Микрорайон врачей и кошек: 74.ru отправился на улицу Медгородок

Территория Челябинска занимает около 53 тысяч гектаров. Это сопоставимо с размерами европейского княжества Андорра и гораздо больше, чем Лихтенштейн, Монако или Ватикан. Многие из нас живут здесь с рождения и привыкли думать, что хорошо знают свой город. Но так ли это на самом деле? На любом ли снимке вы узнаете Челябинск? И во всех ли районах бывали лично? Корреспонденты 74.ru помогут вам открыть город с новой стороны.

О том, где находится главный медгородок региона, знают не только челябинцы. Здесь, на улице Воровского, регулярно бывают троичане, копейчане, златоустовцы, кусинцы — все, кому лечащие врачи дают направления в областную клиническую больницу, перинатальный центр, госпиталь ветеранов или Уральский научно-практический центр радиационной медицины. Здесь же учатся студенты медакадемии. Но мало кто из них, прогуливаясь, выходит за территорию больничного городка. А ведь там, на краю соснового бора, стоят жилые дома, построенные в советское время специально для сотрудников облбольницы. Кто сейчас живёт в многоэтажках на улице Медгородок? И каково это — просыпаться с видом на лес, но по соседству с моргом? Читайте в новом выпуске проекта «В ЧЕрте города».

Улица Медгородок встречает нас пением птиц и клумбами, засаженными пионами и лесными орхидеями. Шум машин остался вдалеке — стоило только свернуть с Воровского на Варненскую, и навстречу нам попалась только пара автомобилей. Прохожих тоже практически не видно. Лишь беседуют друг с другом прогуливающиеся соседи. Обсуждают недавнее собрание с советом дома.

— Что это вы делаете? Зачем наш дом фотографируете? — спрашивает нас один из местных жителей.

Объясняем, что приехали сюда ради проекта «В ЧЕрте города». И наш собеседник с гордостью объясняет: здесь, за медгородком областной больницы, он живёт уже 30 лет — с момента сдачи дома.

— Эти дома были для бюджетников, — вспоминает Виктор Анатольевич Кругляков. — Начинал всё это дело Гроссман Григорий Исаакович, за что ему спасибо большое. Всегда врачей как-то не сильно баловали, а Григорий Исаакович сделал нам такой подарок. Проблемы были с жильём, а тут был пустырь, болотина, тысячу лет назад были какие-то дома, если я не ошибаюсь. Гроссман был двигателем всех [изменений]. Тогда авторитет был такой у него и областной больницы, что обком партии прислушивался.

Григорий Исаакович Гроссман был главным врачом областной больницы с 1969 по 1993 год. При нём здесь построили пятиэтажные административные, лечебные и терапевтические и семиэтажные хирургические и диагностические корпуса, новый пищеблок. А ещё решили вопрос с жильём — появились общежитие для медсестёр на 200 мест и три дома на 300 квартир.

— В 1981 году я пришёл в областную больницу, — продолжает Виктор Кругляков. — Окончил мединститут, меня пригласили. А в 1982 году — после интернатуры — меня пригласили в нейрохирургию, и так я в нейрохирургии с тех лет пребываю. Когда этот дом изначально был построен, он же в бору, и желающих [переехать сюда] было очень много.

Соседство домов с городским бором и тогда, и сейчас было завидным. Чтобы оказаться среди реликтовых сосен, жителям достаточно пересечь двор.

— Когда мы только переехали в этот дом, тут выходишь, шаг сделал — грибы, ягоды, — всё было, — рассказывает Виктор Анатольевич. — А в последнее время бор превратился в помойку. Жильцы же убирают не только вокруг дома, но и территорию бора. Все сейчас рвутся к общению с природой, а общение заключается в том, что сжёг, разломал, бросил — ушёл. Очень печально. А ещё наркоманы [появились]. Я сначала думал, что трюфели у нас стали расти на Южном Урале, а потом оказалось, что наркоманы делают «закладки». И вплоть до того, что даже на детскую площадку выходят. Там то шприцы, то капельницы оставляют. Очень печально.

Из-за неприятного соседства многие женщины боятся выходить из дома по вечерам. Прибавило переживаний и строительство нового перинатального центра — подъехать к нему можно только через жилой квартал. Так что поток машин вырос в разы.

— К восьми часам пройти в гараж невозможно, потому что идёт поток машин — туда-сюда, туда-сюда. Сейчас это проходной двор! А учитывая, что дорога узкая, проехать сложно, — объясняет Виктор Кругляков.

