Павел Сумской, заведующий кафедрой режиссуры кино и ТВ ЧГАКИ, кандидат культурологии: «Важно удержать здоровую грань между цифровой революцией и тем, что отличает человека от робота»

Из «голубого экрана» телевизор превратился в «ящик» и «зомбоящик». И многие не лукавят, когда говорят, что используют его лишь для просмотра DVD. Оказывается, не хотят смотреть телепередачи и будущие режиссеры ТВ. Парадокс? С Павлом Сумским, который в Челябинске известен не только как преподаватель, но и как автор телевизионных программ, мы говорили о парадоксах нашего времени.

Пикник на помойке

– Вы только что вернулись со съемок ТВ-программы. Это новый проект или уже известный – про рыбалку и охоту?

– Это известная многим программа «Простые радости» – про рыбалку, охоту, путешествия. Проекту два года. (Смеется.) Акын не может не петь ту песню, которую подарил ему Бог. Как бы ни назывались проекты, а их с 1996 года было несколько – «На зорьке», «Мужская компания», «Клуб уральских путешественников» – это все о том же: охоте, рыбалке и путешествиях. Программа выходит с той лишь разницей, что раньше я работал на телевидении, а сейчас размещаю ее как частный производитель телевизионной продукции. «Простые радости» – попытка сделать самостоятельный проект.

– То есть выступаете еще и как продюсер?

– Продюсером меня назвать сложно, это все-таки чрезвычайно редкий сплав предпринимательских качеств и художественного вкуса, но функции продюсера я в своей программе действительно выполняю.

– Сложно сегодня найти деньги на телепрограмму?

– Деньги всегда было сложно найти. Мы живем в небольшом городе, у нас не так много рекламодателей. И у каждого бизнесмена есть свои представления о том, надо ли тратиться на рекламу. «Кока-кола», которая 25% бюджета тратит на рекламу, независимо от того, что ее продукцию и так все покупают, – не указ другим.

– Тем не менее, деньги на «Простые радости» находите?

– Нахожу. Мы живем на Южном Урале, где можно петь гимн природе, и есть люди, которые любят рыбалку, охоту, озера, реки, лес, степи, кручи горные, скалы, пещеры… Кстати, в пещерных водоемах тоже водится рыба. Одним словом, потрясающая у нас природа. И с помощью этой программы нам хочется открыть для людей новые и старые места для отдыха, охоты и рыбалки. Если говорить сухим языком науки, у каждого дела есть своя сверхзадача. Для себя я ее определил так: заразить радостью общения с природой через приобщение к рыбалке и охоте.

– Не все вас поймут и поддержат.

– (Смеется). Как бы ни вздрагивали читатели, возмущаясь: что за радость в охоте? Или: радость убийства пропагандируете?! Не пропагандирую! Просто во всем есть поэзия, в том числе и в охоте. К сожалению, многие мужские увлечения связаны с какой-то травмой для окружающих: или жены их теряют, или происходит изъятие биоресурсов. Тут нужна мера и важна этика, и обязательно должна быть философия. В любом деле должна главенствовать культура, в том числе в охоте или рыбалке.

– Вероятно, нужно говорить об общем уровне культуры?

– Вы правы, мы многое растеряли за прошедшие годы. Теряешь почти мгновенно, а восстанавливать приходится долгие годы. Достаточно взглянуть на горы мусора вокруг наших замечательных озер, в лесах. Самое ужасное, что люди очень быстро привыкают к этому безобразию. Достоевский верно сказал: «Человек – подлец, ко всему привыкает». И поэтому пикник на помойке для российского человека – совершенно нормальное явление. Более того, и мне иногда мучительно тяжело заставить себя в присутствии других взять пакет и начать собирать банки, упаковку и прочий мусор. Потому что все будут смотреть на тебя и думать: что это с ним, что такое происходит?

– Не так давно мы говорили о проблемах экологии с министром культуры области. И Алексей Бетехтин предложил установить в местах массового отдыха мусорные баки, которые будут стимулировать желание людей оставить берег озера чистым после себя.

