По следам Паука. Как искали маньяка, совершившего самое страшное убийство детей в истории Южного Урала

— Железнодорожник ее на руках к нам принес в девятом часу утра. Я на работу пришла, печку начала топить, и он появился. Девочка в одном сапоге была, в колготках сереньких таких, с прожилкой черной. И как она согрелась, оттаяла, кровь по ноге потекла.

О том, как на путях нашли раненую семилетнюю девочку, нам рассказывает Галина. Она два десятка лет работает смотрителем на Сорочьем кладбище Златоуста, рядом с которым в апреле 2008-го убили двух школьниц и чудом спаслась первоклассница.

Дети тогда оказались в руках маньяка. За татуировку на руке в СМИ его прозвали Златоустовским Пауком. Он изнасиловал девочек, а потом душил и бил ножом. Выжить удалось только самой младшей. А Паук сбежал. Его искали десять дней. Десять дней без сна, полных ужаса и боли. Произошедшее называют самым страшным преступлением в отношении детей за всю историю Южного Урала. Спустя 15 лет рассказываем никогда ранее не звучавшие детали расследования. Если дочитаете до конца, то узнаете, что ответил нам сам Паук Николай Мозгляков из камеры для пожизненных заключенных.

Всё произошло в небольшом поселке в черте Златоуста. Местные называют его Подоткос или Под откосом, имея в виду насыпь железной дороги. Ветка со стороны Челябинска в этом месте проходит вдоль гор и поворачивает в сторону городского вокзала. Внизу — внутри своеобразной петли из ж/д путей — находится довольно большой частный сектор, школа, пара промпредприятий. Чужаки здесь бывают редко, ведь основные дороги в стороне. До центра Златоуста — всего несколько километров, но здесь эта близость не чувствуется. Тихо, бедненько. На главной улице поселка остовы сгоревших зданий соседствуют со скромного вида домами, а несколько больших коттеджей смотрятся тут чужими.

О пропаже трех девочек родители заявили вечером 1 апреля 2008 года. Вернулись с работы, а детей дома нет. Старшие учились вместе в седьмом классе, жили на соседних улицах буквально в километре от школы. Младшая, первоклассница, — сестра одной из них. На уроки и обратно девочки обычно ходили вместе.

— Старшая всегда ждала младшую или наоборот, — говорил в показаниях отец пропавших сестер (цитируем материалы дела. — Прим. ред.). — Ходили домой всегда пешком через гору. То есть, выйдя из школы, сворачивали к железнодорожным путям, переходили их, шли по тропинке к дому. 1 апреля девочки ушли на учебу около 7:30. Обычно после школы дочери сразу шли домой, хотя могли по дороге зайти в магазин, но там они не задерживались.

Встревоженные отсутствием девочек матери бросились к школе, туда же приехал отец. Но детей там не было. К поискам сразу же подключили милицию и учителей.

— Мы все стали искать девочек, с учительницей проехали по месту жительства подружек, но их там тоже не было, — вспоминал отец. — Искали мы девочек в тот день долго, часов до 23. Потом приехали сотрудники милиции, осмотрели дома.

Весна в том году тоже была ранней. Сугробов еще было немало, но проталины появились и в поселке, и в ближайшем лесу.

Утром 2 апреля железнодорожник нашел младшую из девочек на путях — в крови, со множеством ран, но живой. Двух старших обнаружили в 150 метрах от нее, в лесу — убитыми, со следами надругательства. Одна из них была привязана к дереву.

До места, где нашли девочек, мы добираемся с Артемом Дубовицким. Сейчас он работает в прокуратуре, а 15 лет назад был одним из следователей, искавших маньяка.

— 2 апреля утром я заступил на суточное дежурство, и около 9 утра позвонил начальник, — вспоминает Артем. — После этого мы две недели не спали, как и весь город.

На машине добираемся до Сорочьего кладбища (его назвали по имени ближайшей вершины — Сорочьей горы). От жилых домов могилы отделяет всё та же насыпь железной дороги. От центрального входа кладбища идем вдоль путей, периодически пропуская составы. Ноги проваливаются в черненый мазутом снег.

Возле столба с номером 57 останавливаемся. Именно здесь нашли выжившую девочку. Дальше нужно идти наверх, в гору. По левой стороне — стена соснового леса, по правой — ряд могил среди редких уже деревьев. Дорожка утоптана, но людей нет.

