Алексей Шумаков, первый проректор ЧелГУ: «Нельзя объять необъятное, но главное из этого необъятного объять нужно»

Читая журналы, посвященные образованию, все чаще можно встретить высказывания о том, что универсальное, теоретическое образование должно уступить место узкой специализации. Настойчиво внедряется мысль о нужности и ценности специалистов в какой-то одной области, часто довольно узкой или специфической, и о непопулярности образования классического. Пока эти споры ведутся между маркетологами и различными аналитиками, молодые люди – будущие студенты – продолжают мучительно выбирать вуз, который даст им путевку в жизнь в качестве специалиста.

Челябинский государственный университет – один из самых популярных, больших и авторитетных вузов Уральского региона. К его выпускникам привыкли относиться как к профессионалам, эрудированным и высоко образованным специалистам. И это не просто искусственно созданный кем-то имидж. Это реальное положение вещей.

Просто ради интереса прошла по нашей компании и узнала, кто какой вуз окончил. Оказалось, что из 29 опрошенных 14 окончили ЧелГУ, из них 12 – филологический факультет. Надо сказать, что эти люди в нашей фирме очень уважаемы, к их мнению или совету всегда прислушиваются. О том, как находят себя в жизни другие выпускники самого большого классического университета Челябинской области, и о том, какие проблемы приходится решать вузу, чтобы достойно выглядеть среди российских высших школ, рассказывает первый проректор Челябинского государственного университета Алексей Шумаков.

– Челябинский государственный университет – это, пожалуй, единственный классический вуз в нашей области. Однако не все знают, чем он отличается от других университетов…

– Это ваше мнение, что он единственный. По официальным признакам, которыми руководствуется министерство образования, у нас три классических университета. Но тем не менее, мы считаем, что мы единственный настоящий классический университет. Это мнение основано на четком понимании того, что такое классическое высшее образование. Классический вуз – это вуз, в котором дается образование по естественнонаучным и гуманитарным направлениям. Образование это основано на научных исследованиях фундаментального и прикладного характера. Объединение в высшем учебном заведении естественнонаучного и гуманитарного образования и фундаментальной науки позволяет обеспечить определенное качество образования.

Если взять типичный политехнический или педагогический университет, где основной профиль подготовки – прикладной, то в таких вузах гуманитарное или техническое образование обеспечивают специальные кафедры, которые объективно не могут быть лидерами в соответствующих областях знаний. Например, наших филологов или историков математике обучают преподаватели, которые являются признанными лидерами в этой науке. А математиков обучают истории профессиональные историки, которые тоже являются лидерами в своей области науки. Это обеспечивает уникальное качество образования.

Образованию в классическом университете свойственна приоритетность фундаментальной подготовки. В российской высшей школе реализуется принцип соединения фундаментальной и практической подготовки, но в каждом учебном заведении по-своему обеспечивается баланс между ними. В одних вузах делается акцент на практической значимости полученных знаний, а в нашем – на их фундаментальности. И мы, соблюдая требования государственных образовательных стандартов, при каждом удобном случае увеличиваем долю преподавания математических дисциплин, теоретических разделов, специальных курсов, подготовки по иностранным языкам, информационным технологиям – всего того, что составляет фундамент классического образования. Это, на наш взгляд, абсолютно обоснованно, поскольку университет – это вуз, в котором человек может получить образование, позволяющее выпускникам успешно действовать на различных поприщах.

– Спрос на классическое образование не угасает?

– Он всегда будет. Потому что всегда будет спрос на хорошо образованных молодых людей. А мы считаем своих выпускников именно таковыми. Сейчас такой спрос обусловлен ситуацией на рынке труда, и она динамично меняется. И когда на рынок труда попадает специалист с односторонней подготовкой, который, по выражению Козьмы Пруткова, подобен флюсу, – он ведет себя не всегда успешно. А когда у человека есть система знаний универсального характера, а самое главное – этот человек имеет высокую культуру приобретения новых знаний, – он успешно ориентируется в динамичном потоке, приобретает необходимые новые знания и на базе имеющейся фундаментальной подготовке успешно их применяет. В этом преимущество обучения на наших факультетах. Вы знаете, что среди выпускников, например, нашего исторического факультета немало профессионалов в самых разных областях. Это говорит о том, что знания, полученные при изучении истории, носят фундаментальный характер, позволяют нашим выпускникам успешно сориентироваться в изменениях социального характера. Конечно, нельзя объять необъятное, но главное из этого необъятного объять нужно.

