«По сути, выкинули на улицу». Рабочего с Урала по-тихому уволили после травмы, а он потерял рассудок

Четыре года назад у 52-летнего уральца Михаила Чеснокова была стабильная работа и хорошая специальность, но после тяжелого увечья сварщик потерял всё. Его по-тихому уволили «по собственному желанию». На другую работу он так и не вышел, травма искалечила психику. Мужчина разрушил квартиру, которую когда-то сам отремонтировал, устроил там свалку. Его содержит жена, и если бы не она, Михаил бы погиб от голода. Журналист E1.RU попыталась разобраться, почему рабочий человек остался беспомощным, без всякой социальной поддержки.

Михаил устроился на новое место в июне 2019 года, за два месяца до того, как с ним произошла беда. Компания «Универсалсервис-ЕК», куда он пришел, специализируется на строительстве жилых и нежилых зданий. Они арендовали одну из промышленных площадок на территории Верх-Исетского завода.

Вот что рассказывает жена Татьяна про его последний рабочий день.

— Мне позвонила дочь: отца увезла скорая с работы. Мы тут же все вместе поехали в травматологическую больницу. Дочка отнесла ему вещи в реанимацию, вернулась: он весь в крови! — вспоминает Татьяна.

Михаилу диагностировали переломы ключицы и основания черепа. Чтобы спасти жизнь, сделали операцию по трепанации черепа. Уже придя в себя, мужчина рассказал родным, как получил травму.

— Работы велись внизу, как мы поняли, в каком-то котловане, лил дождь. Начали спускаться с лестницы в котлован, и мой муж упал. Возможно, поскользнулся. Что за лестница там была, насколько безопасная — не знаю. Он особо не объяснял тогда, посмотреть я не могла: территория предприятия закрытая, вход только по пропускам, — рассказывает Татьяна.

По правилам, если человек получает производственную травму, проводится расследование причин несчастного случая. На предприятие выезжает трудовая инспекция, их представитель входит в состав комиссии по расследованию. Выясняется, есть ли вина работодателя, не было ли нарушений техники безопасности. Также медики должны оценить состояние здоровья работника, тяжесть травм. Кстати, сами пострадавшие также могут участвовать в расследовании.

Михаил ничего этого не знал. Он был на больничном полгода и после выписки из больницы поехал восстанавливаться в санаторий. Путевку оплатила компания. Татьяна вспоминает, что тогда они были благодарны за это начальству. Но после того как Михаил в феврале вернулся из санатория, на смену он больше не вышел.

— Пришел домой, сказал, что его попросили написать заявление по собственному желанию. Видимо, побоялись после такой травмы доверять ему работу. — говорит Татьяна. — Он не стал спорить, всё написал. Он тогда был уверен, что со своей специальностью и опытом легко найдет другую работу. Рабочий стаж у него был 28 лет. Специальность-то нужная, востребованная.

Знали бы они тогда, чем всё закончится...

Михаил действительно легко нашел новую работу в одной из городских котельных, но в первый же день на испытательном сроке случилось невероятное: он заблудился по дороге.

Татьяна вспоминает:

— Звонит мне: «Я потерялся, не знаю, где нахожусь». Выяснила, где он находится, и по моим инструкциям он вернулся домой. Еще помогали прохожие, к которым он обращался. До этого никаких подобных проблем у него не было.

В итоге сварщика с амнезией на работу не взяли.

— Устроился охранником и попал на те же грабли. Мне звонил начальник охраны: «Где ваш муж? Он обошел объект и куда-то пропал». Дома мне говорил: я не помню. Или мог потеряться по пути на работу. Я сама работаю и провожать мужа, как-то контролировать, чтобы не пропал с объекта, я не могла. Один раз начальник охраны позвонил: «Он прямо в форме ушел». Они были в курсе, что человек после травмы, жалели, терпели, относились снисходительно, но через два месяца не выдержали, уволили.

Михаил обращался к неврологам, пил назначенные препараты, улучшающие кровообращение головного мозга, но странности с памятью продолжались.

Была еще череда попыток найти работу.

— Взяли сварщиком в какую-то частную лавочку, без трудовой, без договора. Он был согласен на всё. Не мог сидеть без дела: всю жизнь работал, содержал семью. На новом месте он тоже продержался очень недолго. Уже позже признался мне, что его там били, когда он делал что-то не так. Последняя попытка: устроился маляром. Мне потом мастер рассказывал: «Пока я стою рядом и контролирую, он красит, а только ушел, и он уходит куда-то». При этом с первого взгляда он казался совершенно нормальным человеком. Нормально, адекватно общался, отвечал на вопросы и, казалось бы, всё понимал. Но вот такие странности с ним были. Я тогда сказала: «Всё, Миша, работать ты не можешь, надо принять это».

