Владимир Федоров, доктор физико-математических наук, заведующий кафедрой математического анализа ЧелГУ: «В университете я делаю нечто доброе и вечное»

В свои 35 наш сегодняшний герой уже заведует кафедрой. В ЧелГУ он профессор и один из самых молодых докторов наук. С первого взгляда его жизненный путь кажется логичным и понятным – в 1989 году окончил с золотой медалью челябинскую школу №58, в 1994 – с отличием Челябинский государственный университет. Только вот поступал он в 1989 году на физический факультет, а заканчивал факультет математический. Проучившись с отличием два семестра на физфаке, понял, что математика ему ближе, перестроился, досдал экзамены на матфак и, не теряя года, завершил обучение в вузе. А потом на год раньше был отчислен из аспирантуры – «в связи с досрочной защитой диссертации». В рубрике «Харизма» доктор физико-математических наук, заведующий кафедрой математического анализа Челябинского государственного университета Владимир Федоров.

Из физиков в программисты

– Владимир Евгеньевич, почему вы решили сменить факультет?

– Потянуло на более абстрактные и точные науки. Есть один анекдот, который иллюстрирует разницу между физикой и математикой. «Три ученых видят на лугу черную овцу. Биолог говорит: «Да в этих краях водятся черные овцы!» Физик: «Давайте выражаться точнее – в этих краях есть одна черная овца!» Математик: «Ну, если уж быть совсем точными, то в этих краях есть одна овца, с одной стороны черная». После школы многие абитуриенты уверены, что в математике все теоремы уже доказаны, науке там делать нечего. По крайней мере, я думал подобным образом. А поскольку хотел заниматься наукой, пошел на физический факультет. Но вскоре понял, что и математика как наука развивается полным ходом, и она мне интереснее.

– Наверное, у вас был сильный учитель?

– Да – Георгий Анатольевич Свиридюк. Он читал лекции по матанализу и руководил кафедрой математического анализа. Он не убеждал меня перейти на математический факультет, просто предлагал писать у него курсовые работы. Решение я принял самостоятельно. Впоследствии Георгий Анатольевич стал моим научным руководителем в аспирантуре и научным консультантом на защите докторской диссертации.

– Когда вы начали преподавать?

– Сразу после окончания университета.

– Знаю, что молодым преподавателям достаточно сложно приходить на свой факультет и читать лекции людям, с которыми раньше по-приятельски общались.

– У меня с этим проблем не было. Хотя в первый год попалась группа, студенты которой были всего на год или два младше меня.

– Они вас по имени-отчеству называли?

– Среди них не было моих друзей, поэтому обращались по имени и отчеству. Вообще мне довольно легко работать со студентами. Сам же не так давно был на их месте. Преподавателю надо уметь видеть многие вещи глазами аудитории. Я тешу себя надеждой, что мне это удается.

– Современные студенты интересуются математикой?

– Скажем так, есть люди, которые интересуются. Большинство студентов, естественно, приходят на факультет не с целью заняться наукой, а с желанием получить хорошее образование и найти хорошую работу. У нас на факультете сейчас несколько специальностей. В последние годы популярна «Компьютерная безопасность», только что открыли «Информационные технологии» – на этих специальностях математических дисциплин поменьше. Специальность «Прикладная математика» всегда в почете. Но абитуриент не должен думать, что, обучаясь на этих специальностях, он будет только сидеть за компьютером, а математические дисциплины – лишь формальность. Чтобы освоить какие-то компьютерные программы, достаточно курсы закончить, университетский диплом здесь ни при чем. Да и программы эти через пять лет поменяются. А в основе естественнонаучного образования, будь то математика, физика или еще что-то, лежат фундаментальные науки, которые на всю жизнь приучают студента мыслить аналитически. Не сказал еще про родную специальность – «Математика». Многим почему-то кажется, что на ней обучают на школьных учителей. Это далеко не так, она не сильно отличается от «Прикладной математики». Выпускники, получившие эту специальность, скажем, так же прекрасно умеют обращаться с компьютером и при желании всегда находят соответствующую работу. Я помню, когда в центральных вузах, МГУ, НГУ и др., «чистая» математика считалась элитной специальностью. А вообще, я думаю, что если у человека есть к чему-то склонность, независимо от того, на какой специальности или даже факультете он учится, она проявится. У меня, к примеру, много знакомых, заканчивавших чистую математику или физику, сейчас являются успешными бизнесменами, банковскими работниками, программистами, системными администраторами…

