«Каждый несет свой груз». Парня, осужденного за убийство инвалида, похоронили под Екатеринбургом как героя СВО

В городе Березовском Свердловской области простились с 19-летним Александром Кашниковым, погибшим на спецоперации. Молодого человека провожали со всеми воинскими почестями: гроб, обернутый в триколор, прощальные залпы салюта, торжественные речи и соболезнования от представителей местной администрации.

Замглавы Березовского пообещал матери и родным, что имя Александра Кашникова увековечат на городском мемориале боевой доблести и трудовой славы. На траурном фото лицо Александра закрыто балаклавой. Это одна из последних его взрослых фотографий, видимо, у родных остались лишь детские снимки. Потому что в 15 лет, еще школьником, Александр попал в колонию. Преступление, к которому он был причастен, пять лет назад потрясло весь город, люди тогда устраивали стихийные митинги, требуя возмездия.

Компания подростков, среди которых был Кашников, насмерть забила 20-летнего парня. А спустя пять лет Александр погиб, спасая жизнь другому человеку.

Эта трагедия случилась в августе 2018 года. В гаражах за крупным торговым центром Березовского обнаружили изувеченное и обнаженное тело молодого человека.

Тех, кто это сделал, нашли уже на следующий день: четверо подростков 14–16 лет и 13-летняя девочка. Горожане, потрясенные жестким убийством, начали выходить на стихийные митинги, требуя наказать виновных максимально строго. Власти боялись самосуда и расправы над подростками или их близкими. Видимо, отчасти чтобы успокоить людей, жаждущих возмездия, статью «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего» заменили на более жесткую — 105-ю, умышленное убийство.

О погибшем Диме Рудакове все знакомые и бывшие одноклассники говорили только хорошее. Спокойный, добрый парень. Школьный классный руководитель рассказывала, что за все годы он не спровоцировал ни одной ссоры. Агрессии в нем не было совсем, даже когда это оказалось нужно для самозащиты. У Дмитрия была инвалидность, внешне это проявлялось в нарушении речи. Знакомые рассказывали, что он заикался, во время разговора мог запнуться и замолчать.

— На него начинают наезжать, он сразу извиняется, даже если обидчики сами неправы, — рассказывал нам Димин друг детства Илья.

Мама воспитывала Диму и его младшего брата одна. Отец умер. Женщина рассказывала, как старший сын помогал ей в домашних делах, возился с братом. После школы Дмитрий учился в строительном колледже, но, окончив его, на работу не устроился. Возможно, из-за состояния здоровья.

Из той компании подростков, которую встретил возле торгового центра, Дима был знаком только с одним, Константином Кудленком. Встреча в день трагедии была случайной. Илья, Александр, Богдан, Константин и 13-летняя Полина слонялись по супермаркету. Увидев в магазине Дмитрия, Кудленок подошел к нему как к старому знакомому, за ним подтянулись остальные. Сначала беседовали мирно, потом вышли из магазина, отправились за гаражи, подростки захотели угостить Диму пивом. Уже позже они утверждали, что именно Кудленок предложил «херачить наркомана». Речь у Димы была несвязной из-за инвалидности, парни якобы решили, что он под наркотиками, и накинулись на него.

Расправа была жесткой: били табуреткой, ведром, пинали. Эксперты установили, что смерть наступила из-за сочетанной травмы головы. Подростки снимали всё на телефон, комментируя при этом, что расправляются с наркоманом. Видео стало главным доказательством в суде. Его включили за закрытыми дверьми зала заседаний, но в коридоре была слышна запись: как Дмитрий за что-то оправдывается и просит его отпустить. А нападавшие в ответ матерятся.

— Давай, давай, давай. Давай еще раз, по ***, по *** (матерное слово, которое используется, когда говорят о лице. — Прим. ред.), — кричат подростки на видео.

Звуки избиений перемешиваются с криками Димы.

— Дайте мне побить, — говорит один из парней.

— Дайте я пну, — слышен голос девочки.

