Онкологический ликбез: можно ли заразиться раком и передается ли он по наследству?

Онкологические заболевания занимают второе место среди причин смертности и лидируют по числу домыслов, которые разрастаются вокруг них. Это мешает как самим пациентам, так и врачам вовремя найти друг друга. Поэтому мы решили запустить новый сериал, посвященный онкологическим заболеваниям. Каждый вторник мы вместе с врачами, которые специализируются на лечении рака в Челябинске, будем рассказывать о том, как вовремя распознать эту опасную болезнь, какие методы лечения существуют и применяются в наших больницах и – главное – как предотвратить раковое заболевание.

Если у вас есть вопросы касательно темы онкологических заболеваний, если вы сами столкнулись с этой болезнью или вы знаете смельчаков, победивших ее и готовых рассказать о своем опыте, обязательно пишите на почту likaz@info74.ru с пометкой «онкологический ликбез».

Свои сокровенные вопросы мы зададим специалистам Челябинского областного центра онкологии и ядерной медицины. Первым призовем «к ответу» главного врача ЧОКОД, академика РАН Андрея Важенина и начнем с самого главного вопроса в онкологии:

– Откуда берется рак?

– Очень точно ответ на этот вопрос описывает известный в онкологии афоризм: «Каждый должен умереть от своего рака, но не каждый до него доживает», – вводит в курс дела Андрей Владимирович. – Это один из механизмов апоптоза (процесс генетического самоубийства клетки), который заложен в генетической структуре человека, прописан на уровне ДНК, так называемый онкоген. Когда и как он появился, как был включен – это совершенно отдельная тема, но факт остается фактом – он есть. И под воздействием внешних факторов он может включаться. Это могут быть канцерогены: химические, физические, гормональные, наследственные, спусковые крючки разные – механизм один.

Он свойственен всем живым существам. Опухоли зарегистрированы у людей, у медуз, у рыб, у червей, у змей, кузнечиков и всяких других гадов. У всех, кто сложнее инфузории туфельки, могут возникнуть опухоли. Но в живой природе, как правило, животные встроены в пищевую цепочку и до развития опухоли не доживают. Рак «опережают» хищники, болезни, голод, травмы. А человек доживает до этого состояния, когда рак становится проблемой. Раком болели люди во все времена. От рака прямой кишки умер великий русский поэт Некрасов, от рака нижней губы с метастазами в лимфоузлы шеи – Иван Грозный. Следы онкологических заболеваний найдены у египетских мумий, и не только у фараонов, но и у простых смертных, так что рак – это не новая болячка. Успехи медицины ее и подводят: люди перестали умирать от разного рода инфекций, в том числе детских, меньше стали умирать от травм, войн, от сердечно-сосудистых заболеваний, стали жить дольше, и кажется, что онкологическая проблема появилась недавно.

Рак не найден только у акул и лам. На этом была построена жульническая теория и создание препарата, который был популярен в 80–90-е годы прошлого века, изготавливался из акульих хрящей и якобы излечивал от рака. Создавался ажиотаж и дефицит, родственники продавали квартиры, чтобы купить чудо-препарат и вылечить близкого человека. На самом деле это была просто профанация, никакой научной основы в нем не было. В настоящее время такое же пытаются провернуть с ламами: появляются публикации в прессе, идет реклама товара.

– А радиация может быть спусковым крючком для запуска механизма роста опухоли?

– Да, радиационные излучения могут служить спусковым крючком, но, по наблюдениям специалистов-радиобиологов, радиационный фактор в канцерогенезе составляет не более 10–12%. Это касается некоторых изотопов и некоторых видов излучения, но это не доминирующий фактор, – уверен специалист. – Нужно понимать, что радиационный фон – это нормальная, естественная составляющая окружающего нас мира. Он создает материал для эволюционного развития – появления мутаций, из которых естественно отбираются позитивные и отсекаются негативные. Не было бы радиационного фона – не было бы такого разнообразия жизни, все остановилось бы на амебах.

– А метеорит?! ПО «Маяк»? Разве они не внесли свой вклад?

