Пора уходить от «карманных управляющих»

Недавно правительство утвердило дорожную карту по совершенствованию процедур банкротства. В этом документе с указанием конкретных сроков и исполнителей определены направления, по которым будут разрабатываться и вноситься изменения в законодательство о банкротстве. О том, что эти процессы необходимо совершенствовать, мы говорим постоянно, но далеко не все изменения, которые за последнее время вносились в закон о банкротстве, пошли на пользу дела.

Приведу конкретный пример: заявителям дали право по своему усмотрению выбирать кандидатуру арбитражного управляющего. Ранее, до 2009 года, заявитель мог указать лишь саморегулируемую организацию (СРО), и мы могли смотреть, кого назначить на процедуру в зависимости от ее сложности и профессионализма управляющего. Это право у нас отобрали, что привело к возникновению такого понятия, как «карманный управляющий». Предприниматель накапливает долги, и, будучи знаком с каким-нибудь управляющим, приглашает его и договаривается, что тот закроет глаза на определенные нарушения закона.

Сегодня я уверен в тех управляющих, которые сейчас состоят в Южно-Уральском филиале нашей СРО, но случаи нарушения закона и изгнания управляющего были и у нас, и в других организациях. На совещании у Дмитрия Медведева, где обсуждалась дорожная карта, звучала именно эта мысль: необходимо убрать зависимость арбитражного управляющего от заказчика. Но вот как она будет реализована, учитывая интерес многих серьезных структур к этому вопросу, я не знаю.

В документе есть и пункт о совершенствовании мониторинга предприятий, которые находятся на грани банкротства. Планируется шире использовать такие процедуры как финансовое оздоровление, которое в сегодняшних условиях совсем не работает. Также планируется повысить ответственность руководителей и собственников должника за несвоевременную подачу заявлений о своем банкротстве, если предприятие уже фактически банкрот.

Ведь, как правило, когда управляющий появляется на предприятии, оно уже разорено, активы выведены, квалифицированный персонал ушел. К управляющему приходят кредиторы и говорят: «плати по долгам», уполномоченный орган требует уплаты налоговой задолженности, а прокуратура указывает на долги по заработной плате.

Поэтому необходимо так организовать мониторинг, чтобы предприятия не доводили «до ручки». Ведь это очевидно, что если процедура введена своевременно, когда у предприятия сохранена инфраструктура и оборудование, то его деятельность возобновляется, происходит лишь смена собственника.

Еще один момент, на который мне бы хотелось обратить внимание, это порядок выбора уполномоченным органом СРО. Мы очень давно говорим о том, что неудобно работать, когда предприятие находится здесь на Урале, а управляющий назначается с Дальнего Востока. Кредитор согласно закону вправе выбрать себе управляющего из любой СРО, но непонятно, почему наша налоговая служба подает заявление о банкротстве нашего предприятия, а СРО определяет по «рулетке», которая крутится в Москве. В результате чаще всего первыми указываются две–три московские СРО, а уральские СРО, до которых очередь, как правило, не доходит, так и остаются в середине списка. Кредиторам, да и уполномоченным органам проблематично просто встретиться с управляющим, чтобы обсудить какие-либо вопросы, а тут еще и дополнительные транспортные расходы.

Главная задача и цель всего документа – разработка и внесение таких изменений в законодательство, которые бы привели к сохранению активов проблемных предприятий, сокращению сроков и издержек на проведение процедур, увеличения размера погашения требований кредиторов.

Один из примеров нерационального расходования средств в ходе процедуры – это расходы на публикации. Законом определено, что сведения должны публиковаться в официальном издании, определенном правительством (сегодня это газета «Коммерсант») и в сети Интернет в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве (ЕФРСБ). Этот реестр сегодня дает полную информацию о ходе процедуры. Публикации в «Коммерсанте» с появлением реестра стали совершенно ненужными, но они съедают массу денег должника: одна публикация о торгах стоит порядка 50–80 тысяч руб. и более. Мы давно говорим о том, что их нужно исключить, достаточно ЕФРСБ. Наконец-то решение вопроса сдвинулось с места.

И последнее. Я вижу из этого документа, что проблемы, существующие сегодня в организации банкротства, наконец-то обсуждаются на самом высоком уровне.

Будем надеяться, что они не утонут в очередной раз в коридорах законодательной и исполнительной власти.