«Меня запугали, помоги!» Родители срочников из Чебаркуля заподозрили, что тех вынудили подписать контракты

В редакцию 74.RU обратились родители трех срочников из чебаркульской части, которых, по версии родственников, заставили подписать контракт путем запугивания и введения в заблуждение. Все трое призваны из Иркутской области в середине октября. По мнению родителей, солдаты сразу были поставлены перед выбором: либо отправка в Белгородскую область, либо служба в Чебаркуле, но с подписанием неких бумаг, которые сами срочники считали не полноценным контрактом с Миноброны, а одним из документов, необходимых для службы в своей части. Родители обратились в прокуратуры разных уровней, к уполномоченному по правам человека и в СМИ. Имена героев материала в тексте изменены.

Родители одного из солдат, Андрея, передали в редакцию запись разговора с ним, на которой слышно следующее:

— Нам сказали, что через четыре-пять дней отправят в Белгород, сказали, что половина срочников оттуда грузом 200 приезжает. Я контракт 16 октября подписал, чтобы не поехать, а так я в штабе останусь. Я испугался: сказали, что все в штабе останутся, кто подпишет. Тут все агитируют ходят.

Истории всех трех военнослужащих похожи. Родители убеждены, что еще в момент переброски из Иркутской области началась агитация, но никто из троих не хотел подписывать контракт и что их детям стали рассказывать про отправку в Белгородскую область, откуда якобы мало кто вернется живым. В качестве альтернативы предлагали остаться в Чебаркуле: кому-то говорили, что будет служить в штабе, кому-то — в военной полиции.

Валерий, отец призывника Михаила, излагает такую версию событий:

— Со стороны агитаторов поступали угрозы, что если не подпишут контракт, через полтора месяца, в декабре 2024 года, их направят в зону боевых действий, с которой они не приедут домой живыми, оказывалось сильное психологическое давление на призывников в течение всего дня, с момента приезда в военную часть. Потом моего сына и его сослуживца пригласил на разговор служащий данной части, предложил оказать помощь, чтобы остаться в данной военной части. Он заверил, что при подписании нужного документа их не отправят в зону боевых действий, а они останутся служить весь год в расположении военной части № 93992 «Чебаркуль-12».

Но уже на следующий день Михаил понял, что, вполне вероятно, он подписал обычный контракт с Министерством обороны и в период действия указа президента о мобилизации расторгнуть такие контракты практически невозможно. Валерий продолжает:

— Сын в первый же день [в Чебракуле] позвонил и говорит: «Папа, я всё тут прошарил, хороший человек подошел, мы остаемся в части, мы подписали документ, что я буду радистом». Я говорю: «Что ты подписал? Ты читал договор вообще?» Он отвечает: «Ну там просто, что меня радистом назначали». Я ему: «Ты что творишь? Ты уже на срочной службе, все договоры с Министерством обороны уже заключены!»

Копии подписанного документа у Михаила не осталось, но его отцу, Валерию, удалось раздобыть такой же бланк, и сын сказал, что подписывал именно этот документ. Судя по присланной в редакцию бумаге, это типовой контракт о прохождении военной службы. Михаилу сказали, что в течение двух дней он может отказаться.

— Я говорю ему: «Срочно пиши отказ!», — продолжает отец, Валерий. — Но на следующий день их отфутболили, сказали: в части проверка, не до вас. На второй день они написали отказ. Ему сказали, что их приведут в штаб, покажут документы, всё будет хорошо. А когда настал момент идти в штаб, им сказали, мол, идите отсюда и не парьте нам мозги.

Сослуживцы Михаила, подписавшие аналогичные документы, поначалу боялись признаться родителям, но в конце концов решились позвонить им.

Мама Андрея Инна приводит такую версию событий:

— Ему еще на сборном пункте в Шелехове [Иркутской области] сказали, что «ты сейчас едешь в Белгород, если не подпишешь контракт», зашугали грузом 200, сказали родителям не говорить — короче, морально давили. Он никому ничего не сказал, потому что был напуган. Андрей написал своей сестре эсэмэску: «Меня запугали, помоги!», потом позвонил, рассказал всё. Я с ним говорила: он трясется, ревет, его колотит. Говорит: «Мама, я боялся говорить».

Что именно подписал сын, Инна в точности не знает:

— Он сказал, что им даже не дали нормально прочитать, — продолжает она. — Сказали, что без контракта вернетесь грузом 200. Говорит, их по одному выводили перед строем, ставили и рассказывали: «Вот твоя мама придет, а ты весь разорванный, расчлененный». Им постоянно крутили фильм «9 рота», целый день держали в закрытом помещении. Я в Чебаркуль дозвонилась, там говорят: он контрактник, контракт бессрочный. Он рыдает, носом кровь идет. Прокуратура у нас приняла документы, но сказала, что контракт расторгнуть маловероятно. Юрист сказал, что теперь вашего ребенка будут гнобить в части, что нужно добиваться перевода в другую часть. Я не знаю, что делать.

Мать Никиты Снежана говорит, что всё началось со звонка сына. Он сказал: «Мама, я косякнул». Говорить с ней в тот день он не стал, потом отпирался, но в конце концов признался.

