Владимир Филонов, художественный руководитель студии театра «Манекен»: «Судьба подложила Бомбу»

Режиссер студии театра «Манекен» и преподаватель актерского мастерства ЧГАКИ Владимир Филонов просто создан для работы с молодым поколением талантливых актеров. Он любит молодость во всех ее проявлениях и помогает юным артистам найти себя.

– Владимир Федорович, кем вы мечтали стать в детстве?

– Ха-ха! Ну, ни в коем случае не заниматься театром! В детстве… в детстве я мечтал стать моряком. А моя мама мечтала, чтобы я был военным. Возможно, потому что отец воевал. Она настояла, чтобы я поступил в Суворовское училище. После него я планировал попасть в военно-морское. Однако в Свердловском суворовском я проучился всего год. Из-за заболевания сердца дальнейшая служба оказалась перечеркнута. Так судьба вмешалась в мою жизнь. Я вернулся в Курган, откуда родом, окончил школу и решил стать физиком. Тогда это очень модно было: физики-лирики. (Улыбается.) Поехал в Москву поступать. Все задания решил верно, но не прошел медкомиссию, обидно было. Приехал в Челябинск к старшей сестре и здесь поступил в политехнический институт, чтобы стать радиоинженером.

– А театр когда появился в вашей жизни?

– Театр появился совсем неожиданно. Помню, заканчивал я третий курс… Тогда все ходили на дискотеки. Но вот беда – я танцевать вообще не умел, стоял в сторонке. Девушки не обращали внимания… И я понял, что надо с собой что-то делать. Увидел как-то объявление о наборе в театр пантомимы «Маска» (им руководил тогда Игорь Ильинский) при дворце железнодорожников и отправился туда. Это было необычно, неожиданно. Постепенно я втянулся, стало очень интересно. Вскоре мне предоставили возможность преподавать в детской студии при театре, тогда я и понял, что режиссура – это мое. Поэтому пошел в театр «Манекен» к Анатолию Афанасьевичу Морозову. Он меня взял и как актера, и как помощника в постановке пластических сцен. Затем поступил в Щукинское училище…

Десять лет у меня был мим-театр «Проспект», и мы, можно сказать, входили в элиту пластическо-клоунского театра. В 1990-е кризис подорвал нас материально, а в 1993 году коллектив распался. Один стал священником, другой в Москве в оперном театре – режиссером по пластике, третий живет сейчас в Сибири. У всех очень разные судьбы.

В 1996 году появилась студия «Манекен». Так что вот: мечтал стать моряком, а стал режиссером. (Улыбается.)

«Режиссер – ленивая профессия»

– Какие организованные вами театральные фестивали запомнились больше всех?

– Когда я руководил мим-театром «Проспект», еще тогда, в середине 1980-90-х годов, мы провели три фестиваля: «КАРУСЕЛЬ-87», «КАРУСЕЛЬ-88» и «ПРЕМЬЕРЫ-89», последний был очень сильным. После него нас пригласили в Германию, Италию, Польшу. Кстати, в Германии мы побывали как раз во время падения Берлинской стены. Наблюдали, как снимали часовых, как Pink Floyd репетировали мюзикл «Стена». С того времени у меня до сих пор хранится кусочек Берлинской стены.

В 2006-м организовали новый фестиваль UniFest, один из лучших в стране! Пока он прошел дважды, что будет с третьим (который должен состояться в 2010 году), пока неизвестно. С гастролями мы побывали во многих странах: в Швеции, Финляндии, Канаде, Голландии, Бельгии.

– Где лучше принимали?

– Конечно, в Швеции. Первый фестиваль, на который мы выехали, проходил в Вестеросе. Тогда было столько впечатлений! Помню, перед спектаклем не успевали сделать свет. И я сказал ребятам: делайте, что хотите, идите и работайте со зрителем в фойе. Не знаю, что уж они там делали, но зритель пришел в зал настолько подготовленный, настолько разогретый! Поэтому спектакль удался с первой секунды! Это было какое-то сумасшествие, они реагировали на все, смеялись непрерывно, в конце спектакля зал был в состоянии истерики. Один зритель мне сказал потом, что в жизни так не хохотал. И статья вышла в шведском журнале «Русским клоунам аплодировали стоя». Этот спектакль – самый запомнившийся, хотя и не имел наград. Он получился настолько эмоционально насыщенным!

– Вы там были в качестве режиссера?

– Да. В какой-то момент я понял, что режиссер из меня лучше, чем актер! Видимо, у меня много «головы», некого страха «а как ты выглядишь со стороны?»… Да и потом режиссер – более ленивая профессия. Я могу говорить, что надо, а делать-то актеру! Я называю себя «ленивый режиссер». Мне нравится, когда ребята сами что-то придумывают, что-то делают.

– Вы работаете с актерами-любителями. Нравится? Чем они отличаются от профессионалов?

– С ними интереснее в силу того, что в них больше азарта, желания что-то сделать и… неумения. Я понимаю, что им я больше полезен и нужен, чем в профессиональном театре. Профессионалы рациональнее подходят к творчеству: «ты нам скажи, что сделать – сделаем». Там редко возникает какое-то единомыслие, единый порыв.

– Можете назвать себя жизнерадостным человеком?

– Да, я себя к оптимистам отношу! (Улыбается.) Даже когда очень плохо, как, например, сейчас, я все равно верю, что все, что ни происходит – к лучшему!

«Главное – не бояться быть собой»

– Раз уж мы затронули это «сейчас», расскажите, что произошло.

