От роскошной жизни до поджога и изоляции. История россиянки, которая сбежала от мужа-турка

Брак с иностранцем на первый взгляд — счастливый билет. Но может обернуться сущим адом. Все представления москвички о простом женском счастье рассыпались в прах, когда она вышла замуж за турка. Недолгий медовый месяц сменился испытаниями — сначала ревнивая бывшая жена сожгла их автомобиль, потом девушке пришлось воспитывать детей мужа от первого брака и научиться выживать в затерянном в горах доме без отопления, таскать дрова и топить камин. Она откровенно рассказала нашим московским коллегам из MSK1.RU о своих перипетиях. Вот ее история от первого лица.

С Юсуфом мы познакомились в «Тиндере». Я прочитала в его профиле о том, что он пилот, и решила проверить, так ли это на самом деле, в самом начале знакомства. На вопрос о том, откуда я родом, — а в Турции это чуть ли не первый после привычного «как дела?» — я назвала код одного из московских аэропортов. Пилот тест прошел успешно, и с того началась история нашего знакомства, которая плавно перетекла в брак и завершилась разводом.

На тот момент я уже жила в Стамбуле, самостоятельно, имела какой-никакой, но свой угол, любимую работу, круг друзей и считала дни, чтобы подавать на гражданство. Как и всякий турок, Юсуф пытался покорить мое сердце комплиментами, галантностью, ужинами в пафосных ресторанах. Что на меня действительно подействовало, так это привезенные из Грузии бутылка полусладкого и сулугуни по моей просьбе. После очередного рейса в Тбилиси он притащил вино, сыр, мы поужинали, и он вез меня домой, однако пропустил нужный поворот на автобане, и мы оказались на дороге, ведущей к набережной. И вот картина маслом: я, влюбленно смотрящий на меня мужчина, ночная набережная Мраморного моря, мерзко-изморосистый декабрь, ночь и грузинское вино. Которое мы распили тут же, в машине. Юсуф проявил потрясающую смекалку: он сбегал в случайно оказавшийся открытым ресторан, попросил у них штопор и два бокала.

А потом он улетел. Буквально через месяц компания направила его работать по контракту в Пакистан. Юсуф звал меня с собой, но перспектива провести почти два месяца в Карачи в одном номере с малознакомым мужчиной меня не прельстила. Впрочем, это время мы потратили на бесконечные разговоры, только вместо кафешек и прогулок по улице были видеозвонки.

Как и положено влюбленным, мы ждали личной встречи. И вот он прилетел, а потом наступил словно отложенный конфетно-букетный период. Встречи, рестораны, совместные layover`ы — когда экипаж остается ночевать (и не только) в каком-либо городе. Так мы вместе побывали практически во всех крупных городах Турции. Вместе пробовали горячую, только приготовленную и истекающую сладким сиропом пахлаву, смотрели фрески в музее мозаики в Газиантепе, сидели в кафе в Адане и дегустировали различные закуски перед традиционным острым кебабом, поднимались на холм в Аланье на телеферике, сидели в отеле в ожидании вылета из-за метели в Кайсери, тусовались в Бодруме, пили чай в Трабзоне, покупали восточно-причудливое золото на огромном рынке «Кемералты» в Измире…

Я стала жить буквально на два города — то у него в домике в горах, в пригороде, то возвращалась в Стамбул. И мы оба понимали, что съехаться будет лучшим решением. Так в итоге и произошло.

Через какое-то время меня вызвали на комиссию по гражданству. Долго расспрашивали, чем я живу и занимаюсь, достойна ли я стать полноправной турецкоподданной. Юсуф поддерживал меня — до того момента, пока я не сказала ему о том, что отныне должна жить у себя, по тому адресу, где зарегистрирована, так как из полиции могут приходить с проверками. Он был подавлен новостью о том, что мы будем очень редко видеться в течение непонятно какого срока, предлагал всякие варианты, которые отметались потом как неподходящие.

Буквально за неделю до росписи Юсуф объявил, что согласен вступить в брак, но при одном условии: я подписываю контракт о раздельном владении имуществом, когда в случае развода нажитое в браке остается тому супругу, на чье имя оно записано. Я удивилась, но, помня о том, насколько сильно он пострадал от алчности первой супруги после развода, и надеясь прожить с этим мужчиной до конца своих дней, в итоге согласилась.

Свадьбу решили сыграть очень скромную, пригласили моих родителей из России и его близких. Без традиционного золота, помолвки, ночи хны и прочих церемоний.

После свадьбы мы провели несколько счастливых месяцев. Муж летал, я ждала его дома и вила семейное гнездышко. Но вскоре это показалось мне золотой клеткой и ловушкой, когда всё есть и тебе нечего больше хотеть. Я поняла, о чём поется в некогда популярной в России песне. У меня были новый просторный загородный дом, кредитная карта с недостижимым лимитом, квартира в городе, где тепло зимой, новый «Мерседес», кольцо на пальце и любимый муж. Вот оно, счастье. И тут наступил кризис самоопределения.

