«Сначала пил один, потом с женой, потом ее убили». Истории бывших алкоголиков, которые смогли побороть зависимость

Дмитрий, Александр* и Кристина* (имена изменены по просьбе героев) попробовали алкоголь в подростковом возрасте, а затем возвращались к нему всё чаще и чаще. Пристрастие к выпивке разрушило семьи, обернулось огромными долгами и проблемами со здоровьем. Наши новосибирские коллеги из NGS.RU выслушали три истории о зависимости и рассказывают, как героям удалось завязать с алкоголем, несмотря на годы запоев.

40-летний Дмитрий говорит, что помнит даже марку водки, которую он впервые попробовал в 11–12 лет, — это было в летнем лагере. Помнит и то, как ему было плохо наутро. Тогда же он пообещал себе никогда больше не притрагиваться к алкоголю. Обещание он нарушил примерно через два года.

— Чем я отличался от своих сверстников и одноклассников — мне всегда было мало. Они могли выпить три рюмки, а мне надо было еще выпить, еще догнаться. Если бы передо мной было море этой жидкости, мне бы, наверное, и его было мало, — рассуждает он сейчас, находясь уже больше 3 лет в трезвости.

Дмитрий вырос в хорошей и обеспеченной семье: он учился без троек, играл в КВН и имел много друзей. Затем поступил в школу милиции, где, по его словам, буквально не было возможности выпивать. Но был случай, когда он и трое его друзей отправились в выходной отдыхать, напились и устроили потасовку на вокзале. Задерживать молодых людей приехал ОМОН. Спасло от отчисления Дмитрия высокое положение его отца.

Как он рассказывает, алкоголизм у него начал «ярко проявляться» во время работы в органах внутренних дел, где он чувствовал себя самостоятельным и свободным:

— Решил, что могу держать все под контролем. Я начал пропускать работу и в последние годы работы там доходило до того, что я мог неделями не выходить на работу, а отсиживаться в квартире, в запое. Я уже просто не мог этого выносить, собрал вещи и уехал к маме — она к тому моменту развелась с отцом. Ко мне приехали руководители. Никто меня не уговаривал, но они спросили: «Ты будешь работать дальше?». С другим человеком, наверное, так бы не возились, но опять выручало положение. Я сказал, что на этом всё. И так моя карьера в органах внутренних дел закончилась.

Вскоре Дмитрий женился, родился ребенок. С женой они стали выпивать вместе. На одной из пьянок, куда она отправилась одна, ее убили. После трагедии он, по его признанию, «слетел с катушек». Полуторагодовалого ребенка он принес своей матери, а сам ушел в запой на два года:

— Это был, наверное, апогей моего алкоголизма, когда люди, которые раньше тебя уважали и тянулись к тебе, видят, как ты грязный, в нестираной неделю одежде стоишь на перекрестке и сшибаешь мелочь. Я понимал, что я потерял облик человеческий. Это был 2012–2014 годы, я быстро скатился. Конечно, я не работал, а так, перебивался. Забил на себя, на ребенка. Я уже не говорю про всякие кодировки, у меня их было 6 или 7. Ездил к бабкам, к шаманам, ничего не помогало. Весил я тогда 45 килограммов.

Он пил все, что попадалось ему под руку, а точнее то, на что ему хватало денег. Прикладывался даже к настойке боярышника — после этого у него на какое-то время отказали ноги. Дмитрий набрал кредитов — всего примерно на 1,5 миллиона рублей.

Выползти из ямы тогда помог родной брат. Дмитрий на какое-то время перестал пить и устроился работать в магазин спортивного питания. Ремиссия составила 8 месяцев — за это время он поправил здоровье, ударился в спорт и встретил девушку, в которую влюбился. Он думал, что именно любимой женщины ему не хватало для полноценной жизни, и решил, что она поможет ему окончательно завязать с алкоголем.

— Но я просто разучился жить трезво. Был в какой-то иллюзии, что я смогу, что сейчас все получится. В общем, мои проблемы вылезли вновь. Моя жена не выпивала и первые годы не понимала, что со мной происходит, ну а я находил оправдания для своих запоев, — вспоминает Дмитрий. — Моя болезнь прогрессирующая, а алкоголизм — это именно болезнь. И в один день я ее чуть не убил, причем я этого не помню. Мы приехали с корпоратива, а утром меня арестовали и увезли в отдел.