Родовая легенда

– Какие предметы вы преподаете?

– Из фундаментальных курсов – математический анализ. На спецкурсах стараюсь не повторяться с темами, выбирая те, которые в какой-то степени новые для меня самого. Есть области математического знания, в которых хочется «покопаться», но на это не хватает времени. А при подготовке к лекциям получается совмещать приятное с полезным.

– Никогда не хотели заняться чем-то другим?

– Мысли, конечно, были, но всерьез уходить из математики никогда не хотел. Может быть, мои слова покажутся слишком громкими, но, работая в университете, я чувствую, что делаю нечто доброе и вечное. В бизнесе только зарабатывал бы деньги, а здесь останутся ученики, публикации, книги. У меня уже есть одна научная монография, совместная с шефом ( Георгием Свиридюком. – Авт.), выпущенная в голландском издательстве. Есть мысли написать что-то еще. Я вижу смысл в своей деятельности.

– Какие отношения у вас с выпускниками?

– Разные, в основном хорошие. У меня есть несколько друзей, которые были моими студентами. Я старше их лет на пять, сдружились уже после окончания университета. Да просто приятно встретить на улице человека, который тебя узнает, рассказывает о своей жизни. Был, например, такой случай – однажды надо было в больницу побыстрее попасть. Зашел с черного хода, смотрю – ко мне охранник идет. Думаю, сейчас привяжется. Оказалось, мой бывший студент.

– Не обидно, что студент в охранники подался?

– А он не доучился. Сильно винил в этом одного профессора. Пришлось ему пойти в армию, а уже потом – в охранники.

– А вы выгоняли кого-нибудь?

– Бывало. А что делать, если человек не появляется на занятиях и при этом ничего не знает на зачете или экзамене? За что ему ставить тройки? В отношениях с ничего не знающими прогульщиками я принципиален, но в целом к студентам отношусь по-доброму.

– У многих преподавателей есть заочные прозвища в студенческой среде. А у вас?

– Не знаю, не слышал. Прозвище мне дали друзья, которым я рассказал одну легенду. Слышал ее то ли от отца, то ли от дяди, но так и не понял, шутка это или всерьез. Якобы раньше у моих предков была другая фамилия – Каракозовы. Но после того, как однофамилец (заметьте – не родственник) Дмитрий Каракозов совершил покушение на царя, ее пришлось сменить. А было все так: призвали моего предка в армию, спрашивают его фамилию, тот отвечает: «Каракозов!» Командир схватился за голову: «В моем взводе Каракозовых быть не должно! Будешь, например,… Федоров!» После этого товарищи иногда зовут меня Кар. Хотя я ничего не имею против своей нынешней фамилии.

Чего испугался японец

– Существует такое мнение, что математики – это люди, которые живут в своем мире.

– Да, мир действительно есть, но он не замкнут. Оттуда можно выходить и входить туда. Как, например, сделал один известный московский математик, который на несколько лет ушел в театральные режиссеры, но математика его не отпустила, и он вернулся. Если уж об этом зашла речь, мне видится некоторая аналогия с миром тонких ценителей какого-либо искусства. Каждая теорема, научная работа, а тем более каждая математическая теория – это произведение искусства, у них есть своя эстетика. Математики ее чувствуют очень хорошо, но для подавляющего большинства это – филькина грамота.