– Не думаю. Стимул – это же мотивация на совершение поступка, но хорошо должно быть тому, кто этот поступок совершает. В основе такой мотивации лежит общий уровень культуры, а он у нас крайне низок. До мусорного бака надо же еще дойти, да и вообще, не барское это дело – мусор в бак выбрасывать. Посмотрите, в Челябинске возле каждого дома мусорные баки стоят. И что? Отдельные «сознательные» жильцы не доносят мусор до бака. Нет, сами мусорные баки ничего не решают, изменение сознания должно произойти.

– Это возможно?

– Конечно, я оптимист, верю в прогресс. (Смеется.) Но прогресс души – такая медленная и трудоемкая работа, что «жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе», как Некрасов говорил. Но если сейчас не пытаться менять ничего, то и в будущем ничего не изменится.

Закон для публичной порки

– Вы говорите об этой проблеме в своих передачах?

– Собираю мусор в пакет «на камеру» и кладу этот пакет в автомобиль, хотя у меня нет иллюзий, что меня услышат и изменят свое отношение к проблеме. Сознание меняется прежде всего под воздействием семьи. Сегодня у нас никто не занимается воспитанием, если этим не занимаются в семье.

– По-моему, и раньше этим не занимались, просто автомобилей у людей не было, чтобы массово оккупировать озера и леса.

– Не согласен. Я же человек из советского прошлого, поэтому прекрасно помню, как меня воспитывали в школе, стыдили, если что-то было не так. Помню, как мы выходили на субботники, когда я учился в институте, и гордились тем, что вносим вклад в общее дело. А сегодня ощущение общности, взаимозависимости утрачено во многом. Мы теперь одиночки, эгоисты. Когда человек выбрасывает мусор мимо бака, он думает, что делает кому-то плохо? Нет, он доволен, что делает хорошо для себя. Это его греет – в квартире стало чище, а мусор можно прямо с балкона выбросить во двор. Думаю, в этот момент человек полон положительных эмоций. Такое вот одиночество и «никому не нужность», к сожалению, – мощный стимул антикультуры.

– Почему этого не происходит в странах Запада, где подобному «одиночеству» сотни лет?

– От рыбалки перешли к социальной политике. (Смеется.) Хотя, наверное, это нормально, потому что человек – существо социальное. Недавно был в Чехии и в очередной раз поразился, как люди замечательно живут: чисто, никто не хамит, водитель никогда не нажмет на клаксон, если ты переходишь улицу, он терпеливо ждет… Чехи очень толерантны. Я был поражен, как они отнеслись к бомжу, который вошел в трамвай, – ему уступили место, потому что его жалеют, у него тяжелая судьба. Он сел, уснул, все от него отошли, конечно же, потому что запах ужасный, но уступили место! В Европе, несмотря на все ужасы прежних веков и прочие безобразия, уровень культуры непрерывно подрастал. Они поступательно эволюционировали, передавая через семью какие-то заветы, традиции. Не мусорить – это у них в той самой культуре, которой у нас не хватает. Но и идеализировать западных людей не надо. Для тех, кто хочет выйти за рамки этого культурного слоя, там есть полиция и закон.

– У нас закон тоже есть.

– И, наверное, один из самых жестких в мире, но у нас законы исполняются, когда возникает нужда кого-нибудь публично высечь. Но нет того, чтобы каждый знал: выбросив мусор мимо бака, он получит квитанцию на штраф, а громкая музыка до утра завершится приводом в полицию. Хотя все это можно достаточно быстро привить, была бы воля, а не разговоры пустые. Кнут и пряник – два этих инструмента безотказно действуют. Но сегодня в России нет ни того, ни другого – ни премий, ни штрафов. Есть отсутствие наказания и несоблюдение закона. И это ведет к тому, что имеем, – все живут как хотят.

Смотреть и примерять

– Сегодня ваше любимое телевидение добавляет массам культуры?