После этого Михаил попытался оформить инвалидность — пусть рабочую группу, чтобы получать хоть какое-то пособие.

— Стали проходить специалистов для комиссии, сдавать анализы. Пришли с ним на прием к психиатру в 6-ю психиатрическую больницу, принимала врач, на вид около 70 лет, — вспоминает Татьяна. — Спросила у мужа, какое число, задала еще вопросы. Он ответил адекватно на всё: свое имя, имена детей, родителей. Я начала говорить, что после травмы муж всё забывает. Она: «Ничего страшного, я тоже всё забываю». Так и написали нам, что всё в порядке. В итоге мы пошли на врачебную комиссию по месту жительства. Председатель комиссии сказал: «Я с такими выводами инвалидность дать не могу».

Татьяна не смогла ничего доказать, так и ушли ни с чем. А Михаил начал резко меняться.

— Испортился характер. Стал нетерпим, раздражителен, придирчив, — рассказывает женщина.

Татьяна и Михаил прожили вместе тридцать лет, вырастили двоих детей.

— Хорошо жили, но тут стало просто невыносимо. Я переехала в комнату, в которой раньше жили дочь с мужем до переезда в другой город. Дом был по соседству, мы не развелись. Я постоянно приходила к нему, приносила продукты, следила, напоминала про таблетки. Шутила еще: «Муж через дорогу». Готовил он сам, в общении также казался адекватным, но дальше всё становилось только хуже, начались страшные вещи.

Михаил потерял паспорт и трудовую книжку. Паспорт восстановили, жена забрала документ себе на хранение. С трудовой всё оказалось сложнее (об этом позже).

А потом из квартиры, где жил Михаил, пропал шкаф.

— Спрашиваю: «Где?» Отвечает: «Сломался, я его разобрал и выкинул». Вслед за шкафом пропал почти новый диван, он его также разобрал и выкинул. Контролировать я его не могла, весь день на работе, заходила к нему вечером. Так он разобрал и унес на помойку всю мебель. У меня был шок. Но до меня еще не сразу дошло, что это психическое расстройство. Спрашивала: «Ты что делаешь?» Он: «Сломалось, выбросил».

Ободрал обои, потолки, снял полы до бетона. Спрашиваю: «Миша, что с тобой?» Молчит. Спал он в кухне на полатях, сделал их из межкомнатной двери, снял ее с петель. Начал приносить мусор с помоек, за несколько месяцев завалил квартиру хламом. Соседи стали жаловаться на запах. Я собираю что могу, заставляю выкидывать, но он несет новый, в огромных количествах. Я уже не ругаюсь — поняла, что не может нормальный человек так себя вести. Это не неврология, а психиатрия. Я не знаю, что делать, к кому обращаться. К тому же самому психиатру, сказавшей, что мой муж здоров?

Татьяна оказалась наедине с проблемами. Дочь с мужем живут в другом регионе, за несколько тысяч километров, а у сына в семье случилась беда: тяжело заболела жена — онкология. Он уехал на вахту, чтобы заработать на лечение.

Помимо всех этих проблем, на Татьяне еще и десятилетний внук. Она работает фармацевтом в одной из аптек Екатеринбурга. На зарплату в 28 тысяч содержит мужа, которому отказали в инвалидности.

Когда Михаилу исполнилось 55 лет, появилась возможность оформить пенсию: сварщики из-за вредного производства могут уйти раньше, при условии рабочего стажа в 25 лет. В Пенсионном фонде начали восстанавливать потерянную трудовую по копии. Для этого нужно было сделать запросы на все предприятия, там должны подтвердить, что этот человек действительно у них работал.

Михаил пошел в сварщики сразу после училища, до армии, начинал еще на старом визовском заводе. Несколько лет отработал на Севере. Его рабочий стаж на момент травмы составлял 28 лет.

Но подтвердить все записи, начиная с 90-х, Михаилу не удалось. Каких-то предприятий, возможно, уже не было, где-то не сохранились документы. Пока еще неизвестно, удалось ли заверить нужный рабочий стаж и сможет ли бывший сварщик рассчитывать хоть на какие-то пенсионные выплаты.