Тогда я стала искать, чем еще заняться, хотелось быть полезной обществу, но натыкалась на непонимание Юсуфа: зачем тебе работать, ведь ты ни в чём не нуждаешься и у тебя есть я. Всё это прекратилось в одночасье — 4 марта, когда ночью случился пожар.

В тот вечер мужу звонили дочери и настойчиво предлагали увидеться. При этом они интересовались, есть ли у него другая машина. Он долго пытался открещиваться, но в итоге взял мой «Мерседес» и поехал на нем. Я умоляла его не уезжать, так как незадолго до этого столкнулась с неадекватным поведением женщины-водителя на дороге. Она стала моргать мне фарами сзади, а когда я ее пропустила — теснила меня вправо и показывала неприличные жесты. Потом мы с мужем выяснили, что это его бывшая жена. Она узнала машину, на которой обычно ездил он, но за рулем была я. А муж в это время был в рейсе, и дети про это знали.

Именно поэтому я стала опасаться, что бывшая может и дальше неадекватно себя вести — город-то маленький, и просила мужа не светить новую машину. И, к сожалению, мои опасения были не напрасны.

Он вернулся поздно вечером, на взводе, пытался скинуть негатив на меня. Я же говорила о том, что мне страшно, если вдруг она меня выследит и что-то сделает. Самое большее, чего я боялась, — она вцепится мне в волосы или плеснет кислотой, в турецких новостях порой мелькали такие сюжеты.

После ссоры мы легли спать на взводе и долго еще не могли уснуть — лежали каждый сам по себе, отвернувшись друг от друга. Внезапно мы услышали громкие хлопки, стены дома затряслись. Мне стало не по себе, а муж соскочил с кровати и выбежал на улицу. Из спальни я услышала его истошный крик: «Машина, машина!» Выглянула в окно, а там уже полыхало пол-«Мерседеса», и огонь перекинулся на его машину, а в ней — газовое оборудование. Я схватила мобильный и стала набирать пожарную, умоляла их приехать поскорее. Я оделась, выскочила из дома и от страха, что тут сейчас всё взлетит на воздух, убежала подальше прочь. Пожарная ехала, кажется, вечность, машина с трудом взбиралась в гору. Огонь уже перекинулся на дом…

Я стояла и не могла осознать происходящее — казалось, что это всё не со мной, что я вижу кошмар, только никак не могу проснуться. Потом приехала полиция, набежали соседи, и один из пожарных снимал всё это на мобильный. Я отделалась только истерикой — когда зашла в обесточенный дом и увидела чернеющие следы на светлом ковре, а мужа пришлось везти в больницу — он наглотался дыма, когда пытался достать свой рабочий чемодан из горящей машины. Сутки мы провели в больнице: он — с ИВЛ и в датчиках на сердце, я — с успокоительными капельницами.

Впервые в жизни я радовалась тому, что вечером мы крепко поругались — это спасло нам жизни. О том, что могло бы произойти, если бы мы уснули, я старалась просто не думать.

После поджога я не могла возвращаться в дом, муж подсчитывал ущерб и решал текущие вопросы. Мы жили то в Стамбуле, ночевали в отелях, то в городской квартире. Через месяц во время завтрака раздался звонок. Муж ответил, но его голос сразу же изменился. Звонил пожилой человек, который представился дядей парня — нынешнего любовника бывшей жены Юсуфа. Он просил его прекратить дело и не ходить к прокурорам, потом угрожал, затем сулил денег и в конце заявил, что готов сесть вместо него, мол, где одна ходка, там и две. Он-то и рассказал, как всё случилось, что у той женщины был сообщник.

Мы были готовы идти с этими доказательствами в суд, но потом муж внезапно мне объявил — мы этого не сделаем. Аргументов было много, но главный — дети. За поджог с сообщником и покушение на убийство женщину могут посадить на 15 лет, а как он объяснит дочкам, что упрятал их мать за решетку, и как им потом жить, когда все узнают о случившемся.

А потом муж допустил ошибку при посадке в Анталье, чуть не угробив почти 200 человек. В итоге его разжаловали из капитана во вторые пилоты, а потом и вовсе сократили: в пандемию, она как раз началась, пилоты оказались не нужны. Оставшись без неба и работы, которая дарила крылья во всех смыслах, Юсуф впал буквально в анабиоз, мог сидеть часами и смотреть в одну точку.

