Вместо Франции — в село: журналист 74.RU — об опыте импортозамещающего отпуска

Этим летом наш журналист Артем Краснов планировал съездить с семьёй во Францию: говорит, собирался уже лет десять, но опять не сложилось (хе-хе). Тогда он решил пойти методом от противного и провёл неделю в живописном и почти психоделическом селе Серпиевка, где живут старообрядцы, а в пещерах находят артефакты времён палеолита. Вот что вышло из этой затеи.

О Серпиевке мне рассказала коллега Оля Козлова, и я сразу заинтересовался: мне давно хотелось пожить в такой глуши, чтобы челюсти сводило, а тут всё как по нотам: уединённое село, обруч гор вокруг и влажная дымка сверху донизу.

Сразу по приезде я спросил хозяина Сергея:

— Как здесь погода? Дождливо, поди?

Эти места часто проезжаешь по трассе М-5 по пути к Уфе: температура в Катав-Ивановском районе частенько градусов на десять ниже, чем в Челябинске, а по утрам висят слоистые туманы.

— Погода не столько дождливая, тут в другом дело, — ответил Сергей, переехавший в Серпиевку из Челябинска три года назад. — За один день может быть жара, потом ливень с градом, потом туман, потом опять жара.

Слова хозяина я не то что бы пропустил мимо ушей, но близко к сердцу не принял: мы приехали в день, когда август бил температурные рекорды, а от влажности не покидало ощущение тропического леса.

Позже погода проучила меня. Я брёл по центральной улицы Серпиевки (естественно, улице Ленина), где-то далеко икал гром и дул прохладный, точно из кондиционера, ветер. Ну и пусть, думал я: начнётся дождь — спрячусь в одном из брошенных домов, которых в Серпиевке много.

Но ливень оказался похож на расстрел: повернув голову, я увидел пригоршню капель, летящих в меня, как картечь. Я сиганул под первый попавшийся навес, когда вода полилась косой стеной, заходившей под навес на метр. Мне удалось спрятать фотоаппарат под срезанной крышей «Жигулей» и оставалось надеяться, что ливень не смоет всю конструкцию оптом.

Хозяин дома, к которому был пристроен навес, принял меня за жулика, но потом, разобравшись, позвал в дом. Он назвал своё имя, но дождь ревел так сильно, что я не уверен в правильности: возможно, Нурлан.

Нурлан плёл специальным приспособлением рыболовную косынку. Работал телевизор. В кресле валялась пятнистая кошка. Завязался необременительный разговор. Сам Нурлан родился в Аргаяшском районе, но его семья переехала в Серпиевку в 90-х, когда посыпались колхозы.

— А почему именно в Серпиевку?

— Тут работа была, а под Аргаяшом всё остановилось, — отвечает он.

Перед развалом Союза Серпиевка была довольно зажиточным селом, имела развитое сельское хозяйство и свою автобазу. Позже семья Нурлана уехала куда-то ещё, а он решил остаться: надоело, говорит, бегать. Теперь у него два занятия: летом — своё хозяйство, зимой — лесозаготовка.

Ливень кончился, словно выключили кран, и атмосфера опять стала душноватой, но уже с признаками оптимизма. Мы вышли на улицу. Нурлан раскурил вымокшие на подоконнике сигареты, глядя в сторону леса, откуда выпаривались облака тумана.

Серпиевка приняла его, но ужиться с этими местами получается не у всех. Места эти привлекают людей своей дикой красотой, уединённостью, некой подлинностью происходящего, что ли. Но нередко новосёлы уезжают через месяц или через год, так и не найдя свою колею. Судя по количеству брошенных домов, добиться положительной демографии пока не удаётся.

Атмосфера Серпиевки не то что бы мрачная, скорее, молчаливая, спокойная и требующая другого размера жизни. Лишённый привычных стимулов, здесь оказываешься с собой один на один. Серпиевка вытягивает из тебя самые разные мысли, как небо вытягивает из леса его туманы.

И это не абстрактная метафора: на берегу Сима процесс очень нагляден. В лесу словно разожгли с десяток костров, дым которых втекает в низкое облако. Лес возвращает небу какой-то должок. Нордические предания здесь слагаются сами собой. Здесь хочется забыть грубую физику и думать, что туманы — это не водные аэрозоли, а духи леса, которые, закончив жатву, возвращаются на небо.