— Мы же с ним говорили, что ни под каким предлогом ничего не подписывать. Смотри, читай, что пишешь, даже если тебе просто одежду выдают, — продолжает Снежана. — Потом звонит мне местная девчонка, говорит, ищут родителей Никиты, что там что-то насчет контракта. Так мы познакомились с Валерием. После этого сын мне признался.

По версии Снежаны, сын рассказал ей следующее:

— Его с Мишей отвели в отдельную комнату, и офицер им сказал: «Я хочу вам помочь, хочу, чтобы вы контракт не подписывали, чтобы остались служить при части». Ему предложили служить в военной полиции, он согласился. А потом, когда всё выяснилось, он звонит и говорит: «Мама, нас обманули!» Нам говорили, что нужно подписать бумаги, чтобы остаться здесь служить.

Снежана переживает, что ребята совершенно неподготовленные, призваны две недели назад.

— Они ни морально, ни физически не готовы! — возмущается она. — Мы им тут вталдычивали, но, видимо, бесполезно… Агитацию сразу начали, пугали Украиной, каждый же за свою жизнь боится. Когда поняли, что наши ребята не поддадутся, стали их хитростью брать.

Снежана говорит, что сын не хотел расстраивать ее в том числе из-за заболевания матери.

Приведенные выше факты родители военнослужащих изложили в жалобах, поданных в военные прокуратуры, но предварительно им сказали, что если контракты подписаны, расторгнуть их практически невозможно.

Да, могут: закон «О воинской обязанности и военной службе» за последние два года поменялся. Если до 2023 года для призывников без высшего образования существовало требование отслужить не менее трех месяцев срочной службы перед заключением контракта, то теперь подписать его можно сразу после школы.

Но даже без заключения контракта солдата срочной службы могут привлечь для участия в боевых действиях на территории РФ, что в сегодняшних реалиях означает также возможность переброски в Донецкую, Луганскую Народную Республику, Запорожскую и Херсонскую области. После первых скандалов с попаданием срочников в зону СВО власти, судя по всему, стремились избегать таких сценариев. Ситуацию обострило вторжение ВСУ в Курскую область и напряженность на границах Украины с Белгородской областью.

Юрист по делам призывников Алексей Табалов считает, что контракт с Минобороны — типовой и есть в свободном доступе, поэтому призывники могут познакомиться с его формой заранее.

— Шанс расторгнуть — минимальный, но он есть, — говорит Алексей Табалов. — Если контракт еще не подписан, нужно подавать рапорт на отзыв ранее поданного рапорта и на отказ от подписания контракта. Если действительно подписан уже сам контракт, то расторгнуть его нереально.

— А как солдаты могут понять, все-таки заключили они контракт с Минобороны или нет?

— Должен прийти приказ о заключении с ними контракта, и этот приказ должен быть доведен до их сведения, — отвечает юрист. — Им должны выдать второй экземпляр заключенного контракта с подписями и печатью воинской части. Также можно определить наличие контракта по размеру денежного довольствия: его все военнослужащие получают 10-го числа каждого месяца, увидеть это можно в личном кабинете.

Алексей Табалов считает, что они могли подписать и сразу контракт (то есть без рапорта):

— Думаю, расчет командиров на это и идет: додавливать, чтобы подписывали.

Алексей Табалов отмечает, что вызывает вопросы и позиция родителей, и самих срочников:

— Большинство до сих пор считает, что все ужасы, о которых рассказывают СМИ, касаются кого-то другого. Что это не про них, что их обойдет стороной. Какая-то наивная самоуверенность, что ты окажешься счастливчиком, — продолжает он. — Мол, отслужу год, ничего страшного. Ну вот этот год стал элегантно превращаться в бессрочный контракт.

Он подчеркивает, что ситуация осложняется самим фактом подписания контракта:

— Нельзя помочь тем, кто сам загоняет себя в тупик и, не глядя, не читая, подписывает бумаги, пусть даже под принуждением, — говорит он. — Ни в коем случае нельзя доверять всяким обещаниям оставить служить в части или в тылу. Как только вы подписываете контракт, вы переходите в полное распоряжение Минобороны: куда оно сочтет нужным послать, туда и пошлет. И не исключено, что это будет зона СВО. Попасть туда практически невозможно, если вы не поддаетесь на уговоры и не подписываете контракт.

Мы обратились с запросом в Центральный военный округ, к которому относится 90-я гвардейская танковая дивизия и ее части в Чебаркуле. Полный ответ мы приведем по мере получения. Предварительно нам сказали, что пока складывается впечатление, что военнослужащие просто пытаются расторгнуть контракты, привлекая СМИ, возможно, под давлением родителей. Подозрения в давлении на солдат-срочников отвергли, подчеркнув, что в каждом подразделении есть доска с документацией, где приведено множество телефонов прокуроров и комитетов солдатских матерей.

Мы продолжаем следить за ситуацией.

90-я гвардейская танковая дивизия недавно привлекала внимание скандалом с внезапными выплатами солдатам-срочникам, как если бы они подписали контракт. После первой публикации в редакцию 74.RU стали обращаться другие солдаты и их родители, опасаясь, что кто-то использовал их личные данные для заключения договора с Минобороны. В Центральном военном округе назвали случившееся техническим сбоем программного обеспечения. Такого же мнения придерживается генерал Андрей Картаполов, отвечающий в Госдуме за вопросы обороны.