– Метеорит никакого отношения к онкологическим заболеваниям не имеет по определению – ни физически, ни материально, – подчеркивает главный радиолог региона. – Что касается «Маяка», то в 80-е годы было сломано много спекулятивных копий вокруг этой темы, был загублен проект строительства атомной электростанции на Урале, и развитие региона пошло совершенно по другому, менее перспективному, пути. «Маяк» на сегодняшний день является самым чистым в экологическом плане предприятием в Челябинской области, выполняющим жесточайшие нормы радиационной безопасности. Сбросы в реку Течу, которые действительно имели место в конце 40-х годов в силу несовершенства технологии производства, дали некий подскок некоторых локализаций, но это давно нивелировалось самой экосистемой, медиками и законами биологии. Авария 1957 года на ограниченной территории повлияла на структуру и количество онкологических заболеваний, но сейчас это все нивелировано. И сейчас заболеваемость на территории Восточно-Уральского радиоактивного следа существенно уступает тому, что мы имеем в мегаполисах – Челябинске, Магнитогорске. По структуре она не отличается: в Озерске и Снежинске заболеваемость коррелирует с возрастными факторами, но не с фактом проживания на этой территории.

– А как сказывается возраст?

– Эта аксиома многим не очень нравится, потому что она не сенсационна: рак – участь пожилых людей, – считает врач. – Частота заболеваемости раком растет параллельно с возрастом. Есть достаточно редкие формы опухоли, которые носят врожденный характер, это опухоли у детей. Их не много – в сотни раз меньше, чем у взрослых. Они совершенно другого спектра, не такого, как у взрослых – это лейкозы, опухоли головного мозга, опухоли Вилмса (нефробластома) и некоторые другие, но в обществе болезнь ребенка вызывает больший резонанс, чем бабушки или дедушки. Начинается ощутимый рост где-то после 40–50 лет и дальше по экспоненте круто вверх: чем старше человек становится, тем больше вероятность развития рака.

Если в регионе все плохо в здравоохранении, и молодые люди умирают от инфекций, от туберкулеза в 30–40 лет, помните, у Чехова про чахоточных барышень – им рак точно не грозил. Если человек умер в 40 лет от инфаркта, то рак ему тоже не грозит. Если в 30 лет попал в ДТП, получил травмы, несовместимые с жизнью, то рак ему тоже не грозит. Но если современная система здравоохранения позволяет пережить все эти риски, и человек доживает до определенного возраста, то естественно частота онкологических заболеваний, в том числе и приводящих к смерти, возрастает. И это говорит опять-таки об эффективности системы здравоохранения в регионе. Если сравнивать «нашу» заболеваемость и в странах Европы, как любят противопоставлять, то там она в два-три раза выше в тех местах, где люди живут дольше. Понятно, что в 90 лет люди болеют раком чаще, чем в 50, там, где до 90 лет дожили – у них есть и стенты, и аорто-коронарное шунтирование (АКШ) и эффективное лечение диабета, и так далее. Но и смертность от рака у них тоже выше.

В нашем регионе заболеваемость за последние 15 лет выросла в полтора раза: была 250 – стала 400 случаев на 100 000 населения, а смертность мы держим на уровне 200–202 на 100 000, как и 15 лет назад. То есть кривые расходятся: заболевают все больше, а умирают столько же, потому что мы все лучше и лучше лечим. Но мы все-равно «плохие», потому что у нас 202, а надо – 193, как по единому стандарту для всей России. Это всё к вопросу об оценке и передергиванию цифр, пусть даже и правдивых. Все дело в том, как их использовать. И очень часто именно эти цифры используют для манипулирования мнением общественности.

– Переходчив ли рак? Можно ли заразиться раком от родственника?

– Хороший вопрос, «из зала»! – говорит с улыбкой Андрей Владимирович. – Нет, рак не переходчив, половым, воздушно-капельным или контактно-бытовым путем не передается. Это не противоречит вирусной теории профессора Зильбера, которая была предложена в конце 40-х – начале 50-х годов. Он доказал, что спусковым крючком может служить так называемый онковирус, но он не заразен по определению. Более того, в экспериментальной биологии вопрос прививания опухоли даже в чистой линии мышей – сложная лабораторная проблема. Другими словами, подсадить рак от мышки к мышке, которая даже генетически абсолютно идентична, очень сложная задача.

– Откуда тогда такое мнение? Может быть, перепутали с наследственностью?

– Есть наследственность биологическая, а есть наследственность привычек, и не надо путать все с наследственными болезнями, – отмечает специалист. – От бабушек и дедушек мы наследуем не только садовые участки, гаражи и фотоальбомы, и даже не только цвет волос или глаз. Мы прежде всего наследуем особенности гормонального фона и темпа обмена веществ. И если в семье у мамы с бабушкой повышенный фон эстрогенов, то можно говорить о повышенном риске развития рака тела матки, рака молочной железы у дочки и внучки, но не потому, что это наследственная болезнь, а потому, что есть предполагаемый фактор – повышенный эстрогенный фон. Да, он в определенной степени передается, но это не наследственная болячка. При раке молочной железы и раке яичников – геном наследуется, и это дает 65% варианта обнаружения у детей рака, но это не прямое наследование.

