Генерал таежных болот

– Курносый фитиль, а по болотам рассекает со скоростью шесть километров в час, – глядя на меня, произносил Леня Кипоть. – Это будет первой фразой моего рассказа.

Через час зачин воображаемого рассказа менялся:

– В изящных болотных сапожках 37-го размера…

– 39-го! – не выдерживаю я.

– Могу я прибегнуть к художественному вымыслу? – оправдывается Леня.

Леонид Кипоть – пионер северной тайги, генерал таежных болот. Точнее, одного болота на станции Мортка, куда он ехал собирать клюкву в 25-й раз.

Наши общие знакомые отговаривали меня ехать с Леней. Намекали, что сбор ягоды у него тесно сопряжен с выпивкой, и настоятельно советовали если и не отказываться от клюквенной экспедиции, то хотя бы найти третьего, непьющего, попутчика. Только вот где взять такого сумасшедшего, который согласился бы на неделю выпасть из городской жизни? Когда рюкзак был уже собран, а число предупреждающих звонков превысило все мыслимые пределы, я в отчаянии набрала номер Лениного близкого друга.

– Я же предупреждал тебя в письме: рано тебе еще по болотам ходить! – раздался в трубке голос Николая. – Да ты не переживай! – успокаивал он меня. – Поедешь в Мортку, а пути, очень может быть, снегом заметет. Посмотришь окрестные пейзажи – и обратно.

– А если не заметет? – в Челябинске как раз был разгар бабьего лета.

– Слушай, вот тебе совет: позвони ему, откажись, и при этом вали на всех, кто тебя отговаривал. На Аленку, на Леночку, на Гришу… Самое главное, побольше имен припомни.

Я задумалась и взяла воображаемые весы. На одну чашу положила бутылочку спирта, которую Леня наверняка возьмет с собой и разопьет в тайге. На другую чашу поставила два ведра клюквы. Клюква перевесила.

За плечами у Лени был алюминиевый рюкзак с дырочками в стенках. Это называлось паевка или пайва – емкость для сбора грибов и ягод.

– Барахла-то набрала с собой, барахла! – ахнул Леня, посмотрев на мой здоровенный рюкзак, из которого торчали коврик, спальник и болотные сапоги. – Настоящий ягодник берет паевку, булку хлеба и бутылку водки. И когда он идет, слышно, как бутылка по паевке ПЕРЕКАТЫВАЕТСЯ.

Леня имел привычку интонационно подчеркивать ключевые слова.

С екатеринбургского вокзала мы поехали поездом Свердловск–Усть-Аха до станции Мортка. Когда сели в вагон, Леня протянул мне аккуратно переплетенную самодельную брошюрку:

– Изучай. Введение в клюквенную тематику.

Я наугад открыла манускрипт. «В борьбе с четвертинкой и суровыми жизненными обстоятельствами прошло четыре часа…» По количеству упоминаний спиртного Ленина повесть вызывала в памяти «Москву–Петушки», только называлась несколько иначе – «Болотный экспресс». В конце приводилась «краткая хронология клюквенных экспедиций с 1987 по 2007 гг». Я обратила внимание на фамилии участников – Савков, Мовшев, Смышляев. Похоже, мне предстояло войти в «Хронологию» в качестве первой женщины, отважившейся залезть в клюквенное болото…

К счастью, пока все шло хорошо. Нашими попутчиками оказались суровые северные парни, ехавшие из Тавды за карасем. Леня рассказывал им:

– В сумерках сижу на корточках, собираю бруснику. Вдруг слышу голоса: «Погоди, не стреляй. Кажется, ЭТО НЕ МЕДВЕДЬ!» – Леня заразительно смеялся, а парни понимающе кивали.

Мортка оказалась вовсе не таким богом забытым местом, как я ее себе представляла. Большие дома, почти в каждом дворе иномарка. Мое внимание привлекло странное транспортное средство с огромными колесами, чем-то похожее на трактор, но сильно вытянутое в длину. Леня пояснил, что это самодельный вездеход или, как его здесь называют, катамаран. На катамаранах морткинские мужики гоняют по болотам в поисках ягоды или дичи со скоростью 10 километров в час.

– Колеса от трактора «Кировец», шарнир от ЗИЛа 131-го, коробка газоновская, двигатель дизель, – терпеливо пояснял механизатор Сергей Пьянков в мой диктофон. – Редуктора от 66-го самоблокирующиеся стоят, чтоб не буксовали. Где туго придется, все четыре гребанут.

Свой катамаран Сергей собирал четыре года. Внутри кузова, обшитого пенопластом, нары и железная печь.

