, и легкая добыча для отлова.

— Зачем ловить диких собак, когда у нас безответственное население отпускает питомцев на свободный выгул — доверчивые, подходят сами, — говорит Анна Вайман. — Закинули к себе, провели как отловленную. А потом люди своих собак оттуда выцарапать не могут. А еще искать собаку будут единицы, многие думают: ну ладно, новую заведем. И снова отпускают собак на свободный выгул.

Вместе с тем в России уже стали появляться уголовные дела за недобросовестное соблюдение закона об отлове собак, нарушения квалифицируют, как правило, по статье «Халатность». В случае летального исхода — «Халатность, повлекшая по неосторожности смерть человека». 10 февраля дело по этой статье возбудили в Ярославской области, где в реанимации умерла женщина с множественными укусами — администрация района не заключила контракт на отлов в 2022 году. Максимальное наказание — до пяти лет лишения свободы.

Стерилизация домашних животных тоже важна — щенки бывают и случайностью, пристроить их не всегда возможно, содержать сразу несколько питомцев может не быть возможности. В результате животные снова оказываются на улице.

— Наша организация реализует президентский грант, который направлен на помощь малоимущим в стерилизации своих питомцев, — говорит Эльвира Лифанова. — Мы заключили договоры с двумя ветеринарными клиниками, и сейчас у нас запись уже на март. За полтора года только по трем грантам, двум президентским и одному от главы Тувы, мы стерилизовали 4372 особи. Но грантовых денег недостаточно, программы работают на условиях софинансирования. Пристроили в добрые руки 487 животных — это с учетом того, что у нас в городе — 150 тысяч населения.

Существенную часть собак действительно нужно пристраивать — это предусмотрено законом. Во-первых, жизнь на улице не сахар — в среднем бездомная собака живет не дольше пяти лет. Во-вторых, среди животных встречаются агрессивные. Их не так много, но выпускать на улицу их не имеют права. Но усыплять их тоже нельзя, поэтому если приюта в городе нет, то вариантов остается немного.

— В Нижнем Новгороде ни одного смертельного или серьезного покуса бездомных животных, все смертельные покусы в регионе — это домашние собаки. А до ОСВВ такие случаи были. Мы не выпускаем агрессивных собак, их мало, гораздо проще взять кинолога, перевоспитать и пристроить, — говорит Гройсман.

Особенность системы Нижнего Новгорода в том, что программу запустили задолго до того, как был принят закон, в 2014 году. Работали преимущественно за счет собственных средств и благотворительности, о приюте в городе довольно быстро узнали все, средства собирали на городских фестивалях, привлекали волонтеров.

— Мы строили приют сами, в том же Екатеринбурге есть нормальные приюты, достаточно их арендовать и платить вменяемые деньги. Так, например, делают в Питере, — говорит Гройсман. — Это регион, свободный от бешенства, он решил эту проблему. Сейчас там достаточно 1800 стерилизаций в год.

В Челябинске тоже есть приют. Но нападения собак не прекратились. Сказывается нехватка финансирования.

— Подрядчик собак гуманно отлавливает наркозом, в течение трех часов доставляет нам. Далее их осматривает ветеринарный врач, происходят все необходимые процедуры по обработке, вакцинации, электронному чипированию, стерилизации, — перечислила руководитель ООО «Наш дом» Полина Прийменко. — Далее с собаками общаются сотрудники, кинолог. Если собака подходит под возврат в прежнюю среду обитания, то ей ставится бирка, и она возвращается подрядчику для возврата. Если собака слишком заинтересована в человеке, пытается с ним подружиться, мы максимально стараемся найти нового хозяина. Если такого не удается, то она тоже может попасть на возврат, потому что опасности не представляет, это для нее печальная ситуация.

Стерилизация и чипирование дают результат, уверена хозяйка приюта. До 2017 года в Челябинской области было разрешено отстреливать бездомных животных, сейчас это запрещено.

— Ситуация улучшается, — считает Полина Прийменко. — В 2017 году у нас закончили убивать животных, запретили. До 2017-го убивали 5–7 тысяч животных в год. В том году мы произвели отлов 1012 животных. Если бы нам не сократили бюджет, максимум, до чего бы мы дошли, — 1500. Где пять тысяч, а где полторы? А если бы нам вообще развязали руки, думаю, мы бы за три года решили проблему.