Самое главное – наследование привычек. В семье, где привыкли много есть жареного, вяленого, печеного, сладкого, понятно, что у мужчин будет чаще развиваться рак желудка и 12-перстной кишки. Не от наследственности, а от привычек: дедушка жарит и ест шашлык, папа делает тоже самое, сын с трех лет все поливает майонезом и кетчупом – наследуется не болезнь, а привычка. Если в доме в жилых комнатах курит дедушка, папа, а сын всем этим дышит и в семь лет начинает курить, условно говоря, то риск развития у него рака гортани и губы в разы выше, чем у сверстника с такой же генетикой, у которого такого в доме нет.

– Что такое ремиссия и излечение?

– Ну, собственно вся наша жизнь – ремиссия. Как шутили, жизнь – это хроническое заболевание, передающееся половым путем и заканчивающиеся смертельным исходом, – говорит с улыбкой специалист. – Ремиссия – это период отсутствия признаков заболевания. Провести корректную границу невозможно. Год-два – это ремиссия, а если она длится 10–15 лет – это уже излечение, тем более, что вероятность возврата с каждым годом падает.

– Можно ли вылечить от рака?

– Да, рак – это не абсолютно смертельное заболевание, – подчеркивает врач. – Мы можем вылечить, и примеров тому много. Рак излечим при правильном лечении и наблюдении, потому что может возникнуть второй рак, могут появиться рецидивы опухоли через пять, через десять лет. Условная статистическая граница излеченности – пять лет. После этого срока вероятность возникновения возврата заболевания достаточно мала.

Например, у нас в онкополиклинике контингент накопления подходит к 90 000 человек и 40 000 в Магнитогорске. Это люди, которые лечились у нас 5–10–15–20 лет назад. Сейчас они абсолютно здоровы, многие из них являются публичными персонами и узнаваемыми. Но мы их наблюдаем все равно, потому что есть риск возникновения второй опухоли – не путать, это не метастаз и не рецидив – не первично-множественный рак. Человек живет в городской среде, дышит тем, что идет с дорог, кушает то, что купил по дороге домой, и на фоне одной излеченной опухоли может появится вторая и третья. Таких больных немного – от трех до семи процентов от общего количества. Человек может переболеть разными раками несколько раз, а могут и все три рака возникнуть одновременно.

– Почему люди не признаются в том, что они болели и выздоровели после лечения?

– Степень признания своего рака – а есть гораздо более тяжелые заболевания с гораздо худшим прогнозом, – это индикатор степени образованности населения, степени подверженности домыслам и предрассудкам, – уверен Андрей Важенин. – К сожалению, в нашем обществе так повелось, что если человек занимает административную должность, и коллегам становится известно, что у него рак, то тут же эту должность начинают делить и выживать человека из коллектива. На карьере часто ставится крест. Если это бизнесмен, – пролечили у него ерундовую опухоль, и все – то начинают дербанить его бизнес и так далее.

Еще в 80-е годы я сталкивался с тем, что пациент принес письмо, в котором было написано, мол, Миколо, раз у тебя рак, и ты все-равно помрешь, перепиши свой мотоцикл «Урал» на свата. Тебе все-равно, а ему надо. Реальные истории! А не далее как вчера пришла женщина, плачет – у нее вторая стадия, прогноз хороший, будем лечить, а ее муж выгнал из дома со словами, чтобы она его не заразила. И не важно, что у женщины – рак молочной железы.

Еще история: рак гортани, первая стадия у мужика, вылечили, а он приезжает через некоторое время и рассказывает, что дома родственники строят кирпичную стену: тебе все равно, ты облученный, а тут жена, дети, их надо защитить. И спрашивает, какой толщины нужно стенку ставить и надо ли свинцовый щит еще туда поставить.

Общество болеет страхом, а не раком. Рейган болел раком кишечника, исчез на две недели, а потом снова как ни в чем ни бывало руководил Америкой, то это расценивалось как любая другая болезнь, на равных, а не что-то из ряда вон выходящее. Нэнси Рейган – рак молочной железы, успешно пролечена, долгое время была президентом ассоциации американских женщин, перенесших рак молочной железы. К сожалению, в России пока представить то же самое сложно. Это уровень культуры, образованности и степени доверия профессионализму врачей – в Америке рак лечат не лучше, чем в России. Но там это ценят в буквальном смысле этого слова – лечение дорогое, а у нас все то же самое, но бесплатно, и этого мало, это не ценится. Что это?! Только уровень культуры.