А вот еще один катараман – с жигулевским двигателем. Этот даже зарегистрирован и имеет номера. Всего же в деревне около 15 таких вездеходов.

Но самое яркое впечатление оставляют не они, а новенькая церковь с ярко-синими куполами. Поселок лесной (добыча леса и производство мебели приносит морткинцам по 30000 доходу ежемесячно), и церковка – деревянная. Она только еще строится, не все бревна покрыты лаком, внутренняя отделка не начата. Но будет очень красиво.

Походив по поселку, мы отправились на болото. Предвидя трудности с питьем, я набрала в скважине двухлитровую бутылку воды. И точно: так называемый ручеек представлял собой лужу стоячей воды цвета крепко заваренного чая. Набирать нужно было аккуратно, кружечкой, чтобы не попались водоросли. Отстоявшись, вода имела цвет слабо заваренного напитка. Я начинала понимать, почему женщины, извечные собирательницы трав, ягод и грибов, отказывались принимать участие в клюквенном промысле.

Остаток пятницы ушел на подход к болоту и обустройство лагеря. Утром в субботу мы вышли за клюквой. Насколько же нелепы были мои опасения в том, что большая часть морткинской клюквы уже собрана местными «катамаранщиками»! Всю клюкву, лежащую на мшистом матрасе многокилометровым трехслойным ковром, собрать было невозможно.

Первый день я приноравливалась к ягоде. Оказывается, чтобы собрать ее, нужна не только ловкость рук, но и интеллект. На одной кочке растет много мелкой клюквы, на другой – десяток крупных ягод. Стратегически верным будет пропустить первую кочку и приступить ко второй. Лучше не собирать клюкву там, где растет карликовый лес. На открытом пространстве ягода получает больше солнца, становится слаще и темнее.

А вообще, я вам скажу, не зря меня тянуло посмотреть клюкву. По сравнению с мощным смородиновым кустом стебелек клюквы тонкий, как ниточка. А ягодка на этой ниточке вырастает более крупная, чем большинство сортов смородины. Создается впечатление, что не природа изобрела клюкву, а какой-то гениальный ботаник.

Собирать болотный урожай удобнее всего в «набирушку-непросыпушку». Мой попутчик изготовил ее из пятилитровой пластиковой бутыли из-под «Люкс-воды». Горлышко выбрасывается, верх отрезается, переворачивается и крепится тонкой проволокой к корпусу. Фокус в том, что если случайно вдруг упадет такая набирушка, ягода не просыпется. Сидеть удобнее всего на ведре, у которого обязательно должна быть крышка. Иногда приходится присаживаться на колени: штаны от промокания спасут болотные сапоги или кусок полиэтилена.

Вечерами Леня доставал заветную бутылочку из-под пепси. Алкоголь действовал на него странным образом: он начинал экзаменовать меня по литературе. Примерно так:

– Андрей Вознесенский!

– «Идут белые снеги».

– К твоему сведению, это единственное, что стоит прочитать у ЕВТУШЕНКО!!! – Леня читал «Белые снеги» от начала до конца и, охваченный скорбью об убожестве современного образования, делал глоток из бутылочки. – Николай Рубцов!

Через двести граммов проваленный мною экзамен подходил к концу, и Леня, во избежание соблазна, размахивался и швырял бутылочку далеко в таежную темноту. Утром снова находил.

В понедельник с утра пораньше мы собрались на станцию. Леня не учел одного: мужики, с которыми он все время ходил, могли нести и снаряжение, и собранную клюкву, а я – нет.

– Закапывай все ненужное! – скомандовал Леня. – Придешь сюда в следующем году.

Во-первых, не факт, что приду, а во-вторых, жалко. Даже баллона с остатками сжиженного газа, который я зачем-то (дров в лесу было полно) взяла. Пришлось идти «челноком», неся к станции сначала снаряжение, а потом клюкву. Десятикилометровое расстояние мы прошли три раза. Леня ставил на землю свой рюкзак и возвращался за моими двумя ведрами клюквы. А ведь мог бы один дойти до станции и успеть на поезд… За проявленный героизм я мысленно простила генералу таежных болот и бутылочку из-под пепси, и проваленный экзамен по литературе.

К поезду мы пришли с трехчасовым опозданием.

– Ура, мы живы! – звонила я домочадцам, сидя у вокзала на ведре с клюквой.

Вахтовики пустили нас переночевать в свой вагончик.

– Не обращай внимания. Они не матерятся, они РАЗГОВАРИВАЮТ! – шептал Леня мне на ушко.

Доехали мы благополучно. Теперь, отправляясь на интервью, я обязательно беру с собой пакетик клюквы. Не каждому по вкусу горьковатая ягода, но клюквенную настоечку знают все.