Похороны за миллион, бандиты и система информаторов: челябинский ритуальщик — о «загробном» бизнесе

В ковидные времена тема похорон стала более обсуждаема и, к сожалению, затрагивает многих. Волей-неволей начинаешь под другим углом смотреть на людей, работающих в прощальном бизнесе. Станислав Гулько попал в сферу ритуальных услуг случайно, но сегодня он увлеченно рассказывает о гробах-новинках, рассуждает о недооцененной эстетике прощаний и столичной моде в погребениях. Сам он без налета мрачности — улыбчивый и открытый, с модной стрижкой и современным подходом к делу. Несмотря на привычную закрытость подобных служб, наш собеседник откровенно поговорил с нами о профессиональных секретах, не избегая острых вопросов. Тяжело ли работать в этой среде, остается ли в ней сегодня криминал, сколько платят информаторам и над какими шутками смеются работники похоронной сферы — в истории Станислава Гулько.

«Убийства на кладбищах имели место»

— Вообще сам я профессиональный военный: окончил наш автомобильный институт, служил на Дальнем Востоке в погранвойсках. Когда служба закончилась, вернулся в Челябинск, начал искать работу. Думал, что после автомобильного института без проблем найду, но не тут-то было. Поработал сначала охранником, потом в службе безопасности банка. Как-то мне позвонил одноклассник и сказал, что у них в похоронном агентстве сотрудника уволили, спросил, не хотел бы я попробовать. Я приехал, посмотрел, впервые в жизни зашел в морг: нормально среагировал, мне не поплохело. Так и остался, уже семь лет в этой сфере.

Мне не было страшно, хотя теща отговаривала. Она — женщина старой закалки, говорила, что меня непременно пристрелят, думала, в похоронном деле криминал один. Но я не испугался, может, потому что я военный. Конечно, было много всяких неприятных ситуаций, особенно вначале. Когда в эту сферу приходит новый человек, его пытаются как-то проверить: слабо — не слабо? Но это нормально, человека «щупают»: здесь главное — вести себя честно, не врать и не бояться.

Инциденты разные бывают: убийства на кладбищах имели место в свое время. Конкуренция в нашей сфере агрессивнее, чем в других, но это постепенно сглаживается. Приходят люди из других отраслей и уже по-другому смотрят на этот бизнес, по-другому ведут его, начинают решать вопросы более цивилизованными способами.

Есть основной костяк среди ритуальщиков, мы все друг друга прекрасно знаем. Стараемся не навредить друг другу, где-то помогаем, здесь важно сохранять деловые отношения. Порой появляются оголтелые новички, залетают и думают: «Я сейчас весь мир похорон покорю». Они в себя слишком верят, но, как правило, крылышки быстро отпадают, человек такой не задерживается.

Остаются те, кому работа действительно нравится. Например, я, когда пришел сюда, понял, что это мое, и меня работа прям держит.

«Первый раз плакал вместе с родственниками»

Конечно, на самих похоронах порой бывает тяжело морально. Первый раз, когда я только начинал работать, помню, приехал на адрес и плакал вместе с родственниками. Потом стал спокойнее относиться. Всё равно есть такое понятие как профессиональная деформация.

Многие относятся так: человек умер и умер, ему всё равно, в каком гробу и как его хоронят. Я так не считаю. Сколько разговаривал с батюшками, они убеждают, что именно в этот момент надо показать, что человека-то любят. Часто благодарные дети заказывают для умерших родителей всё по высшему разряду.

Мы работаем ради результата: человек, когда у него случается горе, находится в расшатанном психологическом состоянии. Мы оказываемся рядом. По окончании церемонии нас часто благодарят за хорошую организацию, тактичность, и это скрашивает весь негатив. Многие звонят повторно. Им нужно для друзей или знакомых провести похороны, они знают, что наша компания уже проверенная, поэтому обращаются.

Я работаю в своей нише — у нас часто заказывают именно элитные похороны. Например, самые дорогие похороны выходили 700–750 тысяч рублей, а с поминками — там миллион был. На таких мероприятиях задействовано много людей, идет тщательная подготовка. Она, как правило, два-три дня занимает. Нужно украсить зал декором, надо туда его привезти. Вся атрибутика подбирается индивидуально — ковровые дорожки, ширмы. К тому же всё это требует ухода, мы же не поставим мятую ширму у входа. Ее надо отпарить на месте, чтобы никаких складочек не было.

Самое дорогое на элитных похоронах — это гроб. Мы продаем дубовые, двухкрышечные, такие у нас по 200 тысяч рублей стоят, начинаются от 85 тысяч. Во флагманских моделях уже лифт установлен, это нужно, чтобы регулировать уровень тела вверх-вниз. Если человек маленький, то с помощью этого лифта нижняя стенка поднимается, если человек большой, то, наоборот, опускается. Лицо усопшего должно быть на уровне среза гроба. Это эстетика — так красиво. В таких гробах в комплекте идут декоративные атласные шторки, подушечка и обивка, цвета бывают различные. Вообще к нам недавно пришла мода на двухкрышечные гробы, раньше такие только в фильмах все видели. Но они действительно выглядят куда достойнее, чем обычные. Да и в целом общий уровень товаров становится выше. От гвоздей начали отказываться даже на самых простых гробах из сосны: вместо них делаем аккуратные защелки. Это помогает избавить родственников от этого тяжкого зрелища, когда крышку заколачивают.