Одинокие дома на берегу Сима выглядят декорациями к песням «Короля и шута». Островерхие ели, расслоенные туманом, словно взяты из книги «Бродяги севера» про медведей гризли.

Жара, которая стояла весь день, до того измотала меня, что за час до этого я заснул на неудобной скамейке перед домом, а когда решил пройтись, ноги были ватными, будто я долго был в невесомости. Но стоило пройти ливню, как всё вокруг, и я тоже, перезарядилось новой жизнью. Промытая Серпиевка расцвела красками, а народ высыпал на улицы.

Вообще рельеф Серпиевки для нас, жителей предгорий и равнин, кажется вызывающим: не знаю, как они ездят зимой, но даже летом некоторые кручи таковы, что, поднимаясь, видишь преимущественно небо.

Помимо жителей после дождя из всех укрытий вылезают грибы, которых здесь аномально много. Когда я первый раз увидел поляну маслят, то даже не обратил внимания, потому что принял за поганки: съедобные грибы не должны расти так беспечно.

Кстати, если Серпиевка кажется вам слишком уж призрачным местом, чуть ближе к трассе М-5 есть село Орловка, расположенное в уютной котловине холмов, из которой позитив поднимается вместе с восходящими потоками. Село напоминает то ли цветастый макет, то ли городок хоббитов.

Я даже задумался, не лучше ли было поселиться в Орловке, но при близком знакомстве она показалась чересчур шумной, активной и по настроению похожей, скорее, на коттеджный посёлок. Классное место, просто я искал чего-то другого.

Что до Серпиевки, её атмосферу создала не только природа и рельеф, но и некая таинственность жителей, в которых и сейчас чувствуется что-то от времён былинных.

Вообще нынешнее поселение возникло в 1793 году в результате переселения сюда калужских крепостных из Серпейска — якобы их проиграли в карты и оптом, со всем скарбом, переместили на новое место. Я всё пытался представить, с каким чувством они оказались в урало-башкирской глуши, но так и не определился. Может быть, как всякие невольники, они приняли его под смиренный скрежет зубов. А возможно, ощутили внутреннее родство с местом, где мистическая обстановка располагает к мыслям о первичности духа.

В конце XVIII века район уже был весьма развит благодаря железноделательным производствам в соседних Катав-Ивановске, Усть-Катаве, Юрюзани и Симе. Среди поселенцев было много староверов (раскольников), за которыми до начала XX века шла охота со стороны представителей официального православия и государства, что добавляет Серпиевке немного оппозиционного флёра.

Впрочем, за 200 лет всё поменялось неоднократно. При советской власти, например, Серпиевка была самодостаточным районным центром, и старожилы рассказывают о том времени, скорее, с ностальгией.

— Тут и автобаза была, и специалисты, и девять егерей — а сейчас один, дай бог, — в сердцах говорит пасечник, высунувшийся в окно поболтать о погоде и распоясовшихся гадюках.

С развалом СССР село снова потеряло якорь, и постепенно население сократилось почти что в пять раз с двух с лишним тысяч человек.

Сегодня Серпиевка представляет собой довольно разнообразный коктейль жителей, которых условно можно разделить на старых и новых. «Старые», если и не родились здесь, за долгие годы впитали характер и привычки этих мест и говорят на своём забавном языке, что-то вроде «я поставила тубарет у чулану, пока отец пчелишек гонял». Как таковых старообрядцев в рубахах и с окладистыми бородами, честно скажу, не видел: говорят, многие поумирали, а подмога не пришла — молодёжь бежит в города.

Есть и «новые серпиевцы», часто из Челябинска, кто пытается наладить здесь не только быт, но и небольшой бизнес — кто-то делает сыры, как наш хозяин Сергей, кто-то ставит на туризм.

Но пустующие дома — ещё одна визитная карточка Серпиевки. Они врастают в землю и почти сливаются с пейзажем, тонут в нём и усиливают чувство одиночества. На нашей улице признаки жизни тлели в одном доме из дюжины, остальные, хоть и казались более-менее годными, стремительно зарастали травой: природа мягко забирала то, что когда-то отвоевали калужские переселенцы.

С точки зрения государства не только Серпиевка, но и окрестные города вроде двух Катавов и Юрюзани стратегического интереса, видимо, не представляют. В новом капиталистическом мире роли для них пока не изобретено. Спасение утопающих в их собственных руках.

