Фронтовой инстаграм: «Я с детства видела его обожжённые руки и шею»

Снимки военных лет всё чаще остаются безымянными. Даже самым молодым участникам Великой Отечественной сегодня не меньше 93–94 лет, а тем, кто застал начало военных действий, около века. Они постепенно уходят, и рассказать об истории кадра и о людях на нём становится некому. Но есть счастливые исключения, и к юбилею Победы мы с вашей помощью запустили «Фронтовой инстаграм», чтобы фотографии с Великой Отечественной войны и историю людей на них узнала вся страна. Сегодня наш герой — лётчик-штурмовик Николай Стерликов.

— Я с детства видела: у него обожжённые руки, обожжённая шея, и только потом, когда чуть взрослее стала, отец рассказал, почему так произошло, — вспоминает внучка Николая Стерликова Евгения Макарова.

— Не единожды он горел, его подбивали, — подсказывает невестка Николая Сергеевича Людмила Стерликова.

Мы разговариваем с ними в квартире Стерликовых-старших. На столе — фронтовые и послевоенные снимки, ордена лётчика-штурмовика и книги, написанные его однополчанами. Николая Сергеевича в живых нет почти 18 лет. Да и рассказывать о войне он не очень-то любил. Так что восстанавливать историю пришлось буквально по крупицам. К примеру, из-за ожогов лица и рук Стерликова на фронте прозвали Шашлыком. Но как были получены травмы, он так и не признался. Зато сослуживец рассказал об этом в книге.

— Он был подбит в районе Яссы, их группа вылетала на задание по бомбёжке танков, — пересказывает эту историю внучка Евгения. — Получилось так, что их отправили на задание — разведать обстановку, и тут из ниоткуда появились танки. Они уже приземлились, и их заново подняли в воздух. Они бомбили танки, они возвращались, и в этом бою, как писал однополчанин деда, они потеряли два самолёта. Ведущий [лётчик] посадил самолёт — с осколками, без хвоста, но смог приземлиться. А дед уже над своей территорией выпрыгнул [из самолёта]. Он тоже был подбит, но выпрыгнул уже над своей территорией.

— И полностью был обожжён, — добавляет невестка Людмила Михайловна.

— Да, ожоги у него были второй степени лица и рук, — кивает Евгения. — Соответственно, он потом после этого в госпитале лежал, и его шуточно друзья прозвали Шашлыком. Скорее всего, он почему такие большие ожоги получил? Надо же было дотянуть самолёт до линии своей.

— Чтобы врагу не попасться, да, — подтверждает Людмила Стерликова.

Этот эпизод с горящим самолётом описан и в наградном листе, когда Николая Сергеевича представили к ордену Красного Знамени.

— Участвовал в воздушных боях девять раз, — снова зачитывает отрывок из документов Евгения. — В групповом бою сбил Ю-87 и Мессер-109, — зачитывает Евгения. — В бою проявил себя мужественным, решительным бойцом, в районе Яссы был подбит, на горящем самолёте, имея ожоги лица и рук, сумел сесть на землю. По-моему, бабушка рассказывала, что, когда он приземлился с парашютом на своей территории, солдаты наши к нему подбежали, и он не понимал, где он находится, что и как, вытащил пистолет, начал на всех направлять и кричать.

— Думал, что его в плен берут? — переспрашиваю я.

— Да, — кивает Евгения. — А они ему [кричат]: «Свои, свои». Потом всё нормально стало, успокоился.

Когда война только началась, Николаю Стерликову было всего 18 лет. Он успел окончить семь классов школы в Казахстане, поработал слесарем-автоматчиком и начал обучение лётному делу, попав в Челябинское авиационное училище.

Примерно в это время Николай Стерликов познакомился со своим будущим закадычным другом — Александром Сатаревым. Оба родились в Казахстане, призваны были одним военкоматом и служили потом в одном полку.

— Когда мы стояли в Канатово под Кировоградом, в полк пришли два закадычных друга — Саша Сатарев и Коля Стерликов. Как говорят, они сразу пришлись ко двору. Обаятельные, с юношеским задором, эти парни готовы были идти к самому чёрту на рога, — так писал об этих товарищах их однополчанин Иван Драченко в своей книге «На крыльях мужества».