– Чем еще вы живете?

– У меня много друзей, мы с ними постоянно общаемся. Летом выезжаем на природу, ходим в походы, плаваем, играем в волейбол. Читаю газету «Спорт-экспресс». Болею за команды практически всех видов спорта – к сожалению, в основном по телевизору или через газеты. Есть мысль сходить в спортбар, но пока это только мысль. Со школы играл в баскетбол, и, даже будучи преподавателем, выступал за баскетбольную команду математического факультета. Особыми достижениями похвастаться не могу. В школьном возрасте занимал призовые места на чемпионатах города, области, позже несколько раз выигрывали первенства университета. Сейчас нет особой возможности заниматься баскетболом, хотя поиграть очень тянет. Еще люблю ездить на научные конференции. В этом году у меня рекорд – уже побывал на пяти конференциях. Это конференции по дифференциальным уравнениям, я там выступаю с докладами.

– Наверное, туда съезжаются выдающиеся люди?

– Конечно! Академики, членкоры, просто знаменитые математики, авторы известных книг. У меня сложился круг друзей (ученые из Новосибирска, Иркутска, Воронежа, Москвы), с которыми я встречаюсь большей частью на конференциях. Они в основном существенно старше меня, но это не мешает нам быть друзьями. Мне эти люди очень интересны. Мы сами проводили несколько конференций. Одна была в 1999 году на Еланчике, вторая – в 2002 году в окрестностях Челябинска, третья в 2006 году была посвящена 30-летию Челябинского госуниверситета. Не забуду, как в 1999 году приглашали очень близкого нам по тематике работ японского профессора. Но он сразу сказал: «Приеду, только если привезете меня из Москвы». Я так понял, что их тогда очень строго инструктировали в посольстве по поводу возможных московских неприятностей и до того доинструктировали, что они стали Москвы бояться. Я приехал за ним в Шереметьево, затем из Домодедово мы прилетели в Челябинск, а здесь привезли его на машине на озеро. Так же обратно. Сейчас мы с этим ученым общаемся по Интернету и, возможно, еще встретимся. А конференция, кстати, удалась. Есть желание повторить опыт проведения конференции летом на озере.

– Чего он испугался?

– Честно говоря, мне и сейчас при выходе из вокзалов и особенно аэропортов многие лица доверия не внушают, а уж что было в 90-х... Другое дело, что в своей стране ориентироваться проще, в том числе и по лицам.

– Со студентами обсуждаете итоги спортивных соревнований, олимпиад?

– Такого не было. Хотя общения с обсуждением спортивных итогов мне не хватает. Мало кто из друзей интересуется спортом.

– А в семье есть болельщики?

– Нет. Жена у меня работает доцентом в педуниверситете, тоже математик. Сыну шесть лет, максимум его реакции на спортивный матч – это фраза «Опять ты свой баскетбол включил». Но надеюсь через год отдать его в баскетбольную секцию.

– Складывать-умножать уже умеет?

– Вроде, да – супруга научила. Он у нас вообще неглупый парень. А уж поговорить мастак. За свои шесть лет, наверное, сказал больше, чем я за тридцать пять.

– С женой обсуждаете работу?

– Бывает. Например, могу помочь ей решить какую-нибудь очень трудную задачу. Она все-таки доцент, а я профессор. (Улыбается.) Сам тоже могу спросить у нее что-нибудь, чтобы в книжку не лезть.

Равнение на Запад

– Грядет реформа системы образования, в результате которой высшее образование разделят на бакалавриат и магистратуру. На вашем факультете бакалавры и магистры, наряду со специалистами, обучаются уже лет пять. Как вы оцениваете эту практику?