Дмитрий мирился с женой, а потом вновь брался за старое — за выпивку. Однажды жена собрала его вещи и выставила из дома. Дмитрий подал на развод, причем сделал это, по его словам, чтобы продолжать жить «так, как он хочет». Дальше снова был затяжной запой.

— Вот тогда у меня случился проблеск, до меня начало доходить, что со мной что-то не так. Что я не могу, как все, выпить бутылку пива, остановиться на ней, лечь спать, а утром пойти на работу. Я даже пьяным ездил на машине, но почему-то всегда проносило, — говорит он. — И вот, в один прекрасный день я сижу пьяный в парке и в моей голове всплывает фраза «группа анонимных алкоголиков». Про них я ничего не знал, но спасибо американскому кинематографу — там часто показывают такие группы. Это отложилось в моей памяти, я набрал в 2ГИСе, и, к своему удивлению, я узнал, что в Новосибирске такие группы есть.

В тот же день Дмитрий отправился на собрание анонимных алкоголиков. В каждой рассказанной истории, с его слов, он видел себя, а затем поделился своей. Когда до него дошло, что ему совсем противопоказано пить, он сбежал в другой город. Там случился его последний запой.

Но в итоге Дмитрий пересилил себя, вернулся в Новосибирск и вновь попробовал походить на собрания. Его случай уникален — ему не понадобилась привычная реабилитация, помогла именно группа.

Сейчас он не пьет 3 года и 4 месяца. С женой ему каким-то чудом удалось возобновить отношения, у них родился сын.

Александру 50 лет, и в детстве он видел запои своего отца. Однажды тот решил завязать и провел какое-то время в психиатрической больнице. Оттуда, по воспоминаниям Александра, он вернулся совсем другим человеком. Это была, как говорит он, «сухая», «вымученная» трезвость: вечерами его отец бесконечно курил и смотрел пустыми глазами в окно. Он говорит, что боялся превратиться в такого же человека.

Когда-то Александр работал в силовых структурах, но к началу нулевых ушел и попробовал заниматься бизнесом. Тогда же у него появились первые крупные заработки, он обзавелся машиной и квартирой. Вместе с женой они растили двух детей.

— Какая-то грань ответственности уже начала стираться. Я был крупным руководителем, и мне не надо было ни перед кем отчитываться, например, почему от меня пахнет перегаром. Я ведь не с водки начинал, я выпивал пару бутылок пива вечером. Потом пошли более серьезные дозы — 3–4 литра. Но я не чувствовал опасности. Выпил, отоспался, поел и пошел на работу — мне казалось, так все живут, — делится он.

К 35 годам Александр осознал, что пива ему мало. Теперь в его холодильнике всегда была водка. Когда кончалось пиво, он наливал 100 граммов водки, а затем дозы начали расти. Если раньше он выпивал только в пятницу или в один из рабочих дней на неделе, то вскоре он начал уходить в запои на несколько дней.

Александр признается, что работе первое время это не очень мешало. Еженедельную планерку, которая всегда была по понедельникам, он сдвинул на вторник, поскольку в понедельник отходил от «фестивальных» выходных. Жена начала подозревать, что у мужа проблемы с алкоголем. Как-то она предложила ему устраивать дни, свободные от выпивки, например, понедельник, среда и четверг. Александр уверял ее, что в любой момент бросит, и согласился на подобный режим, но смог подержаться только три недели.

— Мне очень не нравились замечания: «Ну ты же обещал!» Я говорил семье: «Оставьте меня в покое, я зарабатываю деньги и провожу время, как хочу. Я вас обеспечиваю: вы ездите на машинах, которые я купил, живете в квартире, которую я купил, и ездите в отпуск два раза в год на деньги, которые я принес». А все эти поездки за границу и подарки — это такие алкогольные индульгенции, чтобы меня только не трогали, — признается Александр.