— Просеку я помню, а могил этих здесь тогда не было, — рассказывает на ходу Артем. — Когда железнодорожники девочку нашли, тут рядом были следы крови. Мы начали ближайший радиус осматривать. С левой стороны от тропинки находили учебники среди деревьев, потом погибших увидели. Одна девочка была чуть выше [по склону], другая в стороне. Мы все следы крови фиксировали, осматривали, потом пошли по предполагаемым следам [преступника] с собакой.

На место происшествия тогда приехали буквально все. Были прокурор области Александр Войтович, руководитель Следственного комитета при прокуратуре РФ по Челябинской области Павел Чеурин, начальник областного ГУВД Павел Григорьев и множество других силовиков.

— Я так много генералов на месте преступления ни до, ни после не видел, — признается Артем Дубовицкий.

Восстановить события в итоге удалось достаточно точно. Своих жертв Паук встретил возле школы. Прятался возле заброшенного дома у тропинки, ведущей к железной дороге. Место это малолюдное, прохожих не встретишь. А в лесу на горе, куда маньяк завел девочек, звать на помощь было уже бесполезно.

То, что одной из школьниц удалось спастись, сродни чуду.

— Маленькая-то хитрая была, — рассказывает нам сотрудница кладбища Галина, оказывавшая первую помощь спасшейся. — Он ее потыкал ножом, и она притворилась мертвой. А потом он начал взрослую девочку привязывать, и маленькая рванула вниз. И всю ночь там просидела. Она убежала, да еще и с портфелем!

Погибших девочек похоронили через несколько дней на том же Сорочьем кладбище, примерно в километре от места смерти. Галина показывает нам это место. Убийца приходил на церемонию прощания, смешался с толпой и наблюдал. Но Галина его не видела.

— Я на похоронах не была. Не могу, — признается Галина. — У меня дочь маленькой сгорела, и когда детей хоронят: мне плохо становится.

Новость о пропаже детей, а потом и убийстве двух девочек моментально облетела Златоуст. Город буквально застыл в ужасе. По горячим следам задержать преступника не удалось. Поиски заняли 10 дней. Всё это время люди ждали новых нападений и прятали детей.

— Я помню эту историю, — рассказывает местная жительница Ольга. — По квартирам начали ходить оперативники, спрашивать, где какие дети проживают. Сказали, что девочки пропали, потом их мертвыми нашли. Было страшно, дико. У меня дочери — и младшая, и старшая — тогда учились в школе. И мы водили их и в школу, и из школы, на машине забирали, пока его не поймали. Боялись за детей, в нашем районе ведь произошло.

— Какой-то маньяк прихватил тех девочек, — рассказывает еще одна жительница Златоуста. — Я сама младшего сына водила за руку в школу потом. Провожали, встречали до конца того учебного года. Это же было в апреле, и мы до конца мая так за детьми следили. Потом уже каникулы пришли, чуть всё подзабылось, и 1 сентября пошли как обычно. А поначалу все боялись, переживали сильно.

— Тут всех детей попрятали, — подтверждает Андрей Морозов, возглавлявший в 2008 году следственный отдел СК Златоуста. — А нам тогда сказали: «Через две недели не раскроете — можете писать заявление на увольнение». Мы как раз в этот срок уложились.

На поиски подозреваемого бросили все службы: и милицию, и тогда только созданный Следственный комитет.

— Мы в эти дни дома не жили вообще. На работе поспишь два часа, кофе попьешь, зубы почистишь — и опять думать, анализировать, сопоставлять, информацию изучать, протоколы читать. Кофе, бумаги, допросы — всё это было как один день, — вспоминает Андрей Морозов. — Было делом чести раскрыть это преступление.

У силовиков было несколько зацепок. Во-первых, выжившая девочка подробно описала своего обидчика, на руках у милиции был фоторобот. Во-вторых, подозреваемого искали по татуировке паука, которую запомнила первоклассница. В-третьих, проверяли всех ранее судимых жителей Златоуста. Изображение преступника распространили и в Челябинской области, и в соседних регионах. Тщательно опрашивали, конечно, прежде всего жителей поселка Под откосом. Оказалось, что не один день возле школы крутился подозрительный мужчина, как впоследствии докажут, это и был Паук.