– Для многих вузов очень остро стоит проблема трудоустройства выпускников. А вы как ее решаете?

– Да, эта проблема у нас тоже существует. Но я хочу вас заверить, что наши выпускники трудоустраиваются успешно. Был период, когда работала плановая система распределения, и тогда мы решали задачи соответствующим образом. Затем был период, когда старая система исчезла, а новая не была создана, и выпускники устраивались самостоятельно. Министерство образования не ставило перед государственными вузами задачи о помощи в трудоустройстве выпускнику. Теперь такие задачи перед нами ставятся, и мы их решаем и стараемся делать это более эффективно.

– Например, как?

– Например, создавая информационные системы о наших выпускниках, чтобы в распоряжение заинтересованных работодателей попадали сведения о наших студентах еще на этапе обучения, чтобы работодатели могли заблаговременно подбирать себе перспективных стажеров, практикантов, молодых специалистов.

Это и разные формы презентации наших выпускников. Сейчас на кафедре «финансы и кредит» под моим руководством готовится несколько дипломных работ по заказу правительства Челябинской области. Темы и проблематика сформулирована самим заказчиком, поэтому защита этих работ будет носить публичный характер. Такие примеры есть не только на нашей кафедре, но и на других, и мы будем развивать такой вид деятельности.

– Некоторые вузы для поддержания интереса абитуриентов открывают новые специальности и даже факультеты. Вам не кажется, что это конъюнктурный подход?

– Ваш вопрос содержит какой-то негативный оттенок. Хорошо, когда вуз открывает новые специальности, плохо, если нет соответствующих преподавателей, базы для обучения. Мы тоже открываем новые специальности, но это мы делаем тогда, когда существует необходимость, обусловленная развитием экономики или социальной сферы, а не соображениями краткосрочной конъюнктуры. На изменения потребностей рынка труда мы реагируем открытием новых специализаций. Когда мы видим, что какая-то специализация начинает приносить хорошие результаты, мы ее развиваем и открываем на ее базе новую специальность.

Таким образом у нас появилась специальность «журналистика». Более десяти лет соответствующая специализация давалась нашим студентам, обучавшимся на филологическом факультете. И те, кто прошел эту специализацию в прошлом, сейчас стали, я считаю, элитой региональной журналистики. Да и на российском уровне они выглядят достаточно достойно. И вот когда мы увидели, что у нас существует потребность в журналистах и специализация «журналистика» себя очень хорошо показала, мы приняли решение об открытии такой специальности. Ровно год назад она была успешно аттестована и аккредитована.

Есть еще другой пример. Когда изменилась система экономических отношений в России, мы первые в Челябинске открыли специальности «финансы и кредит» и «бухгалтерский учет и аудит» по очной форме обучения. До этого момента у нас в городе существовала только специальность «финансы и кредит» на заочной форме обучения. Мы сориентировались раньше других – это исторический факт. Аналогично мы открыли специальность «компьютерная безопасность». Мы были первые в Челябинской области из «гражданских» вузов, кто начал обучение по этой специальности. Мы не по конъюнктурным соображениям это сделали, а потому, что была потребность в информационной безопасности, бизнес развивается, ему нужны профессионалы в этой сфере. Раннее такой специальности обучали только в специализированных учебных заведениях. Сейчас этот опыт перенимают и другие вузы.

Ну а в целом мы сохраняем костяк специальностей для классического университета: естественнонаучных, гуманитарных. Есть, конечно, специальности, которые появляются на стыке предметов. Например, экономические или управленческие, регионоведение. Это отклик на потребности региона.

Есть еще одна причина, по которой создаются новые специальности, – меняется сам их классификатор. В самом ближайшем будущем классификатор будет укрупнен, и те специальности, которые, по большому счету, являются лишь различными формами одной, исчезнут. Это общемировая практика, когда есть масса программ обучения по одной специальности.

– ЧелГУ сейчас разрабатывает и внедряет систему дистантного обучения. Расскажите о ней поподробнее.

– Говорить о том, что мы ее разрабатываем, не совсем правильно. Системы дистанционного образования уже разработаны, мы только стараемся активно осваивать эту технологию, потому что считаем ее перспективной. У нас имеются уже определенные организационные решения, ведется работа с преподавателями, приобретены программные продукты.

Цель же этой задумки – создание системы непрерывного высшего образования. Мы должны создать нашим слушателям – не важно, взрослые ли они люди, или только что закончили школу – такие условия, при которых они могли бы обучаться в максимально удобном для себя режиме. Это касается и графика обучения, и места, из которого слушателю удобнее выходить в Интернет. Это своего рода расширение доступности.