Но и чувства апокалипсиса в Серпиевке нет — есть контрасты. Жилые дома здесь вполне приличны, на улицах много детей (но это летом), а, главное, сама природа настраивает здесь на философский, точнее, стоический лад. «Всё меняется», — говорит ползущий с реки туман. «Главное — равновесие», — поддакивает разрыв закатных туч.

Серпиевка пытается развивать туризм, и коль скоро я сам приехал сюда туристом и остался доволен, возможно, стратегия правильная. В Серпиевку то и дело приезжают бизнесмены-дауншифтеры, к которым местные, понятно, относятся настороженно. Но всё же эти люди оставляют дверь в будущее приоткрытой.

Помимо природы главный бренд Серпиевки — это пещерный град. Горы в окрестностях села изъедены карстовыми полостями до такой степени, что даже река Сим здесь уходит под землю, а потом, километра через полтора, выныривает снова — это называется суходол. Под землёй полно спелеологических восторгов — гротов, туннелей, подземных озёр и сталактитов. Для туристов открыто несколько пещер и экологические тропы в лесу.

Например, пещера Колокольная имеет общую длину более 300 метров, а ходить по ней можно в полный рост: главное — взять с собой нормальный фонарик, потому что светодиодная фигня, которую мы прихватили с собой, оказалась почти бессильной против векового мрака. Говорят, ещё в начале XX века серпиевские старообрядцы проводили здесь свои тайные ритуалы: пещера служила надёжным убежищем, и наверняка располагала к жутковатому самосозерцанию. Здесь достаточно выключить фонарик и постоять в тишине — пустота начнёт высасывать тебя, а что именно она вытащит — вопрос индивидуальный.

В этих подземных галереях встречаются артефакты, оставшиеся от людей настолько древних, что на их фоне мы и первые калужские переселенцы — почти современники. Здесь находят наскальные карты, петроглифы, рисунки охрой и прочие остатки древнего искусства. Что за народ жил здесь 140 веков назад, достоверно неизвестно, но, вероятно, то были наши прямые предки.

Есть ощущение, что в Серпиевке идёт какой-то созидательный процесс. Успех ему отнюдь не гарантирован: всё же отливное течение слишком сильно. Но если добавить в рассуждения чуть-чуть мистицизма и положить, что некоторые места притягивают людей как бы не благодаря, а вопреки, у Серпиевки есть шанс отыскать себя снова.

С практической стороны туризм здесь выглядит так: за тысячу рублей в сутки я снял небольшой и довольно дряхлый дом, который полностью соответствовал моим представлениям об аутентичном отдыхе в подобных местах.

Что здесь есть? Водопровода, например, нет, зато есть скважина под окном и две 19-литровые бутыли. Двор запущен, но есть баня (не жаркая) и запас дров. Жилая площадь мизерная, в компенсацию — телевизор, удобная кровать, индукционная плита и много розеток. Туалет — в саду (по пути к нему нужно перепрыгнуть коровью лепёху), зато вид от него открывается божественный. Быт не лишён контрастов, но, опять же, всё зависит от точки зрения. Мне не очень-то нравилось таскать воду, но вот колоть по вечерам дрова и топить баню — совсем другое дело. Что-то первобытное помогает тебе в эти минуты.

Я прихватил с собой книгу «Уолден, или жизнь в лесу» об опыте американского писателя Генри Торо, который два года прожил в построенной им самим хижине на берегу Уолденского пруда. Книга хорошо резонировала с серпиевским бытом, например, идея о том, насколько мало иногда нужно человеку. В городе мы льём воду бесконтрольно, здесь же целый день обходишься одной заправкой рукомойника (правда, вместительного), просто исключая холостой ход. В городе всё время ищешь внешние раздражители вроде соцсетей, новостных лент и оценочных суждений, здесь же настроение возникает из ничего, как грибы после дождя.

Правда, это состояние возникает не сразу. Для начала нужен хороший ливень, который смоет с тебя остатки городской духоты.

А вот ещё один неожиданный город для путешествий — Троицк, который местами выглядит не хуже Казани. Можете также посетить другой необыкновенно харизматичный город — Кыштым. А любителям апокалипсиса наверняка понравятся рыжие окрестности Карабаша.