— Он стоял возле школы, караулил, присматривал себе жертву. Это не было сиюминутным решением, — рассказывает Андрей Морозов. — Он несколько дней за этими девочками наблюдал. Они как раз шли туда, куда нужно было ему, в ту сторону, куда мало кто ходит. Какое-то время он шел за ними, а когда людей рядом не осталось, он вместе с девочками с тропинки свернул и потащил их в лес.

Главный вопрос, который волновал тогда всех, почему девочки не пытались убежать от своего мучителя, ведь их было трое.

— Он одну из девочек схватил, приставил нож и сказал тем двум девчонкам, что, если они убегут, он убьет ее. И после этого они уже шли за ним по лесу покорно, — объясняет Андрей Морозов.

Место, куда завел девочек убийца, было малопроходимым. Андрей Морозов признается: сам там был всего один раз — на осмотре места происшествия.

— Мы сделали вывод, что это кто-то местный, не залетный, не гастролер из другого города. Это человек, который в том поселке либо жил, либо учился и кто хорошо ориентируется на местности, — объясняет бывший руководитель следственного отдела. — Это специфичный местный поселок, понимаете? Далеко от центра, от основных маршрутов. Мы стали отрабатывать и школу, и местных жителей. Параллельно мы запросили биллинг мобильных телефонов, чтобы проверить, какие телефоны работали в той местности.

Быстрого результата, к слову, биллинг не дал. Уж очень специфичным было место.

— Есть такой термин — «телефонный срез». Вот вы идете, телефон у вас работает, и сигнал идет на вышку. Но тут трудность в чём была. Здесь в вечернее и утреннее время ходит много поездов, — рассказывает бывший следователь Артем Дубовицкий. — Когда мы получили срезы, там было несколько тысяч человек. Нужно было лишних отбросить. Это фронт работы достаточно объемный. По-моему, его телефон тогда тоже в итоге стрельнул.

Однако еще до телефона стрельнул фоторобот.

— Одна из учительниц опознала его и сказала, что раньше он в этой школе учился. Наши выводы, что преступник местный, подтверждались. И после опознания учительницей мы Мозглякова нашли, — рассказывает Андрей Морозов. — Мы его задержали, и он признал вину.

Задержанный благодаря фотороботу Николай Мозгляков, как оказалось, вырос Под откосом. Ходил в ту же школу, что и убитые девочки. Жил рядом с ней лет до 13, а потом вместе с родными перебрался в многоэтажный дом за вокзалом. Там его и взяли.

— 11 апреля к нам домой пришли сотрудники милиции, — описывал Игорь, младший брат Николая Мозглякова. — Допрос брата состоялся в подъезде. Сотрудники объяснили это тем, что им надо поговорить с Николаем наедине. Спустя непродолжительное время брат зашел домой и сказал, что ему надо ехать с сотрудниками милиции для выяснения. Сказал, что это какая-то ошибка, что он обязательно скоро вернется домой. Наскоро одевшись, брат уехал на милицейской машине.

Домой Мозгляков больше не вернулся.

— Поздно ночью мама и тетя пошли в отделение милиции в надежде узнать хоть какую-то информацию о брате. Услышали от дежурных, что никакого человека с фамилией Мозгляков не привозили и где искать его, они не знают, — рассказывал Игорь. — На следующий день мама вышла в подъезд нашего дома и столкнулась с журналистами. Они хотели взять интервью относительно моего брата, назвав его маньяком. С работы маму выгнали, узнав, что ее сын — маньяк.

А еще через несколько дней, по словам родных Паука, в их доме прошел обыск.

— Была изъята почти вся наша верхняя одежда, и всех нас привезли в прокуратуру, — вспоминал брат Мозглякова. — Домой нас отпустили ближе к вечеру после долгих часов допроса.

Задержанному Николаю Мозглякову было 23 года. Рос в многодетной семье — с отчимом, матерью и тремя братьями.

— Я и Николай родились от первого брака нашей матери, — рассказывал старший брат Мозглякова Денис. — Мать развелась, когда я был маленький, вроде из-за того, что отец постоянно злоупотреблял спиртным. Отношения с отчимом складывались нормально. Он помогал, растил нас, мы к нему относились как к отцу.

В поселке Под откосом Николай Мозгляков успел окончить всего шесть классов, а после переезда к вокзалу учебу забросил. За решетку первый раз попал в 14 лет — за кражу, отбывал наказание в воспитательной колонии в Атляне. Потом была вторая судимость, за кражи, и третья, за драку с поножовщиной. В одной из колоний Мозгляков набил татуировки — паука на руке и черепаху на плече. Освободился в конце лета 2007 года. Официально нигде не работал, перебивался случайными заработками на отделке квартир.

