Банки шантажируют челябинцев банкротством

Год назад был принят закон о банкротстве физических лиц. Вопреки ожиданиям, что суды будут завалены заявлениями от должников, мечтающих избавиться от кредитной кабалы, на Южном Урале было инициировано только 486 дел, в том числе 60 – в отношении индивидуальных предпринимателей. Новый закон действительно работает, предусмотрен цивилизованный способ решения финансовых проблем граждан, однако судебная практика выявила множество слабых мест.

Прогнозируемо самая большая доля среди заявителей – должники старше 35 лет. Именно эта возрастная группа приняла на себя «удар» доступных кредитов, в первую очередь экспресс-кредитов в магазинах и присылаемых на дом кредитных карт. Примерно пятая часть обращений приходится на заявления пенсионеров.

Средний размер долга потенциального банкрота составляет от 700 тыс. до 1,5 млн рублей (42,9% заявлений). Как правило, все начиналось с кредитов на бытовую технику и кредитных карт, и постепенно дорогие розничные кредиты выстраиваются в «личную финансовую пирамиду». Каждое пятое обращение (21,6%) – с задолженностью до 5 млн рублей и еще столько же – с более крупными суммами. При этом «рекордсмен» среди заявителей, обратившихся о признании банкротом, накопил задолженность в размере 279 732 462 рублей. Стоит отметить, что среди обратившихся есть и такие, кто годами ждал принятия закона о банкротстве: некоторые кредитные долги возникли еще во время кризиса 2008 года, а некоторые тянутся с 2002 года.

Подавляющее число потенциальных банкротов имеют несколько непогашенных кредитов, как правило, не более пяти, но около четверти должников умудрились набрать кредитов сразу в десятке банков. Еще один антирекорд – один из заявителей по делу о признании банкротом должен одновременно тридцати кредиторам. Самое печальное, что должники, оказавшиеся в самой сложной финансовой ситуации, чей доход практически полностью уходит на покрытие долгов перед банками и МФО, не могут выделить средства для обращения в суд и оплаты ведения процедуры банкротства. Удивляет и малая доля заявленных кредиторов среди МФО. Возможно, это связано с тем, что на должников идет агрессивная информационная атака со стороны коллекторов, которые утверждают, что даже статус банкрота не избавит должника от необходимости погашать задолженность. Полагаю, что слабая заинтересованность МФО в участии в судебных разбирательствах связана и с тем, что риск невозврата изначально заложен в крайне высоких процентных ставках.

В подавляющем большинстве случаев (70,5%) инициатива о признании банкротом исходит от самого должника. Печально, что банки инициируют подобные дела, как правило, только в отношении ипотечных должников, в качестве альтернативы исполнительному производству. Дело в том, что спрос на «кредитные» квартиры низкий, и часто банки вынуждены после повторных несостоявшихся торгов принимать их на баланс, неся расходы на налоги, оплату коммунальных услуг и прочее. В делах о банкротстве порядок иной: залог реализуется в любом случае. Возникает несправедливая ситуация: зачастую ипотечная квартира имеет большую рыночную стоимость, чем невыплаченный остаток задолженности по кредиту, но банк запускает процедуру банкротства. Необходимо внести в закон положение, согласно которому кредитор не вправе подать заявление о банкротстве гражданина в случае, если оценка заложенного имущества превышает сумму основного долга.