– Не буду лукавить: я болею вместе с нашим телевидением. А оно больно насквозь. Можно говорить о цензуре, что это зло. Но вседозволенность – зло еще большее. Я не лидер и не могу сказать: идите за мной, я знаю, как сделать. Но я вижу одно: сериалы, прославляющие бандитов, блатные песни – это зло. И всего этого на уровне государственных каналов не должно быть. Это должно существовать отдельно, для любителей. А поддерживать государство должно детские и просветительские программы. Но в России телевизионная система существует сегодня только как рыночная структура. А на рынке, понятно, что покупается, то и продают. Однажды, когда я учился в Москве в аспирантуре, известнейший в мире мультипликатор Гарри Бардин рассказывал, что в связи с собственным юбилеем он принес на РТР все свои мультфильмы, но компания отказалась их ставить в программу, мотивируя тем, что никто не будет размещать рекламу под эти мультики. Выгоднее показать криминал, сериалы про бандитов – то есть те программы, которые априори адресованы массам. Ведь чем элитарнее программа, тем меньше круг людей, которые ее смотрят. И наоборот, чем низменнее темы затрагиваются, тем шире круг. Инстинкты руководят человеком, если низок уровень его культуры, если они не подчинены чувству прекрасного. И сегодня ТВ обращается к низменному, чтобы больше денег заработать.

– Как в таких условиях обучать будущих профессионалов телевидения?

– Честно нужно обучать, ничего от них не скрывая. Я стараюсь обращаться к тем зернам добра, которые в каждом человеке есть. Я оптимист и считаю, что даже последний негодяй может раскаяться. По крайней мере, таких большинство. И мы постоянно говорим со студентами о том, что они сами хотели бы смотреть, что должны смотреть их будущие дети. Хотя нельзя забывать и о другой стороне медали: для того, чтобы жить, человек должен зарабатывать деньги и желательно неплохие. Я не идеалист и понимаю, что именно этот вопрос подталкивает человека работать там, где он не хочет работать, делать то, что противно его принципам. Сегодня это частое явление. Получить шанс реализовать данный тебе Богом талант – редкая удача и настоящее счастье. Поэтому нужно зарабатывать деньги, но нужна некая грань, которую переступать нельзя. Это я и стараюсь внушить своим ученикам, чтобы их не втянуло в делание денег на чернухе. Это и влечет за собой разрушение культуры.

– Что особенно коробит вас как режиссера в телепередачах?

– Недавно погиб замечательный артист Александр Белявский, и что я увидел на телеэкране? Крупный кадр: из-под простыни торчат ноги в старых домашних носках... Зачем лезть в такие подробности, которые ничего не добавят к факту гибели известного артиста? Так вот, я хочу, чтобы мои ученики не показывали ни трусов, ни растерзанных тел, ни старых носков. Должно быть уважение к рождению ребенка, к жизни человека, к его смерти.

– Всегда ли находите отклик в сердцах своих студентов, ведь на экране они видят совсем другое?

– Мы сегодня все чаще сталкиваемся с тем, что наши студенты не смотрят ТВ, несмотря на то, что с телевидением связана их будущая профессия. Парадокс нашего времени. Происходит отторжение на уровне биологической защиты. Человек так устроен, что интуитивно не может потреблять такие объемы негативной информации, это его изнутри разрушает. И включается биологическая защита, человек просто перестает смотреть телевизор.

– Вы даете им какой-то перечень программ, которые они могут и должны смотреть? По принципу: делай так.

– Нет, не чувствую себя вправе навязывать ученикам неких вкусовых пристрастий. Но, конечно, советую посмотреть то, что видел и рекомендуют профессионалы. Заставить смотреть только хорошее я не могу, поэтому предлагаю смотреть все, но примерять к себе: хотели бы они все время это «кушать». Нужно приучать ребят к культуре визуальной, которая сегодня вытесняет культуру книжную. Процесс визуализации стремителен и, к сожалению, необратим. Мне это не нравится, но ничего поделать с этим нельзя. Важно как можно раньше начать разговаривать с детьми о том, что такое хорошо и что такое плохо в области «картинки». Это был один из мотивов к созданию детской школы кино и ТВ в Челябинске, где мы воспитываем культуру потребления визуальных продуктов.

Между выгодой и талантом

– Школе три года, можно говорить о каких-то результатах?

– Радует, что интерес к школе растет и ребята приходят к нам с серьезными намерениями. Во многом это связано с тем, что выпускники школы рассказывают о школе, показывают свои фотографии, видео... и новые ребята к нам приходят не по рекомендации родителей, а потому, что там учились их знакомые.

