Сектор «банкрот» на барабане

Банкротство – спасение из долговой ямы или клеймо на всю жизнь? В каких случаях должнику выгодно признать себя банкротом и о каких негативных последствиях ему стоит помнить – в нашем материале.

Закон о банкротстве физических лиц вступил в силу совсем недавно, 1 октября 2015 года, однако в судах уже рассматриваются десятки подобных дел. Многие должники ждали принятия закона как освобождения от непосильного долгового бремени, однако для многих из них это становится громом среди ясного неба. Так, сейчас в арбитражном суде Челябинска рассматриваются два дела о банкротстве, показательных в своем роде.

В истории Дарьи Расторгуевой, которая одной из первых в стране подала заявление на прохождение процедуры банкротства, возникли неожиданные осложнения. Банкротство для челябинки должно было стать спасением из совершенно безвыходной ситуации: в 2008 году Дарья и ее муж взяли ипотеку на покупку большого дома, однако в кризис их бизнес, на который, кстати, тоже был взят кредит, рухнул, и долги стали расти как снежный ком, превысив восемь миллионов рублей. Дом ушел с молотка, но вырученной суммы хватило только на погашение процентов и штрафов, семью Дарьи «прессовали» коллекторы. И вот, казалось бы, забрезжил свет в конце туннеля: в суде, минуя стадию реструктуризации долга, сразу перешли к реализации имущества, что должно было сократить и расходы, и время. Однако, как рассказывает заместитель председателя региональной организации «Финпотребсоюз» Вячеслав Курилин, арбитражный управляющий с самого начала процесса был настроен неадекватно, давил на Дарью, утверждая, что будет контролировать каждый ее шаг, а также не раз прозрачно намекал, что если должница заинтересована в скором прохождении всех формальностей, ей следует доплатить «за хлопоты». Видимо, так и не оправдав свои ожидания, арбитражный управляющий не только отказался от ведения процедуры банкротства, но и обратился в суд с заявлением о прекращении дела, апеллируя к тому, что у должника нет средств на оплату судебных расходов. При этом сумма была выставлена немаленькая – 200 тысяч рублей, при том, что по расчетам Вячеслава Курилина, гораздо более реальный ориентир – 15-20 тысяч рублей. Суд встал на сторону Дарьи и отложил рассмотрение дела для предоставления контррасчета – но время потеряно и ей, по сути, придется начинать все с самого начала.

История Анастасии К. – еще более запутанная. Как и Дарья, она вместе с мужем взяла ипотечный кредит на покупку трехкомнатной квартиры. За семь лет семья выплатила банку около 2,4 миллиона рублей, однако в прошлом году супруги развелись, возникли разногласия о том, кто должен продолжать гасить кредит. Банк стал взыскивать задолженность через суд и, в принципе, денег от продажи квартиры с торгов (она была оценена в 2,6 млн рублей) должно было с лихвой хватить на то, чтобы закрыть остаток долга. Однако юрист банка совершенно неожиданно обратился с заявлением о признании Анастасии банкротом. Таким образом, и квартиру, которой бывшие супруги владеют в равных долях, придется продавать по частям, а значит, существенно терять в цене. «Я без обиняков спросил юриста банка, чем вызван этот шаг, ведь это не имеет смысла с экономической точки зрения, это не выгодно самому банку, на что он ответил: «Это распоряжение из Москвы», – рассказывает Вячеслав Курилин. – У меня лишь одна версия: банк просто опробует новую процедуру, оценивает затраты. Проблема в том, что тренируется он не на кошках, а на живых людях, которые становятся заложниками ситуации».

Должники часто не учитывают все возможные риски, когда обращаются в суд с заявлением о признании себя банкротом, говорит руководитель дирекции качества активов «Уральского банка реконструкции и развития» Виктор Черванев. «По закону предусмотрены три процедуры: реструктуризация долгов, то есть составление плана по их погашению, реализация имущества, в том числе и совместно нажитого, и мировое соглашение, – поясняет Виктор Черванев. – После объявления должника банкротом, его статус становится общеизвестным, соответственно, вероятность неполучения очередного кредита можно приравнять к 100%».

