Вышел из СИЗО: что стало с делом об изнасиловании сирот в интернате под Челябинском спустя год

Расследование дела о насилии над воспитанниками интерната под Челябинском вошло в завершающую стадию. Единственного его фигуранта недавно выпустили из следственного изолятора, где он провёл год. А получившее дурную славу учреждение тем временем готовятся пустить с молотка. Мы побывали на месте и своими глазами увидели, что осталось от детдома, и узнали, как живут участники прогремевшего на всю страну скандала. Впервые один из педагогов, обвинённых детьми в изнасиловании, публично озвучил свою позицию, ответив на вопросы 74.ru.

Секрет для общественности

О резонансной истории 74.ru рассказал в феврале прошлого года. Тогда семеро воспитанников интерната 10–14 лет сообщили приёмным родителям о массовом насилии, в мельчайших подробностях описав жуткие детали. В рассказах они упоминали четырёх педагогов и мужчину, приезжавшего в детдом в порядке так называемого гостевого режима. Дети называли последнего Серёгой.

По факту преступлений против половой неприкосновенности воспитанников интерната тогда возбудили уголовное дело по пункту «б» части 4 статьи 132 (насильственные действия сексуального характера в отношении детей, не достигших 14 лет). Его расследованием занимался сначала первый отдел по особо важным делам управления СК по Челябинской области, потом дело передали окружным следователям. Потерпевшими тогда были признаны семь мальчиков-подростков.

Потенциального опекуна Серёгу, на которого указали дети, арестовали. По озвученной тогда версии следствия, 52-летний посетитель интерната брал детей в гости, уводил из учреждения и насиловал. С воспитанниками он якобы связывался по телефону, который купил одному из ребят. Перед визитом звонил и предупреждал, что приедет.

В следственном изоляторе мужчина провёл почти год. Как сообщили сразу несколько источников 74.ru, недавно Свердловский облсуд изменил ему меру пресечения на домашний арест до 2 мая.

— В связи с высоким резонансом дела мера пресечения в виде домашнего ареста к нему применена не по прописке, а в квартире, о которой известно очень узкому кругу лиц, — рассказал собеседник нашего сайта. — Но на ноге у него, как и положено, следящий браслет.

Официально это уголовное дело следователи не комментируют. При подготовке публикации 74.ru направил редакционный запрос на имя председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина. Ответ на него в установленный законом семидневный срок в редакцию так и не поступил. Отказался от каких-либо пояснений по делу и адвокат обвиняемого Евгений Горошко.

По данным нашего сайта, мужчине вменяли несколько эпизодов надругательств над детьми младше 14 лет (пункт «б» части 4 статьи 132 УК), ещё несколько — над несовершеннолетними (пункт «а» части 3 статьи 132), а также совершение развратных действий в отношении подростков 14–15 лет (часть 1 статьи 135 УК). Но окончательное обвинение ему пока не предъявлено, число эпизодов и квалификация могут измениться.

Арестованный мужчина свою вину отрицает, утверждая, что его оговорили. Психолого-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым и не склонным к педофилии.

Вслед за делом о педофилии в феврале прошлого года было возбуждено ещё одно — о халатности (часть 1 статьи 293 УК). В нём фигурировали неустановленные должностные лица Центрального управления социальной защиты населения администрации Челябинска, которые незаконно предоставили этому мужчине возможность общаться с неограниченным кругом воспитанников школы-интерната.

— Оба уголовных дела 22 февраля прошлого года переданы для дальнейшего расследования в 4-е следственное управление Главного следственного управления СК, расположенное в Екатеринбурге, — рассказал 74.ru прокурор Челябинской области Виталий Лопин. — Надзор за процессуальной деятельностью следователей этого подразделения осуществляется в управлении Генпрокуратуры в Уральском округе.

Появились ли в этом деле подозреваемые и предъявлено ли кому-либо из них обвинение, на данный момент неизвестно. Дети также давали показания на четырёх педагогов — молодых супругов, работавших в интернате, трудовика и ещё одну воспитательницу. Следователи провели у них дома обыски, а позже проверили на полиграфе, но подтверждения причастности учителей к изнасилованиям не нашли.

