«К Гудим огромное уважение»: Екатерина Назарова о работе в микст-зоне «Трактора», муже и хейтерах

После «бронзового» сезона в «Тракторе» произошёл ряд кадровых перестановок, одной из наиболее неожиданных для болельщиков стала смена ведущей интервью из микст-зоны. Место Сони Гудим заняла Екатерина Назарова, ставшая после замужества Тридчиковой. В активе девушки три высших образования, знание пяти иностранных языков, а с хоккеем она фактически росла. Работу в клубе совмещает с постом директора по развитию в агрегаторе грузоперевозок, ведением, организацией мероприятий и преподаванием в собственной школе моделей. Екатерина побывала в редакции 74.ru и дала развёрнутое интервью, рассказав о дебюте в «Тракторе», негативе, с которым ей пришлось столкнуться, отношению к своей предшественнице Соне Гудим и том, как хоккеисты переживают неудачи.

— Как вы оказались в микст-зоне «Трактора»? Что вообще побудило пойти на кастинг (Екатерина стала одной из победительниц конкурса «Лица»)?

— Первый мой кастинг был на «СТС-Челябинск», я случайно увидела рекламу в Instagram, что требуется ведущий на замену Павлу Седову. Подала заявку, прошла отбор, отстояла огромнейшую очередь. До сих пор помню эти ощущения в «Горках», когда перед тобой двести человек, и ты ждёшь, ждёшь. Я дошла до предпоследнего тура, после чего оказалось, ищут на замену мужчину, а не женщину.

Телеведущей мне хотелось стать уже давно. Можно сказать, что это была моя мечта, но не было такой цели — просматривать, штудировать каналы, отправлять резюме. Увидела у друга информацию про кастинг на ОТВ, отправила заявку. После отбора нас оставили 20 человек, начали пробовать на различные роли, меня сразу увидели в программе «Суперстар». Когда мы, четверо претендентов, тренировали речь, отрабатывали на камеру, между нами разговор зашёл о спорте, и я сказала, что с удовольствием бы вела «Трактор». Продюсер тут же спросил, есть ли у меня опыт. Опыта ведения как такового не было, но в хоккее я разбираюсь, после чего уже позвонили в клуб.

Не секрет, что мой муж — хоккеист (Александр Тридчиков — форвард «Трактора» и «Челмета»), но этого тогда на конкурсе не знали. Мы с ним вместе десять лет, и очень интересно было читать заголовки, когда только начинала работать, о том, что поженились мы совсем недавно. С хоккеем я по сути на «ты», выросла с ним, прошла все эти ступеньки от хоккейной школы «Трактора» до собственно КХЛ, но об этом никто не говорил.

Первое тренировочное интервью перед выключенной камерой у Екатерины было на английском языке с Райаном Стоа, а после этого сразу дебют на Кубке губернатора Челябинской области.

— Этот момент я, наверное, запомню на всю жизнь, как за две минуты до первого включения продюсер трансляций Евгений Михайлов сказал мне такую фразу: «Всё окей, ты только помни, что прямой эфир ошибок не прощает». Вот так он мне помог. (Смеётся.) При этом он всегда рядом и помогает советом, если что-то нужно.

— После того, как вы дебютировали в микст-зоне «Трактора», в СМИ сразу сообщили о том, что вы жена хоккеиста, а некоторые болельщики решили, что вас назначили благодаря ему.

— Если бы мой муж играл прямо в «Тракторе» стабильно на протяжении долгих лет, каким-то боком это можно было бы предположить. Но к нам это совершенно никак не относится. Раньше, когда Андрей Назаров был тренером, а мы уже тогда встречались с Сашей, мне всегда говорили, что раз ты Назарова, то теперь-то его поднимут, вы же родственники.

— В микст-зоне вам доводилось уже брать интервью у Александра?

— Пока нет, не доводилось.

— А нет какого-то сценария, чтобы затмить пару Тихоновых из СКА?

— Я смотрела их интервью, но у нас нет никаких заготовок. Считаю, что всё должно быть естественно, импровизационно. Если так получится, то, конечно, я буду рада взять у него интервью. Скрывать не буду, я в голове у себя прокрутила, как это может быть. Я вообще очень эмоциональный человек, многие это замечают по моим флеш-интервью, у меня на лице всё, мне кажется, написано. И я поняла, что если буду брать у него интервью, могу расплакаться. Вот если он забьёт хет-трик или дубль, тогда посмотрим.

— С собой бейсболку не носите на такой случай, чтобы сразу бросить на лёд?

— Нет, я сижу высоко, но не в VIP-ложе, а нахожусь рядом с комментаторской, чтобы ни на что не отвлекаться, быть максимально сосредоточенной на процессе.

— А дома обсуждаете матчи, или лучше оставить человека и не трогать?