Часть посетителей перинатального центра здесь же, во дворах, оставляет свои машины. Ведь парковка, работающая дальше, — платная. 30 рублей. Те, кто платить не готов, бросают автомобили под окнами дома и дальше идут пешком. Впрочем, жители нашли выход из положения — на общем собрании решили огородить территорию. Так что скоро подойти и подъехать к домам вплотную чужакам будет сложно.

— А ещё у нас тут достопримечательность, — улыбается Виктор Анатольевич. — У нас кошаков тут 20 или 25.

Котов на Медгородке действительно много — целый прайд. От жары они прячутся в тени цветов и кустов, лениво поглядывая в объектив. Впрочем, близко к себе никого не подпускают.

— На собрании недавно сказали: 21 кот с кошкой тут. Одна женщина за ними смотрит. Пироги печёт, прикинь? — рассказывает нам с улыбкой другой местный житель. — Сама не ест — этим кошкам, котам готовит. Она с шестого этажа. Были собрания: замуровать, уничтожить, выгонять этих кошек! А что толку? Они тут размножаются, живут.

Нам улыбчивый мужчина поначалу представляется Анатолием, но акцент выдаёт — имя это придумано для удобства произношения. На самом деле, признаётся наш собеседник, его зовут Абуалиибинсино Эргашов. Вот только выговорить такое имя может мало кто из челябинцев.

На улице Медгородок Абуалиибинсино живёт с 1991 года и большинство соседей хорошо знает и в лицо, и по имени.

— Все тут — сотрудники областной больницы, даже по сегодняшний день. Любого ткни — или медсестра, или врач, или кандидат, или профессор, или учёный, — объясняет нам Абуалиибинсино. — Многие в мединституте работают, многие в областной больнице работают.

Сам Абуалиибинсино — не врач, в ЧОКБ не работает. Квартиру за медгородком, рассказывает он, получила его супруга Марина.

— У меня жена работает всю жизнь в областной больнице, — улыбается наш собеседник. — Был такой господин Гроссман — главврач больницы. Он тут лес снёс и дом построил своим сотрудникам, бесплатно выдал. 11 лет надо было отработать, а моя жена в то время 13 лет отработала, и мы попали [в список]. Как положено, очередь была, заявление. Я сам со Средней Азии. Приехал и женился на девушке, которая вот-вот квартиру должна была получить.

— Но вы же не из-за квартиры на ней женились? — на всякий случай переспрашиваю я.

— Да нет, конечно! — смеётся Абуалиибинсино. — Из-за квартиры разве южане женятся? Всех бросил — родителей, мать, отца, сестру, брата. Любовь, значит! Судьба.

— А с женой-то вы как познакомились? — уточняем мы.

— Она к нам приехала, — вспоминает Абуалиибинсино. — Как женщины на Урале говорят — кости прогреть, фрукты покушать — в отпуск. Приехала к своей родне. А та родня работала с моей снохой. Они говорят: «Толя, сколько можно? Года идут, пора на человеческий путь вставать». И всё.

— Влюбились?

— Да, — кивает наш собеседник. — Познакомились, день рождения отпраздновали, а потом она уехала. У меня отпуск был — я [в Челябинск] приехал. Покайфовал, посмотрел, как люди тут, как что. Уехал, рассчитался, выписался с учёта — и теперь тут, получается.

К жизни в Челябинске, рассказывает Абуалиибинсино, за почти 30 лет он давно привык. И сам стал, смеётся он, таким же — неразговорчивым и суровым.

— Здесь в России ведь так… Вот мой дверь — вот ваш дверь. «Здравствуйте» — «Здравствуйте», я знаю, что вы тут живёте, — объясняет нам южанин. — А чтобы зайти, общаться — такого нет. Это в России везде так. А в Средней Азии? Вот ты пирожки пожарила с картошечкой, три–четыре штучки положила на тарелочку: «Сосед, на, я вот пирожки сделала». Это люди такие. На базар придёшь: «Сколько стоит?» — «Десять рублей». — «Нет, за 10 не дам. Пять». — «Ну что ты? Я сам за пять купил, я же тоже должен навариться, что-то должно остаться в кармане. Давай за семь, ни твоё, ни моё». Так и договорились. Это общение прежде всего! А не так, что сказал «10 рублей» — на тебе 10 рублей. Вот вы пока молодые, не надо вам Турции, Эмиратов, Канаров. Один раз съездите в Среднюю Азию. Ваши копейки ведь там увеличиваются. Что вы на сто рублей тут купите? Хлеб, пакет молока. А там это 10 тысяч сумов.

В остальном, рассказывает Абуалиибинсино, жизнь на Медгородке более чем хороша.