Детдом на заморозке

Сам интернат после скандала прошлой весной расформировали. Детей отсюда перевели в другие учреждения, и освободившиеся площади вот уже девять месяцев никто не использует. Журналисты 74.ru выехали в посёлок, где он расположен, и пообщались с бывшими сотрудниками детдома и их знакомыми.

Корпуса здесь по-прежнему обнесены забором, на воротах увесистый замок. Но пройти к зданиям оказалось несложно. Дыра в ограждении, на которую ещё год назад руководству детдома по итогам проверок указали прокуратура и комиссия детского омбудсмена России, так и осталась незалатанной.

За забором нас встретили сугробы выше колена, обледеневшие трубы коммуникаций и пустые окна. И лишь присыпанная снегом тонкая вереница следов указывала, что территория не совсем заброшена.

Пока осматривали корпуса, из небольшого одноэтажного здания по соседству выглянул мужчина и направился к нам. Это сотрудник фирмы, выигравшей тендер на охрану интерната. За порядком он следит из той самой подсобки, где ещё осталось отопление. Коммуникации всех остальных корпусов с приходом холодов размёрзлись. Разговор с охранником короткий — набрав начальника, он передал телефон нам. В трубке женщина, которая представилась Светланой Владимировной, со всеми вопросами отправила нас в администрацию района.

Недалеко от детдома мы встретили пенсионера. Узнав, что приехали журналисты, он сходу начал изливать общую боль односельчан из-за закрытия интерната.

— Там сейчас всё развалилось! Нет хозяина, сейчас охранник там только. Где у них была школа, подоконники уже начинают воровать, — возмущался дедушка. — Хотели вроде бы казачеству отдавать здание, чтобы они сделали [его] для детей. А сейчас такое здание развалили, отопление там отключили. Сотрудники-пенсионеры остались в посёлке. А молодёжь в город уезжает работать. Сейчас устраиваются там по суткам, по 12 часов работать.

— Вам известно, что происходило в интернате?

— Я с собакой рядом с интернатом гулял и с ребятами был знаком. Пацаны 14–16 лет. Они говорят, что якобы это всё враньё, как описывалось, что были изнасилования и прочее. Они отрицали это. Приезжали [в интернат] из Москвы, [после этого] детей разобрали.

— А про самого мужчину — «Серёгу» — дети вам рассказывали?

— Я его сам не видел, у ребятишек спрашивал. Что якобы он возил их на берег. Озеро-то вот оно. Там якобы в камышах насиловали. Пацаны говорят, что это тоже всё неправда.

— С воспитателями вы общались?

— С мужем бывшего директора. Он тоже тут работал и говорит, что всё враньё. Воспитателям интересно было, чтобы это всё [интернат] осталось [работать]. Они же были обеспечены работой. А сейчас всё — разваливается посёлок. Люди квартиры продают, в Челябинск переезжают.

В паре десятков шагов от интерната два сельских магазинчика. Сюда по дороге на работу и с работы каждый день заходили сотрудники детдома, периодически забегали и воспитанники.

— Нормальные все, адекватные, — говорит продавец одного из магазинов. — Сейчас в другом месте нашли работу. Кто в Челябинске, кто в соседних сёлах остался.

— Дети до сих пор приезжают к воспитателям в гости. Они берут у нас конфеты, торты, — добавляет её коллега из соседнего магазинчика. — Если бы их тут насиловали, избивали, такого бы не было. И они бы не ломились сюда. Приезжают выпускники, которые учатся. И такие дети нормальные — не видно по ним, что они забитые, зачуханные и изнасилованные. Порой тут-то [в магазине] боишься вести себя [с ними] правильно. Они же с диагнозами все. И воспитатели, которых обвиняли, я знаю, что они не сделали такого. Не знаю, кому это надо было.

«Молчали под страхом увольнения»

В том же посёлке, буквально в нескольких метрах от интерната, живут бывший директор и её заместитель по учебно-воспитательной работе. Нам удалось застать женщин дома. Бывшие руководители спустя год молчания согласились на диалог с журналистами.