— На самом деле, зависит от его настроения. Когда я понимаю, что могу с ним поговорить, обсудить, то да. Иногда же понимаю, что лучше не подходить, тут уже женская мудрость включается.

— Хоккейный корреспондент — это ваша единственная работа?

— Нет, это моя недавно приобретённая, но не единственная работа. Основная — это директор по развитию компании Cargo.Guru. Это глобальная транспортная система, агрегатор грузоперевозок. И всё моё внимание, основные силы я отдаю туда. Это стартап, который уже сейчас завоёвывает рынок, мы проделали колоссальную работу, ставим себе конкретную цель — выйти на международную арену, что у нас уже получается.

Ещё работала маркетологом в мебельной компании, до этого была в банке менеджером по корпоративным продажам, у меня достаточно хорошая трудовая книжка. В мебельном уже не работаю, но маркетинг так или иначе остался со мной. Ещё я ведущая выездных регистраций — это то, что безумно близко моему сердцу, то, что дало мне толчок и уверенность какую-то в плане стремления быть телеведущей. Потому что я поняла, что умею совладать со своим голосом, правильно его подать. Организую также различные мероприятия, работала в ивент-компании.

— У вас ведь три высших образования, можете их перечислить?

— Да, конечно. Я люблю слушать чужие мнения, считаю, что правильно это делать и конструктивно, но когда читала комментарии, что купила себе образование, было очень весело. Я закончила швейцарский университет, международное бизнес-управление. Одновременно поступила в педагогический университет (ЧГПУ). Если быть честной, это было только из-за Саши, а не из-за моего стремления. И после возвращения я продолжала учиться в педе, поступила на магистратуру в ЮУрГУ на маркетинг.

— Также говорили, что вы знаете пять языков, русский учитывается?

— Нет-нет, это английский, французский, итальянский, немецкий и китайский. Если на первых трёх я разговариваю свободно, то на немецком и китайском я сейчас нахожусь в процессе обучения. Поговорить на какие-то политические темы я не смогу. Сейчас пока на базовом уровне: поздороваться, поддержать какое-то лёгкое общение. А если что-то глубже, поговорить о заводе, его выбросах, на китайском и немецком я пока не могу. Но стремлюсь. Любимый язык — французский.

— Во время одного интервью у бывшего главного тренера «Трактора» Германа Титова вы перевели его на английский. Что-то случилось, переволновались?

— На самом деле была интернациональная трансляция, и меня попросили. Тогда зрители могли задуматься, почему это произошло, но всё было спланировано. А первое интервью на той игре я вообще не переводила, потому что у нас оно не выходило.

— Вы сказали, что давно с хоккеем, вопросы придумываете сами?

— Вопросы я придумываю сама, но их у меня всегда контролируют. Я их пишу, отдаю на просмотр, и мне говорят, нужно ли что-то исправить. Меня изначально поставили в стезю, что нужно всё делать самостоятельно. На первых порах Евгений Михайлов мне, безусловно, помогал, корректировал какие-то обороты, потому что всё равно журналистского образования у меня нет. Сейчас уже гораздо лучше.

— А есть в клубе какие-то хоккеисты, которых нельзя брать на флеш-интервью?

— Есть игроки, которые сами просто этого не любят. Заявляют, что не очень хорошо говорят, не ёмко, поэтому их не берём. Такого, что кого-то брать нельзя, — этого нет. Хочется, чтобы зритель видел отдачу, а не просто подойти, чтобы хоккеист что-то буркнул. Мы же всё это делаем для телезрителей. Конечно, можно клешнями вытаскивать, но потом тебя за это ещё и хоккеисты будут ненавидеть. Поэтому и берём тех, кто может говорить, не отбрыкивается.

— Было ли такое, чтобы всё-таки пришлось клешнями доставать?

— Один раз было такое. Был такой матч, что хоккеисты все просто не хотели давать интервью, была напряжённая игра, они все на эмоциях. И в такой момент они тоже боялись сказать что-то лишнее, просто уходили. И нам приходилось прямо останавливать, говорить, что нельзя уходить, нужно дать интервью, иначе это штраф для клуба. Ну и оно получилось достаточно сухим.

— Есть ли в клубе «любимчик», кто всё рассказывает во время интервью?

— Если честно, я очень люблю общаться с Александром Шининым. Он всегда конструктивно говорит. Капитан, оно и сказывается. И ещё мне очень нравится Александр Рыбаков. Это те люди, кто очень объёмно рассказывают. И в их числе Райан Стоа, он какие-то моменты может объяснить, рассказать, как можно больше расширяет свой ответ.

— Когда вы шли на эту должность, вы же понимали, что вас неизбежно будут сравнивать с Соней Гудим. Как вы относитесь к этому, читаете ли отзывы, или вы спокойно делаете свою работу?