Сам транспорт используем тоже элитный: это не просто пазик какой-то, а хороший микроавтобус Mercedes с телевизорами, кондиционерами, выезжающей подножкой, подиумом для гроба и сидушками вокруг. Салон уже обшит кожей, в спокойных тонах, есть антибактериальные лампы. Можно внутри катафалка запускать альбом памяти на телевизорах (мы монтируем небольшой ролик из фотографий умершего под музыку и показываем на прощании).

На кладбище необходимы ритуальные лифты — сингуматоры. Кто-то заказывает живой оркестр на похороны, нередко требуется кейтеринг и ведущая, чтобы она могла предоставить по очереди слово родным и близким, провести церемонию без неловких моментов.

Но если сравнивать нас с Москвой, то у нас индустрия всё равно значительно отстает. Там, например, есть урночки для праха в районе полумиллиона рублей, инкрустированные драгоценными камнями, есть в виде бабочек. У нас пока спроса на урны почти нет. Да и если посмотреть, самые обычные похороны в Челябинске в среднем стоят 30–40 тысяч, там они начинаются от 300 тысяч рублей.

В столице доходит до того, что если у кого-то предки захоронены в хорошем месте, они проводят эксгумацию, сжигают прах в крематории, перезахоранивают, а место продают. Есть спрос — есть предложение.

Многих возмущает, что человек еще не умер, а похоронщики уже приезжают на адрес. Да, это было, есть и будет. Наша фирма не использует такие каналы получения информации, но некоторые коллеги грешат этим. Говорят, расценки там такие: от трех тысяч рублей и выше за сообщение об одном умершем.

Вообще я думаю, что здесь не всё так однозначно. Если человек умер дома и в этот момент никто из похоронщиков не приехал, то родственникам проще не станет. Что делать? Куда идти? Никто же не знает, как действовать: какие документы, куда везти, элементарно, как доставить тело в морг. Проблема еще в том, что нет никаких муниципальных служб, занимающихся перевозками умерших в морг бесплатно. Не все знают, куда обращаться. А тут приехали специалисты, что-то подсказали.

Никто не настаивает, можно отказаться от услуг агентств или взять время и всё обдумать. С другой стороны, людям даже ехать никуда не надо, к ним приехали и помогли. Нас, работников ритуальной сферы, часто демонизируют, но мы не стервятники, мы приходим на помощь в трудную минуту.

Для людей смерть — это всегда горе, для нас — это работа. Во многом мы становимся циничны, и приходится видеть разное. Как-то пришли две жены на похороны мужа: одна настоящая, одна бывшая. Умер мужчина, он был женат на первой, потом развелся, встретился со второй, на ней женился. А потом вернулся к бывшей, но развестись не успел. Тогда прямо в храме начался конфликт: одна кричит, что она настоящая жена, другая, что по документам она его супруга. Там еще группы поддержки собрались. Женщины устроили драку прямо на похоронах, пришлось их разнимать.

Еще один из стереотипов, что похоронщики всегда ходят в черной одежде. Но у меня, например, гардероб обычный: конечно, когда я присутствую на похоронах, то одеваюсь соответствующе. Но в обычной жизни всё как у всех — есть спортивная одежда, есть деловая. Не могу сказать, что у меня в шкафу только черный цвет. Да и одну кутью с блинчиками мы не едим. Единственное, на работе я стараюсь говорить немного по-другому: с клиентами общаюсь спокойно, тактично и рассудительно. Тембр голоса не должен вызывать раздражение, а наоборот — успокаивать.

По сути, на обычной жизни профессия никак не сказывается, разве что появляется черный юмор. Мы можем пошутить, например: «Для вас рост, для нас длина» или «Лучше гипс и кроватка, чем гранит и оградка», «Если все тебя хвалят, значит, это твои похороны». Иногда мы можем хорошенько похохотать, это помогает снять общее напряжение.

Надо признаться, что наша сфера услуг приносит неплохой заработок, у меня в удачные месяцы зарплата выходит около 100 тысяч рублей.

А вот разговор с учредителем бренда похоронных услуг «Долг» Константином Биланом. Он рассказал 74.RU, как выглядит изнанка нынешней волны пандемии с их стороны.

Ранее источник 74.RU, работающий на рынке этих услуг, на условиях анонимности рассказал, почему челябинцы всё чаще отправляют тела родственников на кремацию и как сотрудники скорой и больниц могут быть причастны к распилу денег в «загробном» бизнесе, — читайте в нашем материале.

Как происходит кремация, могут ли перепутать тела и зачем в залах прощания стены жизнерадостных цветов? Чтобы узнать ответы на эти вопросы, мы отправились в челябинский крематорий.