В отпусках он пил беспробудно и все дальше отдалялся от семьи. На работе он фактически не выпивал, но, приезжая домой, сразу же брался за водку. Иногда он специально брал больничный на месяц, чтобы уйти в запой:

— Удовольствия я ни от чего не получал: ни от работы, ни от путешествий. Оставался только один друг — алкоголь. А потом наступало тяжелое, давящее, черное чувство тоски, и оно всегда было со мной: и в трезвости, и в употреблении. Хотелось, будучи трезвым, уйти вот в то ощущение, когда тебе было 25 лет, ты выпивал и тебе становилось хорошо. Но в 40 лет так уже не бывает.

Именно в этот период его жена забрала младшего ребенка (старшая дочь к тому моменту переехала от родителей в Москву) и ушла от Александра. Напоследок она ему сказала: «Я не хочу больше жить с призраком». Он думал, что такой поступок любимой женщины станет для него мотивацией к тому, чтобы бросить выпивать:

— Но у меня даже ничего не ёкнуло внутри.

У Александра оказались развязаны руки. В какой-то из просветов он обратился к наркологу в попытке завязать и вернуть семью. Тот выписал ему серьезные препараты, которые нельзя сочетать с алкоголем, но Александр снова запил. Он вспоминает, что думал о смерти, о риске остаться парализованным, но алкоголь все-таки победил. Тогда он остался в твердой уверенности, что нарколог ему не в силах помочь.

Однажды они попробовали с женой возобновить отношения: Александр сказал, что завязал с выпивкой, но на деле прятал бутылки водки в разных местах по всему дому и время от времени к ним прикладывался. Обман продолжался недолго, жена все узнала и ушла от него окончательно. Он помнит усталость в ее глазах и слова о том, что она жалеет, что вновь ему поверила.

— Я еще мог работать, но вечерами пил до такой степени, что едва мог донести ноги до кровати. На работу я ходил, но все-таки ее потерял. Мой непосредственный руководитель относился ко мне с сочувствием, но когда я некие рамки, по его мнению, перешагнул, он предложил мне сумму денег, чтобы я сходил к врачам. Говорил: «Давай поставим цель, допустим, на год ты завяжешь. Я хочу тебе помочь». Я взял эти деньги и даже сходил раз к наркологу, пришел к начальству, показал бумажку от врача и взял больничный на два месяца — якобы заболела нога. И это был тяжелый двухмесячный запой, — вспоминает Александр.

Вернувшись через два месяца на работу, он решил уволиться. Это было непродуманное решение — им двигало только желание пить. Он был уверен, что справится сам, найдет другое место или построит новый бизнес. Между запоями он пытался найти работу, пытался не пить перед собеседованиями, но ничего не получалось. К потенциальным работодателям он приходил с жуткого похмелья и те, видя тремор рук, невнятную речь и общий помятый вид, отказывали ему.

Вскоре у Александра закончились накопленные деньги, тогда он продал свою машину, на которой и так почти никуда не ездил.

Он посчитал — его последний запой длился 600 дней. Его суточная норма на тот момент была 2 бутылки водки. Он говорит, что чувствовал, что умирает, но смерть не пугала его, поскольку у него ничего не осталось: ни детей, ни жены, ни работы. Последние дни он не закрывал дверь в квартиру из практических соображений — чтобы, если с ним что-то случится, не пришлось выламывать ее.

В последний день запоя он написал своему другу, с которым давно не общался: «Я умираю. Если можешь, помоги». Тот приехал к Александру вместе с его матерью и насильно отправил мужчину в реабилитационный центр, где он, по его собственному признанию, начал оживать. Александр делал успехи, справлялся с заданиями по терапии, но в глубине души не видел смысла в своем оздоровлении. Рядом нашелся знакомый, который сразу же по выходу из ребцентра отвез его на собрания анонимных алкоголиков. Первое время он не понимал, о чем говорят выступающие в группе, но помнит, как у тех горели глаза — это состояние совсем противоположно тому, в котором пребывал его отец после выхода из больницы.

Сейчас Александр не пьет больше года. За это время ему удалось найти работу в прежней руководящей должности. С бывшей женой они по-прежнему в разводе, но продолжают общаться. Александр считает большим чудом, что годы пьянства не сломали его здоровье.