– Судьба подложила свинью, не свинью…. Не знаю. Бомбу она подложила. До 22 марта все в студии (которая находится на ул. Сони Кривой, 79а) складывалось очень удачно. ЮУрГУ сделал нам ремонт в подвальном помещении, которое уже 30 лет накапливало какую-то творческую ауру… там ставились первые в Советском Союзе камерные спектакли. Участвуя в различных театральных конкурсах, мы получали Гран-при, призы за лучшую режиссуру и роли. К нам пришли заниматься новые очень талантливые ребята. Еще мы организовали в марте этого года Ассоциацию студенческих театров России, куда входят театры Екатеринбурга, Челябинска, Кемерово, Санкт-Петербурга, Перми, Калининграда, Тюмени. Много городов! Идея такого объединения уже давно витала в воздухе, и вот мы ее реализовали. Готовилось две премьеры, то есть в театре царило ощущение взлета! И этот пожар в ночь на 23-е перечеркнул многое… Сейчас мы приводим все в порядок. Там копоть, грязь…

– Сильно помещение пострадало?

– Полностью выгорели две комнаты: мужская и женская гримерки. Плюс уничтожены многие костюмы к спектаклям. Сгорела электропроводка. Потери существенные, но не катастрофические. Тем более, когда мы попросили о помощи, откликнулось много людей.

Некоторые фирмы помогли стройматериалами, краской. Иностранные друзья тоже пришли на помощь: скоро должны прийти деньги из Вильнюса. Да и просто заходят люди – приносят деньги, кто сколько: 200, 400 рублей. Говорят: это вам на ремонт.

ЮУрГУ организует концерт, средства от которого также пойдут на восстановление нашей студии. У нас уже прошел один субботник, теперь в ближайшее воскресенье предстоит еще один: придут студенты ЮУрГУ помочь любимому театру. Безусловно, в этой ситуации мы чувствуем, что не одиноки, что нас ценят и поддерживают.

– Интересно, в чем секрет такой популярности студии «Манекен»? Народной любви. Причем не только в пределах нашего города, но в России и мире?

– Это связано во многом со спектаклями. Они отличаются необычным выбором материалов, тем. Очень важно, чтобы люди сопереживали героям, нашли какие-то переклички с собой, со своей жизнью. Мы много используем невербального, в том числе пластических, звуковых, атмосферных эффектов. Ребята не играют роли, они живут ими. Они сами создают эти спектакли, и все получается очень живо, естественно! Происходит некое «погружение в жизнь». Когда зрители приходят в наш подвальчик, мы стремимся создать для них особую атмосферу. Здесь есть все: и юмор, и трагедия.

– Чему учите своих «подопечных», что стремитесь им донести? Самое главное, ценное.

– Не бояться быть собой, раскрыться. Чтобы то, что им дано от Бога, от мамы с папой, они смогли реализовать в своей жизни. Хочется, чтобы через театр, через творчество они поняли себя.

«Будем бодаться с учениками»

– Вы считаете себя романтиком?

– Пожалуй, да. (Смеется.) Мне легче делать сентиментальные вещи, сложнее – жесткое, циничное что-то. Хотя я понимаю, что в наше время без здорового цинизма нельзя. Взгляд на жизнь должен быть трезвый. Но так хочется чего-то такого светлого, чего в жизни нет. У Грина есть такое понятие «НЕСБЫВШЕЕСЯ»…

– Что из литературы вам близко?

– Мне близки авторы такого плана, как Даниил Хармс, Борис Виан. Нравится Генрих Белль, его «Глазами клоуна», Габриэль Гарсиа Маркес… Есть у меня мечта – поставить на сцене его «Сто лет одиночества».

– Готовите ли для зрителей какой-то сюрприз, может быть, новую, неожиданную постановку?

– Да, EQUUS по Питеру Шефферу. В нем много трезвого цинизма, но есть и романтизм. Там довольно жесткая история про парня, который выколол пяти лошадям глаза. И почему он это сделал? Если получится, то это будет очень неожиданный спектакль. Нас привыкли уже видеть в романтическом ключе. Это же будет очень жестко.

– Говорят, вы претендуете на «Золотую маску». Расскажите об участии в этом фестивале.

– В Кургане в кукольном театре «Гулливер» совместно с Виктором Плотниковым (он является автором идеи) мы поставили спектакль «Каприччио». Он очень необычный для кукольников. И его выдвинули на фестиваль «Золотая маска» в номинации «Новаторство». И в этом же году в эту же номинацию выдвинули спектакль Liquid Theatre «Ликвидация». Этот театр состоит из наших, манекеновских студийцев: это Леша Жеребцов, Аня Рудь, Кирилл Вытоптов, руководит театром Ксения Петренко. И вообще, премьера спектакля «Ликвидация» состоялась именно в этом нашем подвале. Они его поставили еще во время ремонта. Буквально за три года он дорос до того, что попал в «Золотую маску». Вот и получается, что в одной номинации – два спектакля, к которым я имею отношение. В первом – как сорежиссер, во втором – как человек, воспитавший этих прекрасных актеров! Там многие мои ученики. Будем с учениками бодаться на «Золотой маске». (Смеется.)

– Владимир Федорович, может ли вас что-то удивить?

– Меня очень удивило отношение людей к тому, что случилось (о пожаре). Один случай очень запал. Третий день мы занимаемся уборкой. Приходит мужчина, приносит пакет с моющими средствами. И ребята спрашивают: как фамилия, как зовут-то вас? А он говорит: «Неважно! Сергей меня зовут». И ушел. И вот в этом поступке есть то, что меня удивляет и удивляет приятно! Удивляет доброта.

И хочется, чтобы в жизни таких добрых поступков было больше. Я верю, что зло порождает зло. А добро порождает еще больше добра!

– Что любите?

– Люблю молодость. Во всех проявлениях: в ее глупости, наивности, в ее азарте, в ее принципиальности.