По следам «Сатаны»: репортаж из зловещего места, откуда мы грозили Штатам самой мощной ракетой мира

Это полный сюр. Это как машина времени. Мы стоим у края идеально круглой воронки на дне карьера, но штука в том, что этой воронки быть не должно. Мы были здесь в 2012-м, чтобы увидеть заброшенные ракетные шахты Карталинской дивизии РВСН, расформированной в 2002–2005 годах, но тогда от пусковых установок «Сатана», как оружие прозвали в НАТО, оставались лишь бесформенные холмики. Их засеяли травой, чтобы навсегда скрыть положение бывших огневых позиций одной из мощнейший ракетных дивизий СССР. Однако лет пять назад «черные копатели», срезав последнюю медь с многочисленных ангаров и бункеров дивизии, принялись за старые огневые точки, чтобы извлечь из них оставшийся металл. И вот в двадцатилетнюю годовщину ликвидации дивизии стволы ее пусковых шахт снова открыли миру свои пасти. Сейчас они напоминают место археологических раскопок, но это спокойствие обманчиво: здесь стояли флагманы ядерного арсенала СССР, те самые ракеты, которые в 2022 году начнут менять на комплексы «Сармат».

Я много раз был в Карталах на юге Челябинской области, но до этой поездки не представлял чудовищного масштаба 59-й дивизии РВСН (ракетных войск стратегического назначения). Когда местные говорили про «ракеты в каждой деревне», трудно было поверить, что это не преувеличение. Но так и есть: 46 баллистических ракет подземного базирования были разбросаны по территории 70 на 70 километров — площадь, сопоставимая с Челябинском.

К шахтным пусковым установкам (ШПУ) вели малозаметные дороги, обсаженные кустарником или деревьями вполне мирного вида, если не считать предупреждающих знаков. Нарушать запрет на передвижение было чревато, потому что в тупичке каждой из таких аллей ждал КПП с пулеметными установками БПУ-12,7 и оградой под высоким напряжением: говорят, смерти по глупости и неосторожности действительно случались.

На первый взгляд, 46 ракет — величина не очень внушительная. Но эти ракеты остаются мощнейшими и по сей день, по крайней мере, среди моделей, стоящих на вооружении. Для уничтожения экономического потенциала Штатов достаточным считалось четверти арсенала карталинской дивизии, а ее общий запас мог уничтожить почти весь цивилизованный мир. Наиболее смертоносные модификации ракет Р-36М имели боеголовку на 20 мегатонн, что в тысячу с лишним раз больше мощности «Малыша», сброшенного американцами на Хиросиму в 1945 году.

Позднее от единой боеголовки перешли к разделяемой головной части: например, существовали модификации с 10 зарядами по 800 килотонн (плюс ложные цели). Такое «зонтичное покрытие», уступая по абсолютной мощности единой боеголовке, было крайне трудным для противодействия системами ПРО — уязвимой считалась лишь начальная фаза полета «Сатаны». Дальность стрельбы достигала 16 тысяч километров, и фактически Карталинская дивизия могла бить в любую точку Северного полушария. Конкретно эти ракеты были нацелены на юг США: от Карталов до Далласа — 10 тысяч километров.

Взлетная масса ракеты превышала 200 тонн, из которой на полезную нагрузку приходилось лишь 5%, а 75% — на окислитель и топливо, амил и гептил соответственно (источник данных). Установленная в шахте ракета накрывалась 160-тонной крышкой, которая распахивалась с невероятной проворностью — время подготовки к пуску составляло 62 секунды. Старт ракеты осуществлялся за счет подрыва в шахте порохового аккумулятора давления (так называемый минометный пуск), после чего включались маршевые двигатели, отправляя ракету на высоту. Баллистические ракеты разгоняются до заданной скорости лишь на первоначальном (активном) участке траектории, после чего движутся преимущественно по инерции. Большая часть полета происходит в разреженных слоях атмосферы, где сопротивление воздуха минимально.

Дивизия включала семь полков, из которых один имел на балансе десять пусковых шахт, остальные — по шесть. В каждом полку одна из шахт была матричной, то есть главной. Возле нее располагались технические подразделения для обслуживания ракет: длинные ангары вмещали тралы с тягачами МАЗ и были замаскированы под зеленые холмы. Разглядеть такие со спутника почти невозможно.