После начавшейся шумихи трудовой договор с директором детдома расторгли. Но, как рассказали коллеги руководителя, инициатором отставки стала она сама. Женщина не выдержала обрушившегося на интернат внимания СМИ и чиновников.

— Нам ведь запрещали разговаривать, не давали сказать ничего в своё оправдание, — возмущается бывший директор детдома. — Говорили: «Следствие идёт, не надо ничего рассказывать». А если бы мы сразу говорили, что это неправда, ничего бы этого не было. И не было бы такой волны, которая до Москвы докатилась. Но нам сразу сказали: «Нет, под страхом увольнения». Всех нас собирали и предупредили — не дай Бог кто-то рот раскроет, скажет что-то. Ни в защиту, ни что-то ещё. А когда всё прошло, уже весной, следователи же и сказали: «А что ж вы молчали? Надо было говорить».

— А этого мужика, которого «закрыли» и, по нашим слухам, везде возили проверять — это ерунда, — продолжила экс-директор. — Он не насильник. 15-летних, 16-летних парней, извините, за конфетку тр***ть — да никто бы из наших [детей] не дался! Они бы сами его могли оттр***ть!

— Там же шла речь о детях младшего возраста… Не так?

— С теми он [мужчина] вообще не общался.

— То есть он общался только с ребятами старше?

— Конечно. А те, вот которых родители забрали, я не знаю, какую они вообще выгоду имели. Дети-то у них уже по девять месяцев [к моменту обращения в правоохранительные органы] прожили. Не месяц там — что их только забрали, и они стали рассказывать, что над ними так-то издевались [в интернате], воспитатель какой-то, дядя Серёжа приходил их тр***ть. Целая группа насильников — и вот одних и тех же [насиловали].

— Наших всех проверили — ни единой чёрточки, ни запятой [в их биографии] нет! — подключается к разговору замдиректора по учебно-воспитательной работе.

— За людей обидно, которые остались [без работы]. У них и кредиты, и дети, — добавляет экс-директор.

— Их куда-то трудоустроили?

— Да конечно нет! Сами как могли, так и трудоустраивались. Кто-то до сих пор сидит на биржах [труда]. А кто-то ездит работать за 30 километров. Разве это дело? Никто никого не трудоустраивал. С 2008 года у нас такая школа для умственно отсталых, и люди тут были уже все обучены и проверены. У нас посторонние люди не могли здесь задержаться. Кто не мог работать с такими детьми, тот сразу увольнялся.

— А у воспитателей, которые оказались в центре этого скандала, как сейчас дела?

— Нормально. Если они не виноваты. У них только, может быть, остался этот осадок на всю жизнь. Люди-то молодые, — продолжает бывший руководитель детдома. — Представьте, вы пообщались с ними [с детьми], и вас обвинят через какое-то время, что вы извращенцы. Девчонка-то молодая…

— Там все соседи встали на их защиту, что такого быть не может! — подтверждает замдиректора. — Мы же все рядом живём. Это не город, когда не знаешь, что делают соседи. Мы все вот они, как на ладони.

— Почему же конкретно на них сказали дети? Они работали вместе с этими детьми?

— Потому что они тут все работали. Они могли также и про меня, и про заместителя сказать. Кто вместе на этаже общался, про тех [и могли сказать]. Они просто запомнили, и всё. Потому что они многое запомнить не могут. У них инвалидность по умственной отсталости, и они были сразу сексуально расторможенные. Когда к нам приезжали, у них у всех в характеристике был этот диагноз, который им психиатр устанавливал.

В Челябинской области 56 интернатов было. Наш среди них был на 19-м месте. В 2016 году здесь проводили мониторинг, как дети живут. У нас люди приезжали и ахали, какие условия созданы для жизни детей. Они же здесь не просто жили, а ещё и оздоравливались. А всё вот так распустили. Обхаили нас всех, хотя люди-то не виноваты. У нас хорошее учреждение было. Сейчас дети до сих пор звонят, плачут: «Мам, когда нас заберут?». Спрашивают, когда их привезут обратно. Если бы им плохо так было, если бы их насиловали, разве они бы рвались сюда?