— Примерно в середине марта 2008 года Николай уехал в Москву на заработки, но там у него ничего не получилось, — вспоминал брат Денис. — На вокзале у него украли барсетку с паспортом и билетами на обратную дорогу. По ксерокопии паспорта, которая осталась у него с собой, он смог купить билет и приехал в Златоуст.

А еще через несколько дней произошло убийство на Сорочьем кладбище.

— По телевизору начали показывать передачи по поводу убийства двух маленьких девочек, но Николай никаких неоднозначных реакций не показывал, — рассказывал его брат. — После возвращения из Москвы он днем ходил, искал себе работу. Дома появлялся только вечером, около 20 часов. Но где он ходил, я не знаю.

Жильцы дома, откуда силовики забрали Мозглякова, о многодетной семье отзываются не слишком лицеприятно.

— Они были противные, пакостные, — объясняет один из соседей. — С ними здесь никто никогда особо не общался.

Но всё равно новость о задержании Николая Мозглякова за убийство и насилие над детьми для соседей стала шоком.

— Женщине, которая с ним [уже после убийства] в лифте ехала, аж плохо стало, когда узнали, что он это сделал. Это ужас, конечно, — признается одна из живших по соседству пенсионерок.

— Когда его забирали, я в Челябинске был. Мне отец рассказывал, как всё было. Его полицейские взяли, — вспоминает сосед Евгений. — Дома у него цепочку девочки нашли. Отец понятым был. Он еще возмущался: «Сука! Миллион рублей» Говорили же тогда, что за правдивую информацию о нём дадут миллион. А он под нами жил всё время!

На самом деле награду обещали чуть меньше. За помощь в поимке Паука губернатор Петр Сумин назначил 500 тысяч рублей, администрация Златоуста — 100 тысяч и местная оружейная фабрика — еще 200 тысяч. Но получил ли кто-то в итоге деньги, неизвестно.

В то, что маньяком, 10 дней державшим в страхе весь город, оказался Николай Мозгляков, до сих пор верят не все.

— Вы его самого видели? Он вот такого роста, — показывает сотрудница Сорочьего кладбища Галина на уровень плеча. — Худющий. А одна из девочек крупная была. Как-то он завел их? Пока одну привязывал к дереву, другие-то могли убежать. Это не он. Ну не он это!

Следователь Андрей Морозов подтверждает: внешне Мозгляков и правда не был похож на маньяка.

— Это был тщедушный полутораметровый карлик, насколько я помню. Невзрачный, маленький, забитый. Возможно, он какой-то комплекс Наполеона в себе взрастил. Помните у Раскольникова? «Вошь или право имею?» Нечто, наверное, подобное в его голове происходило. Видимо, он решил доказать себе и всему миру, что может это сделать, — рассуждает Андрей Морозов. — Но это личные мои выкладки, я могу ошибаться.

Что бы ни двигало Мозгляковым, сомнений в его виновности у следователей не осталось. И дело даже не в том, что маньяк быстро признал вину. Самым веским аргументом были результаты экспертиз. Изнасиловав детей, преступник оставил биологические следы на телах. Они полностью совпадали с образцами задержанного.

— На месте убийства мы нашли окурок, на котором впоследствии была обнаружена слюна. Согласно результатам генотипоскопической экспертизы, на окурке была именно слюна Мозглякова, — рассказывает Морозов. — И сам он подтверждал, что курил там на месте.

Кроме того, преступник оставил после себя четкую дорожку следов.

— Это был апрель, всё таяло, были участки земли без снега, и следы хорошо отобразились. Было видно по дорожке следов, что одну девочку он тащил. Когда обувь у Мозглякова изъяли, по трасологической экспертизе было подтверждено, что это его обувь оставила следы, — уточняет Андрей Морозов. — Делали еще, насколько я помню, почвоведческую экспертизу, которая подтвердила, что на его обуви была обнаружена земля из той местности. То есть с доказательствами там проблем не было.

Проводили с Николаем Мозгляковым и следственный эксперимент.