Подсудимые плакали и не могли смотреть это видео во время суда. Они попросили удалить их из зала.

После убийства горожане пересказывали друг другу жуткие подробности издевательств: якобы преступники прыгали на теле и на голове еще живого Димы, вырвали кадык, выжигали глаза. Все эти страшные слухи не подтвердились, но люди были на взводе.

Самым проблемным и неблагополучным из той компании был Кудленок. Состоял на учете в ПДН, сбегал из дома. Мать воспитывала его одна, не справлялась, хотя, по словам классного руководителя, как могла билась за него: приводила в школу за руку, водила на экзамены. Трагедия в гаражах случилась, когда Кудленок был под следствием за угон автомобиля. Тогда его не стали отправлять в СИЗО, пожалели из-за возраста, отпустили домой под подписку о невыезде.

Еще двое подростков, Саша и Илья, были благополучными. Саша из семьи медиков — мама, тетя и дедушка работали в екатеринбургском кардиоцентре. На учете в ПДН не состоял, нормально учился в школе.

Татьяна Анатольевна, бывший классный руководитель четвертого парня, Богдана (все участники страшных событий уже совершеннолетние, и мы называем их реальные имена), рассказывала, что у него были нарушения речи, внятно говорить он стал только классу к седьмому, учеба давалась тяжело. Богдану, с ее слов, рекомендовали учиться в коррекционной школе, но мать настояла, чтобы сын окончил обычную. Родители были в разводе, отец выпивал, алименты не платил. Но мама давала сыну всё что могла: водила на коррекционные занятия к логопеду, на массаж, в бассейн, секции, кружки. С трудом сдав экзамены в школе, Богдан поступил в училище Березовского на повара.

— Агрессии я в Богдане никогда не замечала. Еще ведь недавно выпускной был, он букет цветов мне притащил, обнял меня. Как же так получилось, откуда жестокость такая?! Почему? — сокрушалась его первая учительница.

Сразу после трагедии в пабликах начали обсуждать, мол, эти дети и раньше проявляли жесткость, мучали животных. Но это оказалось неправдой.

Так, 15-летний Илья подбирал и кормил бездомных собак и котят, вместе с друзьями сдавал металл, чтобы собрать деньги на ветеринара для спасения больной собаки. Со сверстниками он тоже не конфликтовал. Но тогда за гаражами всё хорошее в нем и во всех остальных вдруг пропало.

Мама одного из подростков, пытаясь понять для себя причины случившегося, после суда сказала:

— Я считаю, что произошли такие обстоятельства... Массовость эта, стадный рефлекс. <…> Они все виноваты. Один пошел, за ним остальные. Не нашлось среди них человека, который бы сказал: «Хватит, стоп, что мы делаем?!»

Тогда же она рассказала нам, что за несколько месяцев до убийства Димы Богдан сам был в статусе потерпевшего: его избили бывшие друзья, так, что он попал в реанимацию (нападавших также осудили). Насилие порождает насилие, спустя три месяца Богдан за гаражами и сам уже не пощадил жертву.

Рассуждая про весь этот круговорот жестокости, женщина высказалась и по поводу того, что пишут в соцсетях — как надо расправиться с ее сыном и остальными.

— Одну фразу не могу забыть, женщина пишет: «Я бы села в машину, проехала по нему, по голове два раза». Я это запомнила. Вообще, когда я вижу, что пишут в соцсетях, я думаю: «Вы ведь против жестокости, почему же вы такие? Дети с вас пример берут!» Сейчас любят говорить, какие, мол, дети стали, мы-то жестокими не были. Да были, и сейчас такие! Тогда просто интернета не было, чтобы на всё это со стороны взглянуть.

Подростки на суде просили прощения у матери Димы, уверяли, что раскаиваются.

Судя по всему, раскаяние было искренним, некоторые родители рассказывали, как их дети но ночам разговаривают с убитым Димой. Пока шло следствие, один из парней дважды пытался свести счеты с жизнью. Об этом рассказывали и мама, и священник, который общался с подростком, пока тот находился под домашним арестом.