— Если бы нас со всех сторон не начали мазать грязью, не разобравшись, может быть, всё и осталось бы на месте, — считает бывшая заместитель директора. — Год прошёл. Людей разогнали и оставили без работы. Вы зайдите, посмотрите, что там сейчас [в интернате] делается. Нет ни освещения, батареи и сантехника заморожены. Ведь школа и корпус были — конфетка. У нас видеонаблюдение стояло, потратили на него больше 700 тысяч рублей. И всё псу под хвост! Вот она российская бесхозяйственность. Это называется «сам не ам, и другим не дам». А кому это надо было, хай, тому будет весело жить.

Журналисты 74.ru попытались связаться с семьёй педагогов, фамилии которых фигурировали в рассказах сирот. Мы написали воспитателям напрямую, обратились к их родным и знакомым. Но получили ответ только от одного из учителей, чьё имя называлось в СМИ. Мы цитируем его дословно.

— Позиции могут быть разными, но не в этой ситуации. Здесь есть правда, а есть просто наглая ложь, — ответил 74.ru педагог. — СМИ просто использовала группа аферисток, чтобы максимально долго оказывать давление на следствие (вместе с псевдообщественниками). В свою очередь СМИ зарабатывали на рейтингах, перепечатывая и публикуя этот параноидальный бред. Поэтому их «сотрудничество» получилось, наверное, взаимовыгодным. Так или иначе, о сотрудниках (а их около 100 человек) думать и переживать нужно было год назад. А сейчас я сомневаюсь, что вы вернёте им работу, которой многие из них отдали половину жизни, откроете интернат и так далее. Ну а про честное имя я вообще молчу: СМИ тут постарались на славу... Но этот вопрос лучше решать через суд.

Для чего же шумиха была нужна опекунам, воспитатель при этом не пояснил.

— Этих людей я увидел в первый раз именно тогда, когда они приехали в интернат и почему-то не с утра, а именно вечером. Но больше я удивился, когда после всех обвинений они заявили, что они приехали нас не «сажать», а «договариваться». Это слово звучало неоднократно. И дали директору два дня на размышления, — рассказал воспитатель. — Почему эти люди, якобы услышав эти дикие рассказы от приемных детей, сразу не обратились в правоохранительные органы? В полицию обратилось первым руководство интерната. И самое важное — мы прошли все экспертизы, которые возможны, причем за свой счет и добровольно. Ничего из сказанного этими людьми не подтвердилось. Это лишь малая часть странных моментов, сопровождавших эту ситуацию.

За молодую чету также вступилась одна из близких знакомых.

— Людям как минимум испортили деловую репутацию, лишили работы. Действия СМИ и прочих активистов подтолкнули вышестоящие органы закрыть учреждение и лишить людей работы, — заявила она. — Хорошо ли у них всё после того, как их ни за что облили грязью?! С воспитателей были взяты подписки о неразглашении, так как их опрашивали в качестве свидетелей. Ни одно обвинение в адрес педагогов не подтвердилось, и это факт!

Прошлым летом супруги-воспитатели и их коллега обратились в полицию с заявлением о клевете. Педагоги требовали привлечь к ответственности тех, кто назвал их имена в СМИ, опубликовал фотографии и обвинил их в насилии над воспитанниками. Полиция возбудила уголовное дело по части 5 статьи 128.1 (клевета, соединённая с обвинением лица в совершении особо тяжкого преступления), но его расследование приостановили из-за невозможности установить лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности.

Мы готовы выслушать позицию других воспитателей, оказавшихся в центре этого скандала, по телефону редакции 8–93–23–0000–74 и дословно процитировать на сайте 74.ru.

Насилие за шоколадку

Скандал ударил и по приёмным семьям, заявившим о насилии в детдоме. Все три покинули регион. Две из них вынужденную смену места жительства связывают с расследованием уголовного дела о педофилии. От разговоров с журналистами они отказываются, опасаясь возобновления проверок в отношении них. По словам опекунов, социальные службы уже год не оставляют их в покое, а правоохранительные органы изучили подноготную всей их родни до седьмого колена.

Третья семья объясняет свой переезд желанием сменить экологию.