Хотя дивизия называлась карталинской, ее головная часть находилась в специально построенном закрытом поселке — спутнике Карталов, который до 1992 года назывался Солнечный, в наше время — Локомотивный. В народе же его прозвали «десяткой», хотя я так и не смог допытаться у местных, откуда пошел этот жаргон: мол, просто «объект номер десять». Статус закрытого административного образования (ЗАТО) сняли пять лет назад, сейчас Локомотивный является обычным поселком и кстати, неплохо выглядит. Дома здесь — типичные хрущевки (строили-то в середине 60-х), но школа, стадион, здание администрации выглядят свежо.

Вплотную к Локомотивному прилегали казармы и штаб дивизии, но в наше время здесь полная разруха. Кое-какие постройки пытаются вернуть к жизни, но большая часть гарнизона — это руины.

А чуть дальше по дороге на юго-запад от Локомотивного находился еще один цифровой топоним — техническая база «шестерка» (площадка № 6). Здесь располагались склады ГСМ, заправочное и ремонтное оборудование, всё — в замаскированных ангарах.

Инженер расчета технической ракетной базы Владимир Репетеев вспоминает, что приказ о расформировании для всех сотрудников базы стал настоящим шоком.

— Никто этого не ждал, — говорит он. — Я надеялся дослужить до пенсии и остаться на гражданке, дивизия стояла мощная, готовились переходить на новый тип ракет, уже завозили оборудование. В 2003 году приезжал министр обороны Сергей Иванов, вручал личному составу наградные часы. И он сказал: дивизия будет стоять. А через месяц пришел приказ на сокращение.

Дивизия была ликвидирована в рамках исполнения договора о сокращении стратегических наступательных вооружений СНВ-1, подписанного Михаилом Горбачёвым и Джорджем Бушем летом 1991 года, за полгода до распада Советского Союза. Его целью было уменьшение количества боеголовок с каждой стороны до 6000 единиц (на самом деле для расчета точного числа применялась формула), кроме того, он запрещал отдельные виды вооружения — например, баллистические ракеты воздушного запуска.

Помимо этого ракеты старели, а модернизировать их было сложно по политическим причинам. Разработкой всех модификаций Р-36М занималось украинское КБ «Южное» в Днепропетровске (ныне — город Днепр), поэтому после развала Союза возникла потребность в переходе на собственные ракеты. «Воеводы» использовались Россией в нулевых и десятых годах (в других дивизиях), но после крымских событий отношения между странами испортились настолько, что с 2015 года модернизацию комплекса Р-36М поручили миасскому ГРЦ Макеева.

Ракету-носитель комплекса Р-36М пытались использовать для космических запусков, первый из которых состоялся еще в 1999 году. Стартовыми площадками были космодром Байконур и пусковые установки в Оренбургской области, и за 16 лет было совершено 22 пуска. Их задачей был вывод спутников на орбиты высотой 300–900 километров.

В любом случае России понадобилась новая ракета, и на смену комплексу Р-36М идет «Сармат» разработки ГРЦ им. Макеева (Миасс, Челябинская область), первый запуск которого состоялся с космодрома Плесецк в апреле 2022 года. Вообще параметры «Сармата» на первый взгляд близки к «Воеводе», он тоже жидкотопливный, с похожими тактико-техническими характеристиками. Но у него три ступени (у «Воеводы» две) и большая дальность: ее увеличили до 18 тысяч километров. И, главное, более высокая скорость, изощренные траектории движения боеголовок и лучшая защита от систем противоракетной обороны (ПРО).

Что касается 59-й дивизии, то ее ликвидация оставила привкус горечи в Карталах.

— Посмотрите: казармы заброшены, здания разграблены, на плацу деревья выше человеческого роста, — сетует Владимир Репеетев. — Конечно, это ударом стало. Там много карталинцев работало, и военными служили по контракту, и гражданскими.

Жительница Карталов с 1994 года Татьяна Гомова после расформирования дивизии работала в Локомотивном, возглавляя местную газету. В 2002 году она побывала на уничтожении первой ракетной шахты.

— Работы проводила американская компания, и мы через знакомых, можно сказать, подружились с ее сотрудниками, поэтому они пригласили меня и коллектив юных журналистов-старшеклассников, которым я руководила, на вот это событие — ликвидацию первой шахты, — вспоминает она. — Сам взрыв мы видели с дороги, а потом уже его последствия. Приехало очень много американских сенаторов, конгрессменов, в том числе чиновников, которые были инициаторами ликвидации нашей базы. Они поворачивали символические ключи на взрывном устройстве. Потом американская делегация ездила лично осматривать то, что осталось, все эти руины.

И какое настроение царило? Ведь те годы были затишьем, когда действительно хотелось верить, что угроза ядерной войны сошла на нет.

— Американцы, конечно, были восторженные, — вспоминает Татьяна Гомова. — А настроение российских военных было скорее удрученным, но не потому, что уничтожали сами ракеты. Просто сложно смотреть, как разрушается то, что ты так долго строил, что было частью твоей жизни.