– Тем не менее, более доступное обучение все равно останется платным.

– Почему? Сейчас студентов, которые обучаются у нас за счет государства, больше, чем тех, кто обучается за свой счет. Я надеюсь, у нас останется и государственное финансирование образования и оно останется для многих бесплатным. Те же студенты, у которых есть возможности или желание учиться за плату, будут платить.

Конечно, если будет принято решение о полностью платном образовании, мы будем эти решения выполнять. Мы же государственный вуз, мы соблюдаем законы!

– Есть такая инициатива Правительства России сократить количество государственных вузов, чтобы улучшить их финансирование. Если это произойдет, то в каком положении останется ЧелГУ?

– Мы надеемся и очень много для этого делаем, чтобы остаться государственным вузом с более благоприятным режимом финансирования, чем до сих пор.

– А на решение сократить вузы вы как смотрите?

– Это дело разумное, потому что объективно у государства нет достаточных средств, чтобы нормально финансировать все высшие учебные заведения. Система высшего образования в России сейчас сформировалась, и аналитики совершенно справедливо указывают на то, что вузов у нас в несколько раз больше, чем было в Советском Союзе, в котором и населения-то было больше. Конечно, эту систему образования, которая сложилась по причине разных условий, государство, наверное, и не должно финансировать. В этом смысле дифференциацию университетов по системе финансирования можно только приветствовать.

Другое дело – как будут решаться эти вопросы относительно конкретных вузов. Это очень болезненная тема, и здесь можно столкнуться с неправильными решениями. Именно этот вопрос четко не обозначается: как будут приниматься решения о дифференциации, какие вузы под нее попадают – самые острые вопросы. Они требуют проработки.

– Проработки требует и другое федеральное новшество – Единый государственный экзамен. Многие работники образования, в том числе и ректоры, высказывались против ЕГЭ. Ваше мнение каково?

– Объективности ради следует сказать, что это новшество вызывает не только недовольство, но и положительные отклики. У каждого явления есть свои плюсы и минусы. Недовольство вызывает не сама идея ЕГЭ, и не механизм тестирования учащихся. Недовольство вызывает предложение сделать ЕГЭ универсальным средством оценки знаний абитуриентов. Это абсолютно неправильно. Есть аргументы, которые не раз высказывались и даже были какие-то подвижки по этому поводу.

На мой взгляд, надо сделать такую систему поступления в вузы, которая бы сочетала в себе и использование результатов ЕГЭ, и испытания, проводимые вузом, и результаты различных олимпиад и творческих конкурсов. У нас в университете это уже наблюдается: за основу поступления у нас принят Единый государственный экзамен, но мы принимаем во внимание и победителей региональных олимпиад. Кроме того, на ряд специальностей у нас есть творческие конкурсы – это испытание вуза, его мы тоже принимаем во внимание. На заочные же формы обучения мы предлагаем абитуриентам свое собственное тестирование. Как показывают результаты такого эксперимента, это оправдано. Без творческого конкурса нельзя принимать людей, а победители олимпиад по результатам сессий дают более высокие показатели, чем простые студенты. Думаю, в будущем мы создадим некий баланс из этих трех путей.

– Мнение абитуриента все равно никого не интересует?

– Такие мнения тоже рассматриваются. Многие за то, чтобы дать возможность выбирать абитуриенту. Или он предъявляет комиссии свой результат по ЕГЭ, или еще раз сдает экзамен, потому что на тестировании он мог потерпеть творческую неудачу, но за несколько месяцев подготовился, подучил. Некоторые, наоборот, блестяще сдали ЕГЭ, и им нет смысла снова проходить испытания. Но эта свобода выбора тоже должна быть в определенных условиях. Думаю, поиск правильного пути будет вестись именно в этом направлении. И говорить, что Единый государственный экзамен – это плохо, нельзя. Это очень важный и полезный инструмент. Благодаря ему мы можем, например, анализировать качество подготовки учащихся в школах, в регионах и так далее.

– В вашем вузе практикуется двухуровневая система образования. Что она дает?

– Мы считаем, что это дает повышение качества подготовки. Мы расширяем эту практику, и сейчас целый ряд факультетов готовится перейти на такую систему.

– Зачем нужны степени бакалавра и магистра? Обычные выпускники университетов работодателей уже не устраивают?