— Недавно собрание тут было, на днях. Хороший человек [из совета дома] вышел, говорит: «У нас много денег осталось. Что будем делать?» Вот вы слышали такое где-то? — смеётся наш собеседник. — У нас ведь тут своё тепло сделано. Надо, скажем, 25 градусов — 25 делаем. Вот холода на днях были — включили отопление. Сейчас говорит: «Что будем делать?» — «Загораживаться будем». Когда загородимся, у нас свои ключи будут, свои машины только будут стоять.

Впрочем, живут на улице Медгородок не только сотрудники ближайших больниц и клиник. Неонатолог Елена Коротовских на работу отсюда ездит на улицу Горького.

— Мы переехали лет пять назад. Просто купили здесь квартиру, — вспоминает Елена. — Ребёнка планировали завести, выбирали, чтобы лес был рядом, чтобы гулять было где. Лес — это здесь единственный, но большой плюс. Каждый день гулять туда ходим. Просыпаемся и идём на прогулку. И зимой тоже. Там у нас площадка есть детская, прямо в лесу — оборудованная, и мы туда ходим.

А вот в остальном, рассказывает Елена, инфраструктуры здесь нет.

— Медвежий угол просто, — смеётся Елена. — Выбрали район, потому что ближе к лесу, а ничего тут нет! Садики далеко, школы далеко. Если иметь машину, то не напрягает. А если без машины, то тяжело. Тут у нас только маленький магазинчик. Инфраструктуры нет, ну и хорошо.

До ближайшей остановки, рассказывает неонатолог, идти приходится через территорию областной больницы, обходя корпуса. Взрослый этот пусть преодолеет минут за 10, с ребёнком выходит подольше — около 15. Так что Коротовские купили себе машину. И отсутствие инфраструктуры перестало их беспокоить.

— Тут в основном живут семейные люди, очень много детей, мам много, — улыбается Елена. — Мы в лицо знаем друг друга, по имени.

В лицо знает жителей и директор местного магазинчика. Продуктовую лавку Константин открыл здесь шесть лет назад — и сам стоит за кассой.

— Родственники здесь жили, мы знали это место. В гости приезжали, — объясняет он. — Вот и решил открыть. Большого потока покупателей тут нет. Есть определённый процент жителей, который к нам ходит за свежим хлебом, за молоком. Если кто-то к нам постоянно ходит, спрашивает какие-то продукты, мы их завозим. Нравится кому-то сыр определённый — завозим сыр, нравится колбаса — завозим колбасу. Был, например, холодильник «Кока-колы», попросили «Пепси» — поставили «Пепси».

— А пациенты не забегают? — уточняем мы.

— Особо нет. Летом только, — пожимает Константин плечами.

Впрочем, живут за медгородком не только собственники квартир. Тут же, рядом, находятся и два общежития для сотрудников ЧОКБ.

— От больницы предоставляют на время работы комнату, — объясняет нам сотрудница областной больницы Анна Конина. — Здесь у нас живут одиночки, комната на два человека идёт. А там, дальше, семейное общежитие есть — тоже от больницы.

Анна переехала в общежитие пять лет назад, но работает в больнице она гораздо дольше — лет 15.

— До этого ездила из Долгодеревенского — с пересадкой, на маршрутке, — вспоминает Анна. — Выходила в половине шестого из дома — до остановки, потом сюда. К семи успевала доехать, я ведь работаю с семи. Сейчас пять минут — и я на работе. — Здесь предоставляют тем жильё, кто с области приезжает. Или если у кого-то трудная ситуация, им тоже дают.

Работает Анна в больнице дворником — следит за чистотой на территории медгородка, ухаживает за клумбами и цветниками. Часто встречает там и своих соседей по общежитию.

— Тут у нас все сотрудники. Кто санитарка, кто медсестра, — рассказывает Анна. — Здесь ещё мальчики живут, которые альтернативную службу проходят. Человек 20 точно есть. Они каждый год заезжают, смены меняются. Тут хорошо, тихо! Часов после 10, 11 — ни души на улице. Спокойствие. Хорошо отдыхать. Лес рядом, два карьера здесь — ехать никуда не надо.

О доме напоминает только кошка Муся. Её Анна привезла с собой.

— Это вообще брата моего кошка. Она у них дома гадила, и я с собой взяла. Жалко же на улицу выкидывать. Она ещё маленькая была. Теперь она целый день гуляет, вечером приходит домой.

— Компания у неё тут неплохая! — улыбается фотограф Илья Бархатов.

— Котят не приносила ещё? — уточняю я.

— Нет, — качает головой Анна.

— Порядочная, — с серьёзным видом отмечает Илья.

— Бережётся для принца, — хохочет Анна.