Татьяна переживает:

— Это какой-то замкнутый круг.

Поняв, что самой не справиться, она обратилась за помощью к юристу. Свободных денег в семье совсем не было, поэтому женщина специально взяла кредит.

Они начали разбираться вместе и вернулись к тому, с чего всё началось: к травме на заводе. Именно тогда всё пошло не так, как должно быть по закону.

— Вот как всё должно было быть: при расследовании производственной травмы пострадавшему должны провести медицинскую комиссию, после нее — выдать заключение о состоянии здоровья, то есть установить последствия, — комментирует ситуацию екатеринбургский адвокат Ирина Абрамова, которая сейчас разбирается с этой историей. — С заявлением о проведении комиссии обращается либо Пенсионный фонд, либо работодатель, либо сам пострадавший. Но обычные люди (не юристы) часто просто не знают об этом. Михаилу не выдали на руки акт о расследовании несчастного случая! Он должен был получить этот важный документ, но опять же не знал об этом.

Да, официально Михаил Чесноков уволен по собственному желанию, но… Очень большие вопросы к бывшему работодателю: действительно ли человек этого хотел, учитывая, что он сразу же начал искать другую работу, — объясняет юридический представитель.

Сейчас она направила адвокатский запрос в трудовую инспекцию. Официальный ответ пока не пришел, однако на словах по телефону адвокату пояснили, что этот несчастный случай расследовали и пришли к выводу, что у сварщика якобы вдруг закружилась голова и он упал. Жена, узнав об этом, засомневалась: Михаил до этого работал на высотных объектах, и никаких проблем не было.

— Нам должны предоставить акт о расследовании. Этот документ — основание для проведения комиссии по оценке последствий здоровью. Также надо изучить, насколько полно было проведено расследование. Каким образом он поскользнулся, есть ли технические характеристики лестницы, была ли она аттестована, как было организовано рабочее место, не было ли нарушений техники безопасности (работа в дождь), — перечисляет Ирина Абрамова. — Если будет установлена вина работодателя, то для них это повлечет последствия: судебный иск, выплаты компенсаций. Если нет вины, то также выясняется степень последствий травмы с последующими выплатами. Последствия в данном случае тяжкие, они повлекли за собой невозможность больше работать.

Мы попросили прокомментировать ситуацию в компании «Универсалсервис ЕК». Там сообщили E1.RU, что у сотрудника уже были проблемы с памятью во время его работы. Кроме того, по словам представителя компании, Михаил якобы скрыл это при прохождении медкомиссии.

— Насколько, я помню, у Чеснокова было заболевание, и он забывал принимать таблетки, — пояснил представитель фирмы. — Из-за этого и произошел несчастный случай. Наши сотрудники рассказывали, что он за полгода (судя по записи в трудовой, Михаил успел проработать до травмы два месяца. — Прим. ред.) так и не смог запомнить, где его шкафчик с рабочей одеждой. Называли его (шутя) лунатиком, провожали, чтобы он смог переодеться в рабочую одежду. Хотя он проходил медкомиссию, но если сотрудник умолчит о таком заболевании, то это никак не выявить [при осмотре]. Из-за того, что он пропустил прием таблеток, и случилось головокружение. Что касается результатов расследования, в данный момент не могу вспомнить деталей (к каким результатам пришла комиссия).

С этим рассказом категорически не согласна Татьяна.

— Никаких проблем с памятью до травмы у мужа никогда не было! — утверждает она. — Первое обращение к неврологу было после несчастного случая, и именно тогда Мише в первый раз выписали препараты для улучшения памяти. Ни на каких учетах у невролога до травмы он не состоял! Всё это можно легко подтвердить выписками из его медицинской амбулаторной карты. Если это такой их способ защиты, то возникает вопрос: как они, видя, что человек не в себе, допускали, как они говорят, «лунатика», до опасной работы?

Мы будем следить, чем закончится эта история.

Ранее мы рассказывали, как молодой рабочий завода Константин Неустроев потерял кисть из-за производственной травмы — его руку затянуло в механизм, подобный мясорубке. Руководство завода бросило покалеченного сотрудника, предложив уволиться. Но Константин выиграл суд и получил компенсацию, доказав, что была нарушена техника безопасности.

Почитайте также, как медики спасли жизнь рабочему, упавшему с высоты четвертого этажа. Он был пристегнут страховочным тросом, но в последний момент отстегнул его и сорвался вниз.