Отец Кристины — алкоголик. Спиртное она видела с детства, и оно всегда ассоциировалось у нее с праздником и весельем.

— То, что алкоголь — это норма, я знала с детства. А потом начались проблемы, когда отец начал уж совсем сильно пить. Мне было 8–9 лет, и родители решили развестись, — вспоминает она.

Ей и ее старшей сестре предложили выбор: остаться жить с мамой или с папой. Кристина очень любила отца и, по ее признанию, пошла его «спасать». Она отправилась жить к папе, а также бабушке с дедушкой. И там она столкнулась с зависимостью отца во всей красе. Через год отец ушел в другую семью. 10-летняя Кристина чувствовала себя предателем мамы с одной стороны, а с другой, понимала, что не нужна родному отцу.

Через полтора года ее родная сестра разбилась насмерть в аварии. Ее мама впала в отчаяние и депрессию, да и сама Кристина переживала страшный стресс.

— Всё как во сне происходило. Мне было больно, и я очень сильно на мир обиделась.

— Я начала пить на поминках, на гулянках, везде просто употребляла. Алкоголь меня спасал, и я решила, что буду жить по своим правилам. Было тотальное разочарование во всем. Я начала бухать.

В школе Кристина обзавелась такими же друзьями, а некоторых подружек просто спаивала. В 16 лет к алкоголю добавились и наркотики. Кристина употребляла всё, что могла достать, в том числе внутривенные наркотики. В этот же период с ней на одной из вечеринок случилось страшное — когда она была пьяной, ее изнасиловали. С тех пор она выучила для себя новый урок: ходить на гулянки с мужчиной, который бы мог ее защитить. Но она признается, что поведение собутыльников было сложно просчитать, случались и потасовки, и драки:

— Моя мама всегда меня спасала. В 20 лет меня отправили на закрытую реабилитацию, грубо говоря, в такую деревню. Я очень твердолобая и за свою жизнь четыре раза была в разных центрах. Сейчас я очень благодарна своей маме, которая ловила меня в эти сложные моменты, когда казалось, что еще чуть-чуть, и я умру. Но добровольно я не ездила на реабилитацию ни разу.

Свою дальнейшую жизнь Кристина называет «метаниями». Вначале у нее был 1 год трезвости, затем 9 месяцев, затем полгода, со временем эти периоды становились всё короче.

— Раньше я никогда себя не контролировала. Я начинала с пары бутылок пива, а потом выпить литров пять за вечер — это норма. Пила пока не упаду, пока есть деньги. А потом утром как-то приходила в себя и шла на работу. Но при этом я ни на одной работе не работала дольше года-полтора. Вначале пила только после работы, а потом шла в обед, брала бутылочку вина и тихонько ее весь день попивала. Мне, конечно, ставили условие, но я обычно собирала вещи и увольнялась сама, было очень стыдно, — рассказывает Кристина.

Четыре года назад она была замужем, но ее супруг, как и она, тоже был зависим от алкоголя. Тогда она решила, что пора завязывать с прежней жизнью, и подала на развод. Но тяжелое решение вновь привело к запою — он продлился полгода.

— Я почувствовала себя настолько одиноко, ведь мы с ним 7 лет вместе прожили. Это стало таким оправданием моего загула. Но всё в итоге вышло хорошо: из запоя меня вытащила мама, отправила в центр, а оттуда я уже пошла на группы анонимных алкоголиков. С тех пор я трезвая. С бывшим мужем мы не поддерживаем отношения, они все-таки были нездоровыми. Он продолжает пить, а у меня уже всё поменялось в жизни. Мы просто не поймем друг друга, — считает Кристина.

Выздоравливать она начала лишь в 33 года, сейчас ей 37 лет. Она устроилась на престижную работу и обзавелась новыми отношениями. Иногда, когда она попадает на корпоративы или другие застолья, незнакомым людям она говорит, что у нее аллергия на алкоголь:

— Так и говорю, что если выпью, то умру. Вопросов после такого не возникает.

Кристина продолжает ходить на собрания анонимных алкоголиков и сейчас мечтает о материнстве.

Недавно мы рассказывали истории трех игроманов, которые спускали миллионы на ставках и влезали в долги. А вот как ученые описали типичного российского алкоголика.