Чуть дальше, на границе с обычной жилой застройкой, находится ещё одно общежитие ЧОКБ — семейное. Здесь квартиры дают иногородним сотрудникам больницы — тем, кто в Челябинск переехал с детьми и супругами.

— У меня тут тётя жила, — вспоминает сотрудница ЧОКБ Елена. — Тётя моя много лет в больнице отработала — лет 20. Она операционная сестра. Когда кардиоцентр открыли, ушла туда работать. Им же там всем квартиры давали. Я устроилась в больницу, получается, в 2008 году, а дали мне комнату в 2013-м.

— А я с Кыштыма, — рассказывает коллега и соседка Марина. — Там медицинское училище окончила, приехала сюда в 16 лет. Сначала 15 лет в травматологии отработала, на мужском посту. И вот в 2014 году в приёмный покой перешла.

— А что такое «мужской пост»? — уточняем мы.

— Мужское отделение. Точнее, отделение-то общее, но подразделяется на мужскую и женскую половину, — объясняет нам Елена.

— Чтобы жильё тут получить я, например, хлопотала. У меня четверо детей — две девочки, два мальчика. Я хлопотала, просила — через депутатов, через профком, через главного врача. И при Журавлёве мне выделили две комнаты. Журавлёв помог мне как сироте, как многодетной маме, — продолжает Марина. — Детей я воспитываю одна.

То, что идти до работы минут пять, — удобно, рассказывают женщины. А в остальном условия довольно скромные. Общая кухня, ванная и туалет — тоже. Однако купить своё жильё пока нет возможности, и служебным комнатам обе женщины рады.

— Начинали с общежития медсестёр. Сначала в холле, потом дали комнату. Потом сюда, в семейное, в отдельную комнату переехали, — вспоминает Марина.

У семейного общежития есть лишь один существенный минус — соседство с областным моргом и ритуальным залом. Впечатлительных натур ежедневные прощания с умершими вряд ли бы порадовали. Вот только среди медсестёр впечатлительных не найдётся, улыбаются женщины.

— Вы знаете, мы уже привыкли, — рассказывает Елена. — Мы, конечно, хотели бы, чтобы нам тут детскую площадку сделали, но не делают. Раньше мы часто по утрам просыпались от [похоронного] оркестра, а сейчас уже нет такой музыки. Так что к моргу мы привыкли уже, внимания не обращаем.

— Года три–четыре оркестров точно нет, тишина, — кивает Марина.

— Сейчас похоронных процессий вообще не видно, они во двор заезжают — и всё, — продолжает Елена.

— Сейчас мода-то отошла — с оркестром провожать. Это раньше мода была — оркестр играет, веточки кидают, — подхватывает Илья.

— И цветы кидали, — подтверждает Елена. — Давно это было. Сейчас-то вообще [покойников] не видно. Машины, машины. Разве что когда армян хоронят, машин становится больше — даже наш двор заполнен.

— Раньше-то здесь покойников выносили, — вспоминает Марина.

— Сейчас те, кто не знает, что здесь морг, они и не знают, — резюмирует Елена.

Впрочем, переехать на улицу Медгородок могут не только врачи. Несколько квартир в этом микрорайоне выставлены на продажу. Правда, стоимость жилья рядом с городским бором чуть выше, чем в целом в Советском или Центральном районах. Квадратный метр на улице Медгородок собственники оценивают от 43 тысяч до 58 тысяч рублей. Так что полуторка обойдётся в миллион 700 тысяч или в два миллиона 350 тысяч в зависимости от состояния квартиры. А трёхкомнатное жильё выставлено на продажу минимум за три миллиона 250 тысяч рублей.

Наш проект — о Челябинске и для челябинцев. И каждый понедельник мы рассказываем вам о жизни в разных районах города. Неделю назад героями проекта стали обитателя Колупаевки — частного сектора в Советском районе. Там, среди вросших в землю домов, мы обнаружили австрийской дворик и услышали истории об участковом на коне и циркачах Пьяного хутора. Совсем по-другому быт устроен в цыганском таборе — он обосновался на пустырях между Краснопольской площадкой и посёлком Шагол. За чашкой чая барон рассказал нам, как учатся местные дети, где работают мужчины и женщины — и почему бабушками там становятся в 27 лет. Побывали мы и в самом известном элитном посёлке Челябинска — Тарасовке. Своим названием он обязан бывшему мэру города Вячеславу Тарасову, ведь при нём на землях бывших плодовых садов начали «нарезать» участки, и теперь в домах за 20–30 миллионов живут политики, бизнесмены и силовики.

Все выпуски проекта «В ЧЕрте города» читайте на 74.ru.