«Полыхает» и на Урале, и по всей России. Разбираемся в причинах массовой гибели хвойных деревьев

Во время репортажей на Южном Урале мы всё чаще натыкаемся на одну и ту же картину: покрасневшие хвойные леса, среди которых немало мертвых деревьев. Подобное мы видели в Нязепетровске, в национальном парке «Таганай», под Белорецком, в Катав-Ивановском районе. В некоторых случаях, если судить визуально, количество поврежденных и здоровых деревьев уже практически сравнялось. Мы обратились к специалистам с вопросами, в чём причина массовой гибели лесов на Урале и можно ли ее предотвратить?

В филиале ФБУ «Рослесозащита» — «Центр защиты леса Челябинской области» после нашего запроса провели проверку насаждений пихты вокруг Нязепетровска и пришли к следующему выводу:

— Частичная гибель пихты происходит по причине появления в лесах вредителя — уссурийского полиграфа. Это жук-короед, обладающий очень высокой плодовитостью и биологической стойкостью. В настоящее время эффективных мер по уничтожению данного вида вредителя, кроме проведения санитарных рубок, нет. Территории, заселенные вредителем, находятся в аренде. На сегодняшний день проводятся обследования пострадавших участков для определения объемов санитарной рубки.

Близкого мнения придерживается специалист-биолог Александр Лагунов (до 2019 года он возглавлял госучреждение «Особо охраняемые природные территории Челябинской области»):

— Это общеизвестная проблема, «полыхает» уже по всей России, в том числе, в центральной части: это последствия деятельности короеда уссурийского, — объясняет он. — При этом важно понимать два аспекта: во-первых, основной урон наносит не сам короед, а переносимый им грибок, во-вторых, короеды относятся ко вторичным вредителям, то есть они не могут заразить здоровое дерево. Страдают деревья, уже ослабленные неумелой рубкой, засухой, рекреационными нагрузками.

Жук, который по-научному называется Polygraphus proximus Blandford, заражает хвойные деревья фитопатогенным грибом Grosmanniа aoshimaе. Он «специализируется» на пихте, но может повреждать ель и кедр. Сначала у дерева краснеет и опадает хвоя, после чего оно гибнет, превращаясь в сухостой, что, в числе прочего, повышает риски пожаров. Дополнительная сложность в том, что эффект от жука-полиграфа носит отложенный характер: первые признаки повреждения деревьев появляются через 3–4 года после заселения короеда.

В нацпарке «Таганай» усыхание хвойных деревьев заметили еще в 2018 году, а позже установили, что причиной является миграция на Урал уссурийского короеда. В Сибири с этим вредителем столкнулись более 20 лет назад, но в последние годы он распространяется и по другим регионам России, например, тяжелое положение сложилось в Пермском крае. Теперь проблема перекинулась на лесную зону Южного Урала, которая приходится в основном на горную местность.

По словам Александра Лагунова, для оценки популяции жука-полиграфа ставят феромоновые ловушки, и если количество вредителей превышает определенные пороги, производят санитарную рубку леса. В частности, такой метод применяют в Центральной России. Но, говорит специалист, на Южном Урале такой подход затруднен из-за сложного рельефа местности: пихтовые леса часто растут на склонах гор, куда сложно добраться тяжелой технике.

Руководитель ландшафтной студии Greenday Татьяна Журавлева объясняет, что иных методов борьбы с жуками-древоедами практически нет:

— Полиграфы — это вредители, которые внедряются под кору в тело самого дерева, — говорит она. — Извлечь их оттуда очень-очень сложно, и там, где поселяются эти злостные вредители, действительно наступает бедствие и выпадают большие массивы леса.

Пихта, по ее словам, страдает первой из-за мягкой древесины и меньшей устойчивости к вредителям. При этом лечить дерево или укреплять его иммунитет в теории можно, но на практике почти нереально, если речь идет о гектарах леса.

— Тут есть экономическая целесообразность: иногда проще высадить деревья заново, чем лечить, потому что это колоссально дорого, — утверждает специалист. — Скорее, тут важны превентивные мероприятия. Проблема именно этого вредителя в том, что он очень быстрый: прилетел, и никто его не отследит. А как отследишь, если у тебя гектары? Он быстро заселяется, внедряется в тело и выкурить его чрезвычайно сложно. Мы не можем сверху побрызгать, тут нужно протравливать всё дерево через корни, а это мало реально.

В Томске пытались бороться с полиграфом, расселяя в лесах его естественных врагов, энтомофагов (то есть организмы, поедающие или заражающие насекомых). Однако добиться стабильной популяции таких «охотников на полиграфа» не удалось, и опыт признали экономически нецелесообразным.

В Пермском крае с распространением короеда борются вырубкой ослабленных деревьев, при этом специалисты отмечают множество ограничений такого способа, в том числе и чисто юридических. Лесные зоны иногда находятся в частной собственности, имеют разную подведомственность, кроме того, пихтой может быть покрыт не весь участок леса, что не позволяет признать его больным.

Специалисты сходятся во мнении, что инвазивное распространение жука-полиграфа может быть связано с изменением внешних условий.

— У нас идут глобальные климатические изменения, и мы пройдем через серию катаклизмов, это неизбежно. Потребуется время, чтобы лес приспособился к новым, резко изменившимся условиям, — пояснил заместитель директора филиала ФБУ «Рослесозащита» — ЦЗЛ Пермского края Андрей Шилоносов. — Хвойные леса испытывают сейчас наибольшее влияние, находятся в стрессовом состоянии. Экосистемы становятся уязвимыми, появляются новые нехарактерные для нас вредители и болезни, возрастает уязвимость древостоев перед пожарами.

Александр Лагунов разделяет мнение, что изменение климата может сказываться на ареалах распространения жука-короеда, но подчеркивает, что это влияние не линейно и достаточно сложно. Он также отмечает, что лесные экосистемы обладают очень высокой способностью к восстановлению, однако этот процесс крайне растянут во времени.

— Если взять опыт пожаров, которые уничтожают леса, то в первые десять лет пепелище будет зарастать иван-чаем, после чего появятся лиственные деревья. Под их кронами со временем образуется хвойный подлесок, — напоминает он. — Когда хвойные деревья вырастут, они перекроют доступ к свету для лиственных деревьев и вытеснят их, но весь цикл занимает примерно 100 лет. Его можно ускорить, но это в любом случае длительный процесс.

Кроме того, на месте погибших хвойных деревьев могут вырасти другие, например, пихту может заменить сосна.

Пока ситуация похожа на «идеальный шторм»: антропогенные нагрузки, длительные засухи, экстремальные ливни, распространение инвазивных видов наслаиваются друг на друга. Лес способен адаптироваться, но ему требуется время, а число негативных факторов не уменьшается. Может ли Урал остаться без хвойных лесов? Специалисты предпочитают не отвечать на этот вопрос однозначно, потому что факторов много, но мертвых деревьев в лесах скоро точно прибавится.