Карталы — это степной городок в 30 километрах от границы с Казахстаном, недалеко от Магнитогорска. Последние 90 лет он жил в основном за счет узла Южно-Уральской железной дороги, который считался градообразующим предприятием. Здесь даже время использовалось московское, как принято у железнодорожников. Но строительство в 60-х дивизии дало ему новый импульс, и многие карталинцы работали или служили на базе РВСН. Кстати, Карталы и их ракетная дивизия фигурируют в американском фильме «Миротворец» с Джорджем Клуни и Николь Кидман, хотя и довольно посредственном.

Но жирные нулевые стали не такими уж жирными для Карталов: после ликвидации Карталинской дивизии в 2008 году расформировано и отделение железной дороги (его перенесли в Орск). И город стал чахнуть.

— Тут еще наложилось, что уменьшился грузопоток на Казахстан и общее количество перевозок, поэтому город перестал развиваться, исчезли рабочие места, — рассказывает карталинец Евгений Каюков. — Появление Михеевского ГОКа (25 километров от Карталов. — Прим. ред.) немного улучшило ситуацию. Но в прежние годы никакая горнодобывающая деятельность в этом районе не велась, ГОК уже после возник.

Евгений ведет сайт об истории Карталов, который содержит раздел и о расформированной дивизии. Он вспоминает:

— Вообще была создана огромная инфраструктура: были электроподстанции, на которых дежурили военные, и с этих подстанций кабельными линиями скрытно подводилось электроснабжение. Были дизели, которые запускались автоматически в случае исчезновения питания. Какое-то время ракетные точки могли работать автономно. Там были системы поддержания климата в ракетной шахте, и для охлаждения аппаратуры намораживался лед на случай, если точку переведут на автономную работу.

Местные хорошо знали, что в лесах стоят пусковые ракеты, но лазить к ним желания не было.

— Пусковые шахты были ограждены колючей проволокой, сигнальной сеткой и сеткой высокого напряжения, чтобы никто не проник, — говорит Евгений. — На них дежурило постоянно охранение, всё закрывалось на кодовые замки. Были командные пункты, с которых осуществлялось управление, на них дежурили офицеры. Они использовали несколько видов связи, включая спутниковую и кабельную, для приема шифр-кодов. Вообще пуск ракет, разведение боевых частей в космосе, постановка активных помех — технически сложные задачи. Огромных трудозатрат и организации процесса требовало поддержание ракет в полной боевой готовности: это и создание микроклимата, и контроль параметров, и техобслуживание, слив-залив топлива. Было стрельбище, вертолетная часть, полк связи, учебка...

В каком-то смысле это не дивизия стояла в Карталах, это сами Карталы оказались как бы внутри дивизии и во многом зависели от нее.

Были, конечно, и некоторые неудобства от такого соседства. Евгений говорит, что при перевозке ракет через железнодорожный переезд в Локомотивном для безопасности отключали контактную сеть (то есть останавливали движение поездов).

— Топливозаправщики, спецтехника в сопровождении БТР проходила по дорогам, гражданских сгоняли, выставляли военные патрули с автоматами, впереди ехал мотоцикл с коляской, потом бронемашины, — объясняет он.

Но в целом карталинцы на присутствие военных не жаловались, хотя позже, уже перед расформированием, среди местного населения ходили истории о вреде гептила — токсичного ракетного топлива. Однако подтвердить или опровергнуть их сейчас сложно.

Евгений же говорит, что из ярких впечатлений детства ему запомнился пуск ракеты.

— В 80-х видел это событие из двора: ракета достаточно медленно стартует и набирает высоту, — говорит Евгений. — Дивизия в те годы делала учебные пуски.

При испытании советских межконтинентальных баллистических ракет конечной целью обычно был полигон Кура на Камчатке. От Карталов до него — около 6000 километров.

После закрытия дивизии ее останки постепенно разбирали и выкорчевывали: земли возле города изрыты траншеями, в которых залегали медные кабели.

В официальных отчетах говорится о расформировании дивизии, но в реальности ее, скорее, бросили. Американских наблюдателей интересовали шахтные пусковые установки, которые уничтожили взрывами, предварительно вынув из них боеголовки и сами ракеты. После вывезли кое-какое оборудование, но изрядная часть построек и техники была оставлена на произвол судьбы. Один из местных вспоминает, как пришел на автобазу бывшей дивизии купить мост от грузовика, но военный предложил ему забрать машину целиком: мол, некогда возиться, сам разберешь.