К слову, именно страх потерять единственное жилье удерживает от банкротства многих потенциальных должников, оказавшихся в сложной финансовой ситуации. Запутавшись в долгах, человек перестает платить по «мелким» кредитам и направляет все средства на погашение ипотеки. Известны случаи, когда банки, стремясь взыскать просроченную задолженность по потребительским кредитам, шантажируют должника, исправно платящего по ипотеке, тем, что подадут в суд заявление о банкротстве, и он потеряет жилье. Запуганный человек берет все новые кредиты, чтобы рассчитаться со старыми долгами, падая все ниже в долговую яму. В связи с этим стоило бы предусмотреть в законе, во-первых, возможность подать заявление о банкротстве по всем кредитам, кроме ипотечного, при условии отсутствия задолженности по ипотеке – разумеется, при обязательном согласии кредитора-залогодержателя. А во-вторых, внести в закон положение, согласно которому кредиторы, требования которых обеспечены залогом единственного жилья, вправе не участвовать в процедуре банкротства, при сохранении всех обязательств перед ними. Необходимы и ограничения по удовлетворению требований кредиторов за счет заложенного жилья. Допустим, жилье стоит 3 млн руб., а долг по кредиту, в обеспечение по которому заключалась ипотека – 1 млн руб. Как правило, в ходе процедуры банкротства находятся иные кредиторы, и оставшиеся после реализации жилья деньги «растаскиваются» по кредитам, которые не обеспечены залогом жилья. С точки зрения морали этого быть не должно, поскольку человек передавал жилье в залог под конкретный кредит, и на оставшиеся средства мог бы приобрести собственное жилье, пусть и меньшей площади.

Как правило, должников не интересует конечная сумма задолженности, которая будет утверждена судом, так как они предполагают полное списание долга. Эта позиция не верна. В ряде случаев арбитражные управляющие настаивали на сохранении долга за банкротом, при этом приводимые обоснования были основаны скорее на морали, чем на требовании закона. Разумеется, за сохранение долга часто выступают и кредиторы, пытаясь доказать, что должники сами виноваты в собственной финансовой несостоятельности. Однако, как показывает практика, суды не склонны соглашаться ни с доводами арбитражных управляющих, ни с доводами кредиторов. Именно банки должны нести риски невозврата выданных кредитов. К слову, в одном из дел банк, который выступал против списания долга, выдал пять кредитов одному и тому заемщику, не раз допускавшему просрочку платежей.

Большинство финансовых экспертов ожидали, что реструктуризация задолженности будет весьма востребованной процедурой, однако на практике оказалось иначе: она была введена лишь в каждом пятом случае. Эта процедура дает возможность должнику постепенно рассчитаться и при этом не получить статуса банкрота. Прежде всего реструктуризация рекомендована в случаях, когда должник не в силах рассчитываться по обязательствам перед банками и МФО из-за слишком высоких процентов: происходит фиксация размера задолженности, и сумма уже не растет, как снежный ком. Во-вторых, это спасительный выход для ипотечных заемщиков, которые не хотят лишиться единственного жилья. Поскольку проценты и пени не начисляются, они получают возможность погасить лишь просроченный долг, и у многих наконец исчезает парализующий страх, что вся семья окажется на улице. Однако трехлетний срок, предусмотренный сегодня законом для реструктуризации задолженности по ипотеке, явно не достаточен – стоило бы увеличить его хотя бы до пяти лет. И, в-третьих, это индивидуальные предприниматели, для которых реструктуризация долга является «передышкой» для преодоления финансовых трудностей: проценты и пени в рамках процедуры не начисляются, арест на счета и имущество снимается, два-три года отводится для погашения просроченного долга, после чего предприниматель должен вернуться в график платежей. Для того чтобы этот механизм заработал в полную силу, необходимо предусмотреть в законе упрощенный порядок реструктуризации для случаев, когда нет залогового имущества и размер долга не превышает 1,5 млн рублей. Для таких случаев можно было бы предусмотреть уменьшение размера пошлины, отсутствие арбитражного управляющего, отказ от публикации в газете «Коммерсант», а также упрощенную процедуру: должник в заявлении указывает кредиторов, согласие на погашение долга в размере от 50%, официальное подтверждение дохода. Возможно также рассмотреть вариант поручительства в целях обеспечения исполнения плана реструктуризации долга и для увеличения размера дохода, который может быть направлен на погашение задолженности.