К негативным последствиям Виктор Черванев отнес и тот факт, что банкрот не может осуществлять самостоятельно ряд сделок, операций по перечислению денежных средств, открывать вклады, снимать денежные средства со счетов и вкладов. Банковские карты и счета гражданина, признанного банкротом, передаются под контроль финансовому управляющему. «Кроме того, если у банкрота имеются несовершеннолетние дети, и банкротство затрагивает их интересы, то к участию в деле о банкротстве привлекаются органы опеки и попечительства, – предостерегает руководитель дирекции качества активов «УБРиР». – Банкрот может быть оценен негативно потенциальным работодателем».

Мнение эксперта в отношение серьезных последствий банкротства разделяет управляющий партнер группы компаний «Правовые интересы» Александр Филонов: «Банкротство не может стать спасением для заемщика: оно не выгодно ни ему, ни банку. Статус банкрота не избавляет от долгов». Важный нюанс, на который юрист советует обратить внимание: за организацию преднамеренного или фиктивного банкротства грозит административная и даже уголовная ответственность. Освобождения от обязательств может не произойти, если истец не предоставил необходимые сведения или дал сведения заведомо недостоверные, злостно уклонялся от погашения кредитной задолженности, уплаты налогов, скрывал или умышленно уничтожал имущество.

К категории умышленных операций относятся все сомнительные сделки по купле-продаже имущества, совершенные за последние три года. «Так что попытки переписать квартиру или машину на родственников будут обречены», – уточняет Александр Филонов.

Что касается финансовых издержек процедуры признания банкротства, то все они оплачиваются самим должником. «Это затраты первой очереди, что оправданно, так как в случае отсутствия у должника средств для возмещения расходов на эту процедуру, она может сильно затянуться. Никто из финансовых управляющих не захочет платить собственные средства за банкротство гражданина. Тем более, что сам финансовый управляющий должен получить вознаграждение из этих же средств», – комментирует директор юридической компании «Бизнес консалтинг» Алексей Мотылев.

В каком же случае эта мера действительно необходима? «Как правило, заемщики инициируют процедуру банкротства в том случае, если размер задолженности существенно превышает стоимость заложенного имущества, – поясняет вице-президент «СМП Банка» Ирина Данилина. – Например, о намерении воспользоваться возможностью инициировать собственное банкротство заявляли некоторые валютные ипотечные заемщики, у которых размер задолженности после девальвации рубля превышал стоимость залоговой недвижимости. Но воспользоваться ей могут не только ипотечные заемщики, но и люди, имеющую кредитную задолженность в размере более 500 тысяч рублей, если их платежеспособность ухудшилась и они не в состоянии исполнять свои кредитные обязательства».

Представители микрофинансовых организаций также скептично смотрят на практическую сторону процедуры банкротства. По заявлению директора СРО «МиР» Андрея Паранича, микрофинансовые организации готовы участвовать в процессах банкротства граждан, однако инициировать такие разбирательства вряд ли будут, поскольку в большинстве случаев долги невелики по сумме. При этом у многих должников МФО есть еще один или несколько кредиторов, сумма задолженности перед которыми существенно выше. И выгода от такого процесса банкротства для МФО может оказаться ниже, чем затраты на его организацию.

Многие МФО, по заявлению Андрея Паранича, выражают опасения, что часть заемщиков будут продолжать обращаться за займами, когда процедура банкротства уже будет фактически запущена.

Все эксперты из банковской, юридической сфер и представители МФО прогнозируют, что вала подобных дел, по крайней мере, в ближайшее время, не возникнет. «Пока отмечаются лишь единичные случаи. Причиной является, прежде всего, то, что стороны изучают правоприменительную практику. Во-вторых, банкротство – это достаточно сложный и затратный процесс для обеих сторон, поэтому многие предпочитают найти альтернативные решения финансовых проблем», – комментирует Ирина Данилина.