— Когда мы поехали на место происшествия с ним, родные как-то об этом узнали. Но мы их сразу предупредили, чтобы они не мешали, иначе он замкнется и вообще ничего не покажет. Милиция охраняла его, чтобы не было никаких инцидентов. Меры безопасности были приняты, подступы охранялись, — рассказывает Андрей Морозов.

— Он показал, как шел, как вел девчонок. Показал, где первый труп был привязан, где второй лежал. А мы возле дерева, где девочка была привязана, делали закладку, «секретик». Он место показал, мы землю разрыли, и понятно стало, что именно возле этого дерева всё произошло, — объясняет Андрей Морозов. — Так ориентироваться, как он, можно, только если сам это делал. Плюс по механизму, по локализации [ран] — куда бил, как, куда окончил половой акт, всё совпадало. Опять-таки, татуировка была в виде паука. То есть даже без его признания не было проблем доказать вину.

Работать над уголовным делом златоустовским следователям помогал московский эксперт.

— Из Москвы приехал Владимир Казаков, который расследовал дело Чикатило, — рассказывает бывший следователь Артем Дубовицкий. — Его поставили старшим, и грамотнее я никого не видел. Он читал допросы, осмотры места происшествия и анализировал их. Очень он грамотный.

Возникший общественный резонанс и внимание руководства всех структур помогало проводить расследование четко и быстро.

— Тогда оказалось, что всё можно, — вспоминает Артем Дубовицкий. — За сутки генетические экспертизы делались. За сутки! Я был просто в шоке. Тогда ведь полтора-два месяца по обычному делу уходило. Это дело действительно всколыхнуло всех.

Еще одну экспертизу проводили — на вменяемость Паука. Врачи пришли к выводу, что он полностью осознавал свои действия, совершая преступления.

— По такой категории дел без комплексной судебно-психиатрической экспертизы дела в суд не направляют. Он был полностью вменяем, — подтверждает Андрей Морозов. — Три недели в среднем подследственные в стационаре наблюдаются, тесты проходят, разговаривают с врачами. Все характеристики, допросы его самого, родных, близких, друзей мы предоставляем, и эксперты всё это читают. Вся его биография, вся его личная жизнь изучались. Потом уже делался вывод. Там работают такие зубры, что Наполеоном не прикинешься, обязательно раскусят.

В суд дело Златоустовского Паука ушло к осени 2008 года. Слушания проходили в закрытом режиме, чтобы защитить интересы потерпевших. В декабре судья областного суда Ирина Айрапетян озвучила решение: Мозглякову назначено пожизненное лишение свободы.

Оглашение приговора по громкому делу сделали открытым. До начала заседания Николай Мозгляков молча следил за журналистами из стеклянной клетки. Не отворачивался от камер и не смущался. Только перед самым началом оглашения начал нервно подергивать ногой. Свой приговор выслушал без особых эмоций, переспросил у судьи только условия отбывания наказания. После оглашения прокурор Челябинской области Александр Войтович тогда поделился подробностями:

— Чудом выжившая первоклассница рассказала нам, что он улыбался, даже когда насиловал и убивал девочек. Эти показания подтвердились, он улыбался и в ходе всего процесса.

О том, что происходило после задержания со Златоустовским Пауком, известно мало. Журналисты в своих репортажах из суда подмечали следы избиения у него на голове и сбритые брови.

После приговора Николай Мозгляков находится в «Полярной сове» — так называют ИК-18 для пожизненно осужденных, расположенную на Ямале за полярным кругом. Ее считают одной из самых суровых за счет экстремального климата, полярных ночей и удаленности от больших городов.

Мы, признаться, без особой надежды написали письмо в «Полярную сову». И Мозгляков нам ответил. Вложил в конверт свои жалобы, в которых вспоминает, что с ним происходило после задержания, когда его отправили в СИЗО. Приводим дословные цитаты из обширного послания Паука (орфография и пунктуация сохранены):

— Меня поместили в одиночную камеру № 10, которая являлась штрафным изолятором. Солнечный (дневной) свет в камеру не проникал, а лампа накаливания давала тусклый свет. Общее впечатление было такое, какбудто я попал в давно заброшенное, грязное и неопрятное помещение. Пахло как в общественном туалете. Попытки привести камеру в боле-менее приемлемый вид, почти ничего не дали, т.к. и полы, и стены, и туалет сгнили. Камера просто кишила насекомыми — мокрицы, многоножки и др.