– У вас существует творческий конкурс? Или берете всех, чтобы воспитать вкус, волю к творчеству?

– Конечно, развить какие-то задатки в ребенке проще. Но задача школы – помочь человеку определиться в своих отношениях с визуальной культурой: это его хобби, основа будущей профессии или вообще ему не интересно? Мы хотим помочь ребенку самоопределиться. Я уже говорил, что мало кто из нас занимается воспитанием, и катастрофически мало инструментов, которые помогут ребенку определиться, с каким талантом он пришел в этот мир. Мне кажется, это чрезвычайно важно. Мало того, сегодня в ходу рассуждения: куда выгодно идти, а куда не выгодно. На мой взгляд, даже если человек зарабатывает много денег, но занимается тем, к чему душа не лежит, он обрекает себя на муку. Думаю, счастливая страна – это та страна, в которой каждый гражданин не на словах, а на деле может реализовать свой талант. Но для того, чтобы его реализовать, надо талант в себе обнаружить. Значит, надо дать ребятам этот шанс. И, конечно же, мы развиваем в ребятах творческое начало, свободу мышления, вкус – учим отличать прекрасное от безобразного.

– Трудно это сделать, ведь они тоже телевизор смотрят?

- И в Интернете сидят. Это тоже гигантская свалка, где ты сам определяешься, что смотреть. Там нет критериев – плохо и хорошо, ты свободен, ты сам творец. А когда не развит вкус, то попадаешь в западню. Трудно. Но возможно.

– Кто вам помог обнаружить в себе талант, почему вы выбрали телевидение?

– Родители мои были, что называется, простыми людьми. Мама работала дежурной на электроподстанции, отец был пожарным. Но папа пел замечательно и был участником хорового коллектива, играл в народном театре. Несмотря на то, что жили мы бедно и не хватало денег на одежду, дома всегда были журналы, книги. Причем, не самые плохие книги. Например, «Происхождение Вселенной», «Кузен Понс» Оноре де Бальзака, «25 уроков фотографии»... Мне все время было интересно узнавать что-то новое. Думаю, любопытство, интерес к этой жизни, к тому, как все устроено, пришли от родителей. Телевизор вошел в жизнь тоже достаточно рано, я помню телевизор, который смотрели при помощи специальной лупы, потому что у него был малюсенький экран. И было потрясение от телевизионных спектаклей, которые были в то время популярны. Телевидение советского времени с одним его каналом и тщательной цензурой все-таки было качественным, высокохудожественным, хотя и идеологизированным. И вот эта, унаследованная от папы и старшего брата, любовь к театру, плюс интерес к телевизору, потому что я любил вечерами сидеть дома, читать книжки и смотреть телевизор, перемешались и позволили определиться в выборе.

– Были особо любимые передачи?

– «Международная панорама» и «Кинопанорама», а также «В мире животных». И, естественно, фильмы, которые шли по телевизору. Еще любил колонку «Это любопытно» в газете «Труд». (Смеется.) Любил я пестрый мир с его разнообразными фактами, порой безумными.

Прекрасно и ужасно одновременно

– Ваша кафедра начинала активно сотрудничать с ВГИКом, в ЧГАКИ приезжали московские преподаватели, были фестивали студенческих фильмов. Что происходит сегодня?

– К сожалению, отношения в нашем обществе приобретают все более прагматичный смысл – все ищут пользу от сотрудничества и дружбы. Нам-то, понятно, есть польза, а вот ВГИКу от нас? Тем не менее контактов мы не утратили. В прошедшем учебном году наши студенты одновременно с москвичами смотрели короткометражки фестиваля студенческих фильмов. И мы тоже участвовали в голосовании за лучшие работы. Член Союза кинематографистов Юрий Сергеевич Волкогон привозил нам фильмы с фестиваля документального кино. Постоянно нужно искать формы взаимодействия с другими учебными заведениями, чтобы не быть местечковым вузом. Затеваем проект творческой мастерской телевизионного фильма при нашей кафедре. Это попытка через реальный выпуск короткого метра, через короткий игровой фильм дать необходимые навыки и знания как будущим режиссерам телевидения, так и ребятам, обучающихся по специализации «актер театра и кино». Посмотрим, что получится.