— Действительно читаю отзывы, мне это интересно, и уже говорила, что в критике мы совершенствуемся, если она конструктивная. Я всегда прислушиваюсь. Мне недавно написал болельщик в Instagram, спросил: «Екатерина, почему вы никогда не высказываете своего мнения, ничего не выкладываете на хоккейную тематику?» — и я для себя задумалась. Мы сделали розыгрыш и так далее. Хочется, чтобы люди видели во мне своего человека, понимали, что я с ними в открытом общении.

Именно к сравнению с Соней — наверное, никак не относилась. Мы с ней диаметрально разные, абсолютно, совершенно. Но если раньше я никак не относилась, было ни горячо, ни холодно, Соня и Соня, затем у меня к ней появилось огромное уважение. После того, как я начала работать, особенно поначалу, с критикой было очень тяжело справляться. Даже не столько с критикой, сколько с негативом, очень сильным негативом. И я поняла, что она наверняка через это тоже прошла так или иначе. Я подумала, что она прямо молодец, большая молодец. Ну а сравнение — не знаю, мне кажется, что мы с ней очень разные.

— А сейчас негатив уже сглаживается?

— Он сгладился. Да и то, я не могу назвать это негативом, просто людей поставили в такую ситуацию. Была их любимица, они действительно прикипели душой к Соне. У неё есть обожатели, она замечательная, красивая девушка. И вдруг Соню убирают. Конечно, будет такое враждебное отношение к новому кандидату. И так всегда, не важно, в какой это сфере. На тот момент было, сейчас, конечно, ничего подобного не замечаю и не вижу.

— О вашем Instagram: сколько у вас там подписчиков, и работа в «Тракторе» какой-то толчок дала?

— Три тысячи, небольшой наплыв это дало: человек триста пришли благодаря работе в «Тракторе». А так, это моя ошибка, что я действительно не развиваю свою страничку в хоккейном направлении, мне нужно этим заняться в большей степени. Просто у меня настолько много работ ещё неопубликованных с модельной тематики, которыми мне хочется поделиться.

— Он получается ярким и красивым, что это для вас значит? Творческая отдушина или своего рода проект?

— Для меня это дневник. Не могу сказать, что я планирую его развивать, продвигать, но я отношусь к этому с душой. У меня есть проблемы с памятью, и фотография значит очень много. Бывает, я могу сесть и пересматривать свои снимки, вспоминать, что происходило в какой-то момент. Всё, что я там публикую, пишу, я делаю не для чего-то, делаю, наверное, больше даже для себя. Чтобы через год я могла посмотреть, что происходило, какие у меня были мысли на тот момент.

— Когда только начинали работать в «Тракторе», был ли наплыв хейтеров в соцсетях?

— Небольшой был. Один мужчина мне даже в директ (личные сообщения) написал о том, что нельзя фотографироваться с такими бёдрами, как у меня, и что мне нужно поучиться русскому языку, а Саркази пишется через «о». Какие-то такие моменты бывают, но я с удовольствием ему объяснила, что если бы он знал всю мою историю, а я публиковала, почему у меня стоит такое имя, читал посты, он бы знал больше по этому поводу. Были такие моменты, но у меня они больше вызывают улыбку. Ничего по этому поводу не могу сказать негативного, я спокойно отношусь, могу над собой посмеяться. Предполагаю свой день рождения организовывать, у меня он каждый год чему-то посвящён, в этом я буду Катюша-Хрюша, потому что родилась в год свиньи, и мне присуще это — уронить на себя что-нибудь из еды случайно. Так что я спокойно отношусь к юмору, критике.

— Довлатов писал: «Если вы видите, что человек смеётся над собой, можете быть совершенно уверены, что он не дурак». А этого мужчину (написавшего сообщения) удалось переманить на свою сторону, сделать поклонником или он так и остался хейтером?

— Я не старалась его сделать поклонником, но я ему ответила. На свои сообщения я ожидала ещё порции негатива, а он совершенно спокойно сказал: «Спасибо». Не знаю, переманился ли он на мою сторону, но конфликт был очень быстро исчерпан.

— Ещё вы модель, у вас много фотосессий, расскажите про это своё увлечение? Как всё это возникло, нет ли ревности у мужа?

— В Швейцарии меня пару раз пригласили на съёмку местные фотографы, сказав, что у меня интересная внешность. У меня очень много веснушек летом, а это обычно привлекает фотографов. Приехала сюда и поняла, что хочу продолжать сниматься. С детства мечтала стать актрисой, это моя голубая мечта, надеюсь, что однажды её реализую. Я играла в студии-театре «Манекен», но у моих родителей на меня были категорически другие планы. Они не воспринимали мою творческую стезю, поэтому я ушла в экономику. Когда вернулась, поняла, что хочу фотографироваться, что фотография отражает актёрство, на ней ты можешь быть разным, с различными эмоциями, пытаться донести что-то до зрителя. И я случайно наткнулась на группу TFP (Time for Print), написала туда пост, и завертелось, закрутилось. Безумно благодарна Кириллу (основатель группы — Кирилл Шаяхметов) за поддержку в моих начинаниях.