<...>

— Из вещей мне оставили только: трусы, носки, мыло, зуб. пасту, зуб. щетку, несколько конвертов, ручку, тетрадь, ложку, и те вещи, которые были на мне. Полотенце забрали, сказав что дадут другое (вафельное). Мои вещи убрали в каптерку, где в дальнейшем они благополучно потерялись. В скором времени закончилось мыло и зубная паста. Нечем было умыться и зубы почистить. Из-за отсутствия зубной пасты на зубах образовался противный белый налет, который я пытался стирать тряпочкой. В тех редких случаях когда меня выводили в душевую мыться, я просто ополаскивался. Когда я находил в душевой обмылок, который бросил кто-то из прежних ее посетителей, я был счастлив. Зубы я тоже пытался чистить мылом. Хоть это и неприятно, но лучше чем тряпочкой. <...> Я испытывал постоянную нужду и не понимал, почему мама не приезжает и не пишет.

<...>

— Ему доставляло удовольствие унижать меня превращая в безвольное животное (пишет о сотруднике СИЗО. — Прим. ред.). <...> Я боялся спать по ночам. Часто ложился одетым вскакивая при любом шорохе на коридоре. Перед судом он сбрил мне брови и сказал, что теперь я точно похож на маньячину. Любой, с его слов, посмотрев на меня сразу поймет что я мразь. В таком виде я участвовал в суде и журналисты с операторами снимали меня. Это меня деморализовало и внушало страх. <...> Я уже небыл человеком в полном смысле этого слова. Я стал существом.

<...>

— От окружающих людей я ожидал только побоев и унижений. Даже когда я прибыл в ИК-18 (21.03.2009г.) я не сразу, в некоторой степени, отошел от состояния в котором пребывал в Челябинске. И сейчас это состояние и страхи меня не отпустили, но сформировались в различные комплексы и фобии. После пережитого, мне с большим трудом дается общение (в любой его форме) не только с сотрудниками исправительных учреждений, СИЗО, ФСИН, прокуратуры, судов, но и с простыми людьми не имеющими отношения к правоохранительным органам. <...> Я понимаю что нужно как-то с этим работать, но как — не знаю. Жить с этим очень тяжело.

Мозглякову удалось несколько раз покинуть «Полярную сову». В 2013 году его привозили в Златоуст, когда он признался в краже техники у соседа.

— Когда его привозили, тут всё оцеплено было, проехать невозможно было. Милиция никого не пропускала. Его на место преступления привозили, — рассказывает бывшая соседка Мозгляковых. — Им же выгодно, этим сидельцам, о таком заявлять. Их привозят, они с родственниками могут увидеться.

Женщина уверена, что в краже Николай Мозгляков признался именно ради встречи с родственниками.

— Мать-то у него в возрасте уже. Туда, где он сидит, ехать и далеко, и дорого, у матери ни денег нет, ни здоровья, — объясняет соседка. — А пока он здесь был, мать могла его увидать.

Златоустовский суд назначил Мозглякову за кражу два с половиной года колонии, а по совокупности преступлений оставил наказание прежним — пожизненное лишение свободы.

Спустя еще несколько лет у Паука был еще один выезд из «Полярной совы», уже в Москву. Оказалось, что во время своей короткой поездки на заработки в 2008 году он надругался над еще одним ребенком. Федеральные СМИ писали, что жертвой стала пятиклассница, которую он встретил на лестничной клетке жилого дома.

Раскрыть дело удалось спустя десять лет благодаря результатам экспертизы по сохранившимся биоматериалам. Басманный суд Москвы в 2019 году признал Николая Мозглякова виновным, сохранив ему пожизненное лишение свободы. Паук пытался обжаловать этот приговор, но безрезультатно.

С самого начала врачи давали надежду на полное выздоровление выжившей после встречи с маньяком семилетней девочки. Говорили, что психика ее восстановится, главное — сменить место жительства. Все наши собеседники утверждают: обе пострадавшие семьи из Златоуста уехали, хоть и продолжают навещать могилы убитых школьниц. Позже напротив них на Сорочьем кладбище появилось еще одно захоронение — мамы одной из семиклассниц. Рассказывают, что она так и не оправилась после пережитого.

Можно ли понять, что перед вами преступник? Есть ли способ распознать в случайном знакомом насильника и убийцу и как сохранить себе жизнь, если всё зашло слишком далеко? Мы спросили об этом криминолога, профайлера и следователя.