В ситуации, когда оба супруга являются фактическими банкротами, но не имеют достаточных средств для финансирования процедуры банкротства в двойном размере, первыми на тернистый путь, как правило, ступают мужья. Женщины психологически спокойнее переживают «жизнь в долгах», а кроме того, списание долгов мужа, который получает более высокую зарплату, особенно ощутимо для бюджета семьи. Безусловно, было бы правильно предусмотреть в законе возможность «семейного» банкротства, ведь и обязательства по кредитам, и имущество у супругов, как правило, совместные. Впрочем, и сегодня суд нередко в подобных случаях допускает формирование единого реестра требований кредиторов и формирование конкурной массы в едином деле о банкротстве должников. Возбуждение и рассмотрение дел о банкротстве каждого из супругов приведет лишь к увеличению судебных расходов на проведение процедур банкротства и споров по вопросу, в каком именно деле о банкротстве следует реализовывать совместное имущество.

Многие из заявителей (почти треть) знают о возможности отсрочки оплаты вознаграждения финансовому управляющему. Для некоторых заемщиков это единственная возможность продолжать процедуру банкротства. Однако за год было прекращено шесть процедур в связи с отсутствием у должника средств: гражданин оплатил госпошлину, вознаграждение арбитражного управляющего, а требуется еще и найти средства на публикации в газете «Коммерсант» и в ЕФРСБ, почтовые расходы, расходы, связанные с реализацией имущества, и прочее.

Проблема заключается и в том, что после признания банкротом должник не вправе самостоятельно распоряжаться имуществом, в том числе зарплатой и пенсией. Банки блокируют счета, и должники лишаются средств к существованию. И даже после получения разрешения арбитражного управляющего на использование денежных средств в размере прожиточного минимума банки не торопятся разблокировать счета. Более того, были случаи, когда после завершения процедуры банкротства и списания долга люди по-прежнему не могли снять пенсию, зарплату, поскольку счета оставались заблокированными. Целью банкротства гражданина не должно быть унижение его человеческого достоинства. Необходимо внести изменение в закон, согласно которому денежные средства, получаемые признанным банкротом гражданином в качестве зарплаты или пенсии в размере установленного законом прожиточного минимума (с учетом расходов на содержание несовершеннолетних детей), не являются конкурсной массой.

Ожидания относительно слабой вовлеченности арбитражных управляющих при рассмотрении дел о банкротстве оправдались: каждое пятое заявление получает отказ арбитражных управляющих от процедуры. Заявители оказались в ловушке: они подготовили документы, оплатили госпошлину и вознаграждение арбитражного управляющего, но никто не берется за их дело. В первые месяцы после принятия закона о банкротстве граждан эта проблема стояла наиболее остро, после увеличения вознаграждения арбитражных управляющих с 10 000 руб. и 2% от выручки от реализации имущества гражданина и денежных средств, поступивших в результате взыскания дебиторской задолженности, до 25 000 руб. и 7% соответственно, ситуация стала меняться. Но все равно стоило бы предусмотреть в законе меры, исключающие подобное развитие событий, как вариант – обязать СРО предоставить кандидатуру арбитражного управляющего, а назначенный арбитражный управляющий должен быть не вправе отказаться от процедуры банкротства гражданина.

В личном разговоре с теми, кто уже получил статус банкрота, я не раз задавал вопрос: верили ли они в реальность списания долга или это в большей степени был акт отчаяния, попытка ухватиться за соломинку? И ответ был один: не верили. До конца было ощущение, что закон написан «для галочки», с целью успокоить людей, дав призрачную надежду на спасение из долговой ямы. Чувствуют ли банкроты общественное порицание со стороны родственников, друзей, знакомых? Чувствуют. И считают, что гордиться особо нечем. О своем статусе открыто заявить готовы лишь единицы. И, что примечательно, более трети опрошенных заявили, что даже после прохождения процедуры банкротства им продолжают звонить коллекторы с требованием вернуть долги.