– Это не так. Дело в том, что работодателя устраивает любой хороший молодой специалист. А что у него в дипломе написано: бакалавр или магистр – это уже второй вопрос. Но у нас в соответствии с законом сложилось две схемы подготовки выпускников: одна традиционная, по схеме «специалист», а другая – двухступенчатая, по схеме «бакалавр – магистр». Сейчас становится ясно, что в некоторых сферах лучше себя показало непрерывное пятилетнее образование. Но в университетских специальностях, где есть научное направление, интереснее и перспективнее показывают себя студенты двухступенчатой системы. Насколько мне известно, сейчас готовится решение сохранить схему подготовки специалистов в тех областях, где это оправдано, и перевести на двухступенчатую схему остальные специальности. Сейчас это становится популярным в высшей школе в Европе, хотя одним из результатов Болонского процесса стало то, что западные университеты стали внимательно присматриваться к системе подготовки по специальности, как это было в СССР и России.

– Вы сами как считаете: ЧелГУ – это бренд?

– Как раз в этом я плохо разбираюсь. Бренд для меня – это категория, которая связана с торговлей. Мы, конечно, тоже предлагаем образовательные услуги на рынке, и в известном смысле нас можно назвать брендом. Я знаю, что к ЧелГУ хорошо относятся и руководители предприятий, и представители органов власти и управления. У ЧелГУ хорошая репутация среди университетов России. К нам очень доброжелательно относятся в Министерстве образования, в Федеральной службе по надзору за высшим образованием. Мы себя чувствуем уверенно. И лично у меня как у руководителя есть ощущение того, что, представляя университет на различных совещаниях, мероприятиях, я представляю достойно учебное заведение, что мы чаще смотрим на других сверху вниз, а не снизу вверх. В этом смысле, наверное, ЧелГУ – бренд. Кстати, недавно было сообщение, что выпущены почтовые конверты с нашим изображением.

– Нет желания для придания большей убедительности построить нечто высотное… со шпилем?

– Шпиль или что-то другое – это вопрос архитектурного стиля. Знаю, что существует такое направление в университетской архитектуре, которое предполагает строительство высотных зданий. Например, в Лондоне главный корпус Лондонского университета выполнен в виде пирамиды. Это было еще в 1930–50-х годах. Такой был стиль. У нас же в стране московский университет со шпилем, и его последователь в архитектуре – ЮУрГУ.

Могу сказать, что существует другой стиль в вузовской архитектуре, когда университеты состоят из кампусов, застроенных трех–четырехэтажными краснокирпичными зданиями, соединенными переходами, коммуникациями и составляющими такое уютное образовательное пространство. В архитектурной концепции ЧелГУ заложена именно такая идея, и мы будем ее придерживаться. А если что-то и строить, устремленное вверх, то это будет либо обсерватория, либо антенны для радиофизиков – то есть это будет сугубо функциональный объект.

– У вас недавно сменился ректор, и в связи с этим насколько кардинальные изменения произошли в работе университета?

– То, что у нас сменился ректор, – было обусловлено требованиями действующего законодательства. Валентин Дмитриевич Батухтин, которые возглавлял университет много лет, достиг возраста, после которого никто не имеет права быть ректором. Поэтому мы выбрали другого ректора. Это наш выпускник, доктор экономических наук, Андрей Юрьевич Шатин. Он и раньше руководил университетом в качестве первого проректора. В этом смысле у нас реализован принцип преемственности. Концепция развития университета, которая была принята еще при В.Д.Батухтине, и сейчас является основой для принятия и стратегических решений. В основном, состав ректората остался прежним, деканы остались прежними. Число студентов у нас продолжает увеличиваться, то есть в университете идет нормальный процесс развития.

– Какие задачи вы ставите для университета на ближайшие пять–семь лет?

– Я бы хотел, чтобы через пять или семь лет мы, наконец, решили некоторые задачи, важные для развития вуза. Это прежде всего развитие его материальной базы: очень бы хотелось, чтобы на этой площадке у нас появились новые учебные корпуса, общежитие, новое научное оборудование, которое бы позволило нам развивать нашу исследовательскую деятельность, чтобы у нас появились условия для улучшения социально-экономического положения наши преподавателей и сотрудников. Эти условия при наличии материальной базы мы сами создадим – это очевидно. Наши научные разработки очень востребованы, их уровень высок, и когда у нас будет необходимое оборудование, чтобы придать этим исследованиям товарный характер, то возникнут и предпосылки для улучшения положения. Перспективы совершенно понятны. А в том, что это реально, я уверен, потому что университет располагает необходимыми возможностями.