– Что дает вашим студентам челябинский конкурс «Город в кадре»?

– Жалко, что в какой-то момент отказались от номинации профессиональных работ в этом конкурсе, то есть телеканалы не будут в нем участвовать. На мой взгляд, это ошибка, неудачное решение. Если говорить строго, то слово «кино» нами вообще должно употребляться с осторожностью. Кино – сложный процесс, а у нас не так много специалистов, которые в этом разбираются профессионально.

– Но все хотят делать кино.

– Да, особенно у молодежи есть такое желание. Но они хотят его делать так, как понимают это они, потому что не изучали кино профессионально. Взрыв любительского интереса к кино – это и прекрасно, и ужасно одновременно. Хотя, хорошего все-таки больше. Но давайте выделять средства, приглашать на фестиваль специалистов в области кино, которые проанализируют то, что заявлено, и расскажут о критериях добра и зла. А делать кучу-малу из любительских и студенческих работ, отстраняя профессиональное телевидение, на мой взгляд, не совсем верно.

– Может быть, телеканалы сами отказались участвовать в фестивале, ведь это лишние хлопоты и затраты?

– Возможно, потому что сегодняшнее телевидение – это, скорее, завод, фабрика, где производят телевизионный продукт, нежели творческая лаборатория.

– Региональное телевидение копирует федеральное?

– Не совсем. Часто директора местных каналов абсолютно здраво говорят: у нас свои стандарты. Мне кажется, они нормальные, трезвые люди и понимают, что региональное ТВ должно работать с учетом региональной специфики. Другое дело, что у нас науки мало, никто ведь не изучает вопрос, что нужно сегодня тому или иному региону. Процессом все больше руководят менеджеры.

– А ваши выпускники нужны кому-то?

– Еще как нужны, режиссеров на ТВ сегодня не хватает. Наши ребята востребованы еще и потому, что режиссура опирается на изучение всего технологического процесса ТВ, то есть это люди хорошо оснащенные – много чего умеют.

– Есть успешные выпускники?

– Мы рады даже тому обстоятельству, что иногда наши студенты, не доучившись, уезжают в Москву и там находят хорошую работу: на Russia today, НТВ, российском канале. Значит, нашего начального курса достаточно для того, чтобы начать карьеру. К примеру, наш бывший студент Витя Вохминцев сейчас работает на «Дожде» и чувствует себя человеком, знающим теорию и понимающим, чего от него хотят. Кроме того, ребята становятся победителями всероссийских и областных конкурсов.

– У вас есть возможность создавать профессиональный телевизионный продукт?

– Да. Есть у нас учебные работы, сделанные на нашей базе. Она, конечно, не идеальна, но мы надеемся ее развивать, обновлять. Может быть, и сам процесс высшего образования в сфере телевизионной режиссуры нуждается сегодня в реорганизации. Потому что пять лет в вузе для сегодняшнего дня – слишком долгий срок. Ребята стремятся скорее начать работать, применять свои знания. Образование отстает от многих современных запросов, оно должно стать более мобильным, интерактивным и одновременно более насыщенным. Мы просто обязаны, если хотим быть сильной страной, в том числе и в области телевизионной подготовки, в более кроткие сроки выпускать более подготовленных специалистов. Современные студенты к этому готовы, удержать их в рамках учебной аудитории длительное время невозможно, они понимают, что способны уже после второго-третьего курса работать и зарабатывать.

– Здесь наблюдается прямая связь с развитием технологий?

– Конечно. Сегодня взрыв цифровых технологий – это одна из радостей и бед нашего времени одновременно. Дело в том, что техника все больше функций забирает в режим автомата. Современные молодые люди воспринимают это как должное. Люди старших поколений видят, что теряется, размывается ценность навыков их профессии, на освоение многих из которых ранее уходили годы. Но сетовать на время глупо. Нельзя говорить, что все плохо или все хорошо, мир развивается в диалектическом единстве. Важно удержать здоровую грань между тем, что несет в себе прогресс, между цифровой революцией и тем, что отличает человека от робота, от камеры, от автомата – умением думать и глубоко чувствовать.