Столь ценный «актив» попал в сферу интересов преступных группировок, и хотя прямых доказательств этому нет (разве что местные говорят), по масштабу «ликвидационных» работ видно, что они проводились не частниками-любителями, а организованными группами с применением тяжелой техники. В первую очередь копателей интересовали металлы, включая рельсы, затем в ход пошли стройматериалы. В 2012 году, когда мы забрались на территорию технической базы («шестерки»), кругом стояли аккуратные палеты с кирпичами, а через полчаса к нам подошел парламентер бандитов, похожий на пирата (с голым торсом и банданой на голове), и очень вежливо вопросил удалиться: дескать, с его шефом нам лучше не видеться.

К середине десятых годов казалось, что с карталинской дивизии брать уже нечего: остались лишь бетонные ангары да выскобленные кирпичные здания. Но лет шесть назад начался новый этап ее «утилизации»: копатели вскрыли захороненные шахты в поисках остатков металла. Глядя на впечатляющие карьеры, возникает даже вопрос, насколько рентабелен такой процесс и окупаются ли затраты на тяжелую технику? Впрочем, тонна чугуна стоит под 25–30 тысяч рублей, так что копателям виднее.

Я спросил у Татьяны Гомовой, не было ли ощущения, что дивизию бросили в слишком небрежной манере? Она соглашается лишь отчасти:

— Что касается сооружений на точках, то да, там всё брошено, бесхозно. Но в 2006 году администрация Локомотивного начала активную работу, чтобы дать вторую жизнь расположенным рядом постройкам дивизии. Пытались привлечь инвестора, занять здания казарм, продать их. Было два проекта, связанных с госпиталем, хотели там делать дом престарелых и что-то еще, но отказались. Две казармы стали жилыми домами, еще одно здание в казарменной зоне занял межмуниципальный отдел МВД, одно время там был филиал магнитогорской обувной фабрики. На территорию бывшей технической базы долго время пытались привлечь инвестора, но не получилось, и сейчас ее разбирают по запчастям.

Несмотря на все попытки дать вторую жизнь, большая часть сооружений так и пришла в негодность.

При этом сам Локомотивный выглядит на удивление ухоженным и в чём-то даже более уютным, чем Карталы. Почему так, ведь у поселка фактически снят статус ЗАТО, а с ним ушло и федеральное финансирование?

— Здесь люди сами радеют за состояние города, и если администрация чего-то не делает, поднимают голос, — объясняет Татьяна Гомова. — И пока шло московское финансирование, пусть урезанное, старались облагораживать, а сейчас поддерживают. Но при этом Локомотивный, насколько знаю, поселок дотационный, потому что тут и работы особо нет, и налогов поступает немного. Кто-то из Локомотивного ездит в Карталы работать, кто-то наоборот, но в любом случае выбор у нас тут сейчас невелик.

А вообще, стоя на холмах-бункерах и глядя на раскопанные в желтом песке руины, сложно отделаться от ощущения, что находишься на территории древнего городища. Мы строим и разрушаем с такой скоростью, что время уплотняется, и остатки двадцатилетней давности уже выглядят артефактами ушедшей эпохи.

Эти бетонные колоссы можно считать символами той старой империи, которая считала себя непобедимой и, возможно, была таковой относительно внешних врагов, но не смогла справиться с собственными демонами. И чем занимается ее страна-наследница? Она торгует и копает: в Карталах это особенно заметно. Страна так любит свои недра, что готовы выкапывать из них даже то, что сама же и закопала.

Расформирование Карталинской дивизии пришлось на конец цикла потепления российско-американских отношений. Тогда казалось, что ядерное наследие XX века нужно и можно стереть с лица земли. Но мы не стерли его, а лишь присыпали песком. Гонка вооружений вернулась, о ядерном оружии снова заговорили в практическом ключе.

С каким чувством мы должны смотреть на эти руины? Оставим за скобками социальные последствия для Карталов, но ведь сам факт уничтожения сверхмощных ракет, которые могли уничтожить половину мира, — это плюс? Мне бы хотелось так думать, но, к сожалению, утилизировав четыре дюжины ракет, мир не смог утилизировать милитаристский настрой политиков и их безудержные амбиции. В конечном итоге опасность для мира представляют не только тонны ядерного топлива, но и тот вечный набат, что бьет в головах детей холодной войны и в России, и в США.

Вот репортаж из еще одной зловещей точки Урала: секретной «Лаборатории Б». Здесь проводились исследования воздействия радиации на живые организмы.

С радиацией мы живем бок о бок до сих пор: река Теча прилично фонит даже в районе трассы М-5. А люди продолжают жить на ее берегах.