По поводу ревности мужа — я ему тоже могу сказать большое спасибо, что этого нет. Он чётко понимает, что для меня это работа, я расцениваю это и как своё творческое воплощение. Никогда не позволю себе лишнего. Даже если и есть какие-то откровенные, на чей-то взгляд, фотосъёмки, там всё прилично. Он спокойно относится, у меня никогда такого не было, чтобы Саша мне сказал, что я сижу дома, куда-то не иду. Единственное, почему он может возмущаться, это когда на мне есть много блёсток. Недавно у меня была фотосессия, когда я была вся в блёстках. Это из-за того, что они дома падают на пол, а он такой педантичный, ему нужно, чтобы всё было по полочкам, по своим местам. У нас такая игра с ним небольшая. Я человек-хаос, творческая натура, у него же всё стопочками, правильно.

— Хочется отдельно остановиться на нарядах в микст-зоне. Вы сами формируете образ, или есть свой стилист?

— Мой личный стилист — это Loft28, я обожаю этот магазин, у нас с ним договорённость, что он даёт мне наряды на игру. Я их постоянный клиент, они меня хорошо знают. Изначально пришла к ним и сказала, что у меня не будет такого количества платьев, чтобы выходить в эфир. В «Тракторе» мне сказали концепцию, которую хотят от меня видеть, какого стиля я должна придерживаться. И такого количества одежды у меня, конечно, нет.

— Смена стиля, концепции «Трактора» — это был уход от эпатажа? Не секрет, что наряды Сони были порой весьма откровенными.

— Да, мне изначально это сказали и привели пример, что от меня хотят видеть более строгий, сдержанный стиль. У меня, кстати, не позволят в любом случае мои данные так выходить, как выходила она. (Смеётся.) Но да, мне действительно сказали в самом начале, что нужно быть более сдержанной.

— Жизнь хоккеиста не всегда зависит только от его желания, порой предполагает переезды. Если в карьере Александра они будут, чего мы, безусловно, не хотим, вы будете женой декабриста или останетесь в Челябинске?

— Это зависит от обстоятельств. Я такой человек, что у меня не будет проблем с работой. Я никогда не смогу сидеть на месте, не могу быть просто женой хоккеиста — это совсем не мой образ. Мне нужно работать, развиваться, что-то делать. Если это будет в конце сезона, на месяц, то да, он может уехать, я останусь здесь, доделаю дела. У нас с «Трактором» заключен договор, я не могу просто так взять и всё бросить. Но со всеми остальными работами — у меня спокойно. Меня здесь держит только «Трактор», если Саша будет в другой команде, я думаю, что буду переезжать за ним.

— Может, как Черников и Петров меняют клубы парой, если придётся, то и Тридчиков с Назаровой поедут дуэтом?

— Возможно, возможно. Я не смогу расставаться на долгое время, но месяц-два — это не проблема. Будучи в Швейцарии, мы были в разлуке два года, хотя я достаточно часто сюда приезжала. Но на целый сезон, чтобы он уехал, а я осталась тут — этого я не смогу.

— Напоследок, можно какой-то совет, пожелание для челябинского болельщика?

— Хочется челябинскому болельщику сказать, чтобы он верил в команду. Я наблюдаю всё изнутри, и нет такого, чтобы игроки «Трактора» были индифферентны, они всегда стараются. Возможно, это не всегда показывают камеры, но я это вижу. Когда они выходят со льда, и что-то не удаётся, у них нет пофигизма на лице, у всех сосредоточенность. Видно, они будут разбираться, что именно не получается. Возможно, болельщик не видит этих эмоций, как переживает хоккеист: может бросить клюшку, сломать на эмоциях из-за того, что нервничает. К сожалению, не всегда всё получается, но старание есть постоянно. И хочется ретранслировать это болельщику, чтобы он верил в команду, верил в хоккеистов, в «Трактор». Я искренне считаю, что команду ждёт огромное будущее. У «Трактора» всё получится. И люди, которые там работают, действительно радеют душой.

Нужно поддерживать команду в любой ситуации. Конечно, есть болельщики, которые критикуют. Тем более что сейчас у нас идёт становление, есть много травмированных, и Алексею Тертышному приходится работать в этой ситуации. Он тоже невероятно переживает, но каждый раз, когда включается камера, он собран. У меня нет сомнений, что ни у кого нет никакой халатности — это про всю систему «Трактора». Когда команда выигрывает, у нас сходится весь персонал, все поздравляют, в том числе и я. Абсолютно все радеют, хочется, чтобы и болельщики чувствовали эти моменты. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы как-то стать проводником этого.