Кстати, Александр Сатарев с родными был разговорчивее, чем Николай Сергеевич. Пообщавшись с его двоюродной внучкой, Евгения узнала ещё несколько историй из жизни деда.

— Они прилетают с вылета, сами вылезти из самолёта не могут. Их оттуда механик, техник достаёт. Фронтовые сто граммов выпили, покушали, поспали чуть-чуть, и снова на вылет, — делится Евгения Макарова. — А ещё Александр Сатарев рассказывал, что в плен им было стыдно попасть, потому что немецкие лётчики ходили в кожаных куртках, в сапогах хороших, а наши лётчики — в обмотках, в рванье, да сковородка чугунная на сиденье. Их же бомбили. А одевать наших лётчиков начали уже в 1944-м, в 1945-м.

Из документов и книг семья узнала, что дедушка участвовал в освобождении Праги и взятии Берлина. У него целый список наград: орден Славы III степени, орден Красной Звезды, два ордена Красного Знамени, медали «За освобождение Праги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

— Пишут: «Вторично был подбит огнём противника, перебили рули глубины, но благодаря мужеству нормально посадил самолёт на своём аэродроме. К выполнению поставленных задач относился серьёзно. За один боевой вылет на Сандамирском направлении награждён орденом Славы третьей степени. В качестве ведущего произвёл 12 боевых вылетов», — зачитывает Евгения. — У них группа шестая была, как я поняла. Идёт ведущий штурмовик впереди, и он ведёт всех, все самолёты. У него есть поставленная цель, задача. У него была ответственность: если он не найдёт цель, уведёт самолёты вправо/влево, то задание не будет выполнено, а без выполненного задания им нельзя возвращаться. Хоть что делайте, но возвращайтесь с выполненной задачей.

— А какие задачи были? — уточняю я.

— Здесь написано, что были воздушные бои, то есть конкретно бои между самолётами немецких войск и нашими самолётами. И были задания разведать обстановку, сфотографировать, потом показать на карте. Также были задания бомбить, например, определённые скопления фашистских войск, — перечисляет Евгения.

— Это такой человек… Он маленький, щупленький, кудрявенький, и столько в нём энергии! Очень много, — вспоминает своего свёкра Людмила Стерликова. — Он никогда и не называл себя героем, никогда! Муж мой, отец Жени и его сын, всегда всем товарищам и друзьям говорил: «Вот, у меня отец — ветеран! Вот, он у меня имеет такие-то награды». Гордились им, а он себя героем не считал.

— В 2002 году он умер, в июне, — вспоминает Евгения. — [А перед этим] 9 мая 2002 года он пришёл к нам в гости. Мне тогда 16 лет было, и я его спросила уже осознанно, не как ребёнок: «Дед, расскажи что-нибудь о войне». Они сидели с моим папой, смотрели военные фильмы. И дед ответил: «Мне нечего рассказать, это очень страшно».

Фронтовой инстаграм

«Фронтовой инстаграм» — это проект о южноуральцах, воевавших на фронтах Великой Отечественной войны. В семейных архивах мы вместе с жёнами, детьми и внуками ищем интересные снимки и рассказываем связанные с ними истории. Хотите знать больше о наших героях? Первым героем нашего проекта стал Иван Михеевич Суслов. Он служил фотографом-пограничником на Дальнем Востоке. Зачем в футляре с фотоаппаратом нужно было хранить гранату, рассказала его внучка Юлия. Не пропустите и историю музыканта Василия Крылова. Ему было около 40, когда началась Великая Отечественная, и Василий Федорович всю войну прошёл с баяном в руках. Рядом с линией фронта держалась и челябинская связистка Надежда Егоровна Арасланова (в девичестве — Якунина). Несколько раз она оказывалась в госпитале, но отказывалась комиссоваться и вновь сбегала в свою часть, даже на костылях.

Все материалы проекта доступны в разделе «Фронтовой инстаграм».