– Я отношусь к изменениям спокойно. Другое дело, есть опасения, что ими все не ограничится. Ходят слухи, что потом срок обучения на год урежут, магистры будут учиться пять лет, как сейчас специалисты, бакалавриат сократят до трех лет. Я не вижу в этом подражании Западу никакого резона, ведь в целом наше образование всегда лучше было. Мне эта ситуация напоминает одну детскую книжку, когда школьник спрашивает у приятеля, почему он уже неделю в школе не был. Тот отвечает: «Я от отца слышал, что жизнь – лучшая школа. А зачем я буду в худшей учиться?» Поучится человек три или четыре года, дадут ему университетский диплом и пойдет он учиться в лучшую школу – жизнь. Опустим планку требований нашей образовательной системы в школах и вузах до среднего уровня – этот самый уровень опустится еще ниже. При переходе к пределу (предельный переход – фундаментальное понятие математического анализа) получим полное отсутствие требований школ и вузов. А если серьезнее, сейчас больше всего в этих реформах мне не нравится ситуация, когда абитуриент может подать документы сразу на десяток специальностей. Из-за этого конкурс искусственно раздувается, что доставляет немалую головную боль как вузам, так и самим абитуриентам. До последнего момента не ясно, кто действительно поступает, а кто является «сеятелем» документов. Соответственно, абитуриенты не знают, кто прошел по конкурсу, а кто – нет. В общем, ситуация сильно смахивает на идиотизм. После таких «вступительных испытаний» молодой человек твердо уверен, что нужнее он вузу, чем вуз ему, поэтому можно сильно не напрягаться в учебе. Это приводит к печальным для него последствиям.

– Есть спрос на ваших бакалавров?

– Большинство студентов идут в магистратуру или в специалисты. Дипломы бакалавров, насколько я знаю, работодатели пока не очень позитивно воспринимают, хотя формально бакалавр – это человек с высшим образованием. Выбор между бакалавриатом, специальностью и магистратурой студенты делают в начале четвертого курса. Как правило, первый выбирают те, у кого средний бал 3,0. Но таких у нас немного. А вообще, выпускник математического факультета, будь то бакалавр, специалист или магистр, всегда работу найдет. Одни пишут программы, другие в бухгалтера или в налоговую инспекцию работать уходят. В последнее время появилась потребность в актуарных математиках, которые в страховых компаниях считают риски. Да мало ли где нужны умеющие мыслить работники. У спортсмена от регулярных тренировок мышцы, что называется, в тонусе, а у выпускника математического факультета в тонусе мозги.

– Сейчас вы набираете новый курс. Какими хотите видеть своих студентов?

– Они все разные по своим возможностям, но главное, чтоб у них был интерес, желание учиться. Без него, даже если у человека шапка 66-го размера, он не доучится. Я не хочу говорить высоких слов о желании познать новое, пусть это будет какой-нибудь локальный, приземленный интерес – получать стипендию, например. Он уже будет «двигателем прогресса» для студента. Помню, когда я был студентом, не знал, кем стану и каким стану. Я не заглядывал так далеко. Но у меня был спортивный интерес – окончить вуз без четверок. Для этого некоторые гуманитарные дисциплины приходилось пересдавать. Я их не очень любил, не ходил на них. Нет в них абсолютной истины! У каждого своя правда. В математике все по-другому – ты либо решил задачу, либо нет. Иногда, правда, это трудно определить. Но на уровне студенческих задач по математике преподаватель всегда может показать, где и в чем конкретно студент не прав.

– В школе тоже из-за спортивного интереса получили медаль?

– У меня была одна четверка по начальной военной подготовке, но в девятом классе. В десятом военрук, душевный человек, поставил мне «отлично», чтобы не портить аттестат. В университете получил единственную четверку на кандидатском экзамене по философии, уже будучи аспирантом. Наверное, это иллюстрации того, что когда не интересно, возникают проблемы.

– Можете описать себя в трех словах?

– Умный, порядочный, а главное – скромный. Шутка.

– С каким девизом идете по жизни?

Никуда не спешить, но везде успевать.