Узлы на память

Пять лет прошло после страшных событий в Беслане, когда в школе № 1 террористы захватили заложников прямо на торжественной линейке в честь Дня знаний. Погибло 350 человек, половина из них дети. 3 сентября в России вспоминали жертв теракта...

Про трагедию в Беслане я писал дважды. Первый раз – когда ходил по обломкам кровли в спортзале, заставленном бутылками с водой, цветами и свечами, через год после захвата школы. Было траурно тихо и страшно. Еще пахло гарью и особенным школьным запахом краски и фанеры. Появились слухи, что пока заплаканные осетинские женщины целуют фотографии своих (и чужих, ставших своими) погибших детей, их мужчины откапывают в огородах ружья, чтобы ночью устроить резню в ингушских селах. Многие буквально молились на самозванного мессию Григория Грабового, пообещавшего воскресить детей и собравшего серьезные деньги с доверчивых в своем горе бесланцев…

Вторая статья появилась на третью годовщину теракта, когда в России прошла траурная акция «Без слов». Уже стало понятно, что осетины и ингуши (христиане и мусульмане) друг на друга не поднимутся. По крайней мере без серьезных территориальных претензий. Ведь в бесланской школе сгорели представители обеих наций. Уже от «Матерей Беслана» откололся «Голос Беслана», в котором Грабовому не верили ни на йоту. Вопросов тем не менее осталось множество: стреляла «Альфа» или не стреляла из гранатометов по школьному спортзалу, были или нет требования у боевиков, кто виноват, в конце концов… Чувство мести остыло, но не утихло, наоборот – выкристаллизовалось.

Это третий текст и, как мне кажется, последний. Память подводит, вернее, вспоминать не хочет. Есть такое свойство у психики человеческой – забывать плохое. Бесланская трагедия стала апокалиптическим противостоянием Добра и Зла. По-другому не скажешь. Это не захват террористами гостиницы в Мумбаи, не «Норд-Ост». Взрослые мужчины с оружием пытали и убивали детей. Они хотели показать, что на территории России могут сделать все, даже сжечь заживо первоклашек в нарядных бантах и костюмах-тройках. На деле – дали лишний раз убедиться, что Зло реально, ощутимо, пахнет потом и кровью, а Добро… Добро существует в невинной вере в Деда Мороза, в детской непосредственности, неспособности к сопротивлению. И оно обязано быть с кулаками. А кулаки – это мы и наша память. Наша, потому что у детства нет памяти, у него остаются только шрамы.

Но вам – вот узелки: 3 дня террористы удерживали 1128 детей и взрослых в здании школы №1 в Беслане. 350 человек погибло, 500 – ранено. Половина погибших – дети.

Я не зря говорю о памяти. К сожалению, это та единственная штука, которая позволяет нам сострадать и сочувствовать. Но со временем она обрастает ментальными мозолями. Перестаешь удивляться тому, что в один прекрасный момент рушится часть здания Саяно-Шушенской гидроэлектростанции, погребая 75 человек. Как-то мимоходом слушаешь про предотвращенные в далекой Ингушетии теракты. Глаз замыливается, душа черствеет. А добрая память услужливо подносит разве что картинки с недавней пьянки (лето же провожали) на Зюраткуле: палатка, стопарик под «Подари мне рассвет…» и сало, птички-синички, друзья у костра. А может, кому-то она снова и снова показывает, как минувшим 1 сентября ребенок в школу в первый раз пошел. С букетом с него самого и самым-классным-и-красивым-пеналом… Это все, чтобы приятственней было и комфортней, кризис ведь на дворе. Да и отдохнуть надо перед работой, а то потом на шопинг сил не останется.

Но в обществе (я уже не только про нас, глобализация распространила смердение по всему «шарику») с нравственными приоритетами, так уродливо развернувшимися в сторону потребления казуального дерьма, нас спасти может только память. Иначе случится апокалипсис душ. И все. Беслан тогда нам всем. И упаси вас Бог подумать, что я считаю себя мерилом нравственности. Нет, я такой же, как вы, просто мне страшно…