Маму убитого Димы Елену Рудакову их раскаяние не трогало, простить она никого не смогла: никакими слезами и извинениями сына не вернуть.

13-летняя Полина оказалась единственной, кто избежал уголовного наказания из-за возраста. Год она провела в центре временной изоляции несовершеннолетних и вернулась домой. Остальные получили максимальные для своего возраста сроки — по 8–9 лет колонии.

Мать Константина Кудленка — единственная из родителей осужденных, кто не стал оспаривать приговор сыну. Остальные считали, что их дети получили несправедливое наказание: под влиянием общественного мнения статью «Причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть» переквалифицировали на самую тяжелую — «Убийство». Следствие, по их мнению, не стало разбираться в степени вины каждого отдельного участника расправы — кто именно наносил смертельные удары, у кого был умысел.

Родители добивались отмены приговора и пересмотра дела, чтобы снизить сроки, не хотели, чтобы подростки попали на взрослую зону с блатными порядками. Суды отклонили все их апелляции и кассации. Высшая инстанция страны, Верховный суд, также оставила приговор в силе.

Через несколько часов после получения отказа из Верховного суда у отца одного из подростков случился сердечный приступ. Спасти не смогли. Так трагедия сломала судьбы родным и с той и с другой стороны.

Кроме суда по уголовному делу, был гражданский процесс, мама убитого Дмитрия потребовала 10 миллионов рублей компенсации за смерть сына. Суд вынес решение взыскать 5 миллионов. Такую сумму никто из родных выплатить не мог, а значит об условно-досрочном освобождении можно было забыть.

После 18-летия всех четверых осужденных по этому делу перевели во взрослые колонии. Александр Кашников, как самый младший (на момент преступления ему было 14 лет), получил самый маленький срок — 8,5 года. Он отбыл половину положенного по суду срока и пошел на СВО. В июне позвонил маме: «Не отговаривай меня, не спорь со мной, это мое решение». Последний раз он вышел на связь из учебки, сказал, что отправляют на задание. И больше вестей о нем не было. О том, что Александр погиб, родные узнали от его сослуживцев.

Кроме местной администрации, поддержать родных погибшего на церемонию прощания приехал Ян Габинский — главный врач Уральского института кардиологии. Он хорошо знает семью, мама Александра работает медицинской сестрой — анестезистом у него в кардиоцентре.

Родные на траурной церемонии вспоминали погибшего таким, каким они его знали и запомнили.

— Я его помню еще малышом, когда он учился в школе, дедушка с бабушкой с ним занимались уроками. Вообще-то Сашенька был очень добрый мальчишка, во всём нам помогал, даже с огородом, — сказала родственница. — Когда он попал в колонию, его папа очень много молился, даже стал паломником, ездил по святым местам. Эти события сильно его подкосили.

…Новость о том, что одного из виновных в смерти ее сына хоронят с воинскими почестями, мама Димы Рудакова восприняла болезненно.

— Мы ведь не в силах ничего исправить, — сказала она нам. — Он герой сейчас, но у каждого это останется на совести, каждый несет свой груз, — сказала Елена Рудакова. — Я с самого начала говорила, что всем воздастся по заслугам. Не скажу, что мне легче стало после его гибели, я не злорадствую. Мне всё равно, живой он или неживой. Мне сына уже не вернуть.

...Александр Кашников отправился в зону боевых действий как представитель самой гуманной профессии — как медик. Специальность медбрата он получил в колонии. И так случилось, что Александр, который подростком отнял жизнь у человека, став взрослым, погиб, спасая другую жизнь. Он вытаскивал раненого молодого бойца в безопасное место, чтобы оказать ему помощь. Начался артобстрел, накрыло обоих. Хоронили Александра в закрытом гробу. Матери отдали покрывавший его свернутый российский флаг.

В Березовском есть отдельный сектор могил для бойцов ЧВК «Вагнер». Жители Березовского возмущались из-за плохого состояния могил. Сейчас их приводят в порядок.