— Мы переехали совсем недавно. Давно хотели сменить место жительства. И без этой истории, — рассказала приёмная мать. — Проверки у нас были, какие положено по следствию, но я считаю, что к нам никто излишне не лез. Проверили от А до Я, даже переписки в соцсетях перечитали. Что ещё у нас проверять? Характеристики нам дали. Мы доказали, что нормальная семья, адекватные люди.

На воспитании у женщины несколько мальчишек из этого интерната. Самому младшему из них, когда семья оформила опеку, было девять лет, самому старшему — 13. Наблюдая за их поведением дома, приёмная мать заподозрила, что над ребятами могли надругаться в интернате. Опасения подтвердились, когда мальчишки начали отвечать на её вопросы. Женщина связалась с детдомом, но там визит опекунов восприняли в штыки.

— У ребят была очень тяжёлая психологическая травма, — вспоминает приёмная мама. — Он [обвиняемый мужчина] ведь им внушил, что мальчик должен любить мальчика. Дети рассказали, что с ними делали «старшаки» (старшие воспитанники. — Прим. ред.), и я позвонила в детдом. Уже потом выяснилось и про Серёгу, и чему учили детей, и что с ними делали. Мы приехали в интернат. С детьми пообщался психолог и подтвердил, что они пережили насилие. Они воспринимали происходившее как должное. Серёга привозил им шоколадки, семечки. Сейчас мы это пережили. Ребята начали общаться с девочками и интересоваться ими. Мы много занимались с ними, возили отдыхать, записали в разные кружки. Когда их забрали из детдома, они даже не знали, какое у них отчество и когда у них день рождения, не умели читать и писать, не знали буквы. Чем же воспитатели тогда с ними занимались? Директор объясняла мне это тем, что дети всего год пробыли у них. Но несколько наших детей прожили в этом интернате три-четыре года! За полгода муж научил их и чтению, и письму. И педагоги ещё пытаются нам куда-то вонзить вилы.

С молотка — за 70 миллионов

Последовавшее за скандалом решение о расформировании интерната чиновники объяснили коммунальной аварией в Красноармейском районе. Но, по словам главы района Юрия Сакулина, коммунальные проблемы были ни при чём.

— Видимо, не было необходимости в этой школе-интернате у Министерства социальных отношений, — прокомментировал 74.ru решение о расформировании Юрий Сакулин. — Потому что численность детей тут падала, и количество персонала было больше, чем воспитанников. Детей расселили в другие учреждения. Судьбу сотрудников решала администрация района. Их уволили в связи с ликвидацией интерната. Часть из них встали на биржу труда и искали работу через управление занятости населения. Примерно треть персонала были пенсионеры. Информации о том, что кто-то не трудоустроился, сегодня у нас нет.

В Министерстве соцотношений, отвечая на запрос 74.ru, напротив, сослались на решение главы Красноармейского района. И подчеркнули, что вместе с этим интернатом в регионе закрыли ещё четыре подобных учреждения.

— Численность фактически проживавших детей в этой школе-интернате за последние три года сократилась на 23,4 процента, — подчеркнули в ведомстве. — В мае всех воспитанников перевели в другие организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с учётом соблюдения их интересов, сохранения родственных связей и непрерывности образовательного процесса. Дети переведены в 20 муниципальных районов и городских округов Челябинской области, на территории которых имеются коррекционные образовательные организации.

Год назад семьи, предавшие огласке признания своих приёмных детей об изнасилованиях в интернате, объяснили, что обратились в СМИ, выполняя свой гражданский долг. Затем на 74.ru обратился родственник педагогов и заявил об их полной невиновности. Он и работники детдома полагали, что за разразившимся скандалом скрываются чьи-то финансовые интересы, в частности, в покупке корпусов детдома и земель.

Здание и участки под интернатом сейчас действительно готовят к продаже. Администрация Красноармейского района проводит оценку имущества и планирует в марте выставить его на торги. Вот только желающих купить его нет.

— Мы пытаемся найти покупателей, но интереса пока никто не проявлял, — рассказал Юрий Сакулин. — Комплекс очень дорогой. Ориентировочно от 50 до 70 миллионов рублей он будет стоить. Это земля, корпуса и сети.

74.ru будет следить за развитием событий вокруг этого интерната и дальнейшим расследованием уголовного дела.