Наши отношения стали давать трещину, мы стали отдаляться друг от друга. Козни бывшей жены, которая ударилась в бега, на этом не прекратились. Когда муж после потери дохода пересмотрел через суд размер алиментов, она сначала указала на дверь одной дочери, а спустя несколько месяцев — и второй. В первые месяцы пандемии их приютила бабушка — с маминой стороны. Но жилищные условия вместить двоих подростков не позволяли, к тому же разный образ жизни и отношение к воспитанию, и дети буквально стали заваливать отца просьбами сделать что-нибудь.

Однажды мы сидели на террасе и откровенно разговорились об этом. Муж был подавлен и не видел выхода. Меня тоже эта ситуация стала доставать, и я эмоционально воскликнула: «И куда ты их девать собрался? Мать от них отказалась, с бабушкой и дедушкой не вариант, а ты живешь с чужой им теткой. Частный пансионат тебе сейчас не по карману. Не в приют же их сдавать!» Для меня всё было очевидно — забирать девочек и учиться выстраивать отношения всем вместе заново.

В итоге через какое-то время я почувствовала себя лишней в собственном доме. Они могли обсуждать часами какие-то свои вопросы, принимать без меня решение, как провести выходные, отправиться на прогулку, не позвав меня. А потом прийти и спросить вместо приветствия: «Что у нас есть покушать?»

Были и приятные моменты — мы вместе учились готовить русские и турецкие блюда, красили волосы и играли в «Монополию», а на день рождения они мне подарили торт с надписью на русском и включили «Чебурашку». Это было трогательно!

Но хватало и треша. 15-летние девочки не утруждали себя домашними обязанностями, даже на уровне убрать со стола или разгрузить посудомойку, помочь накрыть завтрак. Я говорила об этом мужу за закрытыми дверями, просила поговорить с девочками. Юсуф стал срываться на мне, я тоже начинала отвечать ему тем же. В результате в один из июльских вечеров мы расстались.

Мне некуда было идти. Возвращаться на родину — не вариант: 40-летний специалист, который больше 10 лет был неработающим, так себе перспектива. В Турции по закону Юсуф до развода должен был обеспечить супругу деньгами и жильем, и это был тот самый летний домик. Он совершенно не приспособлен для проживания зимой, там нет отопления — только камин, который слабо отапливает огромную гостиную и спальню наверху. В ней-то я и коротала зимние месяцы.

В ноябре, когда стало холодать, я заказала дрова. Потихоньку брала их из сваленной у дома кучи, чтобы топить камин и хоть как-то согреваться. Вечерами было довольно сносно, минусовых температур еще не было, а утро было испытанием на прочность: встать из-под теплого одеяла в стылый дом, спуститься вниз и, стуча зубами, вычищать золу из камина, а потом разводить огонь.

Смешно и одновременно грустно было смотреть на кота, который вместе со мной бежал вниз и от соприкосновения с ледяным полом подпрыгивал, как заяц. У меня-то тапки и носки, а он босыми лапками ступал.

В декабре было первое штормовое предупреждение — буран и снегопад. Поэтому я решила затащить дрова домой, чтобы они не намокли и мне было чем согреваться, неизвестно как долго будет лежать снег. Съездила в магазин за продуктами, а потом перетаскала тонну дров — до вечера. Наутро не было сил даже чтобы спуститься из спальни вниз и разжечь камин. Зато вид из окна был просто завораживающий — всё белым-бело!

Снег держался около 10 дней, и где-то неделю я просто не могла даже открыть дверь, навалило по самые окна. Перемерз водопровод, и для туалета пришлось черпать снег ведром, потом растапливать. Часто вечерами пропадало электричество, и мы сидели с котом в кресле у камина, смотрели на огонь, я читала книгу при свече. Правда, теперь от такого никакой «романтикой» мне не веет. Совсем. Больше всего я переживала, что у кота кончится корм — ему же не объяснить, что машина превратилась в один большой сугроб, а лопат для снега тут не водится. Да и раскидать метровую толщу снега через весь ЖК — не вариант.

Так мы скоротали зиму — почти как отшельники. Впрочем, в пандемию и так многие оказались изолированы в своих домах. Я могла хотя бы ходить в лес и гулять по горам во время жестких локдаунов. А с приходом весны занялась садом.

Однажды я проснулась от того, что стены тряслись. Сперва подумала: землетрясение. Когда дрожь и удары прекратились, выглянула в окно и обомлела: там, где я обычно возилась с цветочками, — огромный оползень, с высоты нападали тяжелые булыжники. Эмоции были смешанные — ужас и благодарность, что позволила себе поваляться в этот день подольше.

В мае в наш ЖК стали приезжать арабы — в Кувейте уже было ближе к +40 градусам, и Турция манила приятной прохладой — +25. Мы подружились с соседками — двумя милыми женщинами с кучей детей от мала до велика (я устала их считать), и они радушно улыбались и махали приветливо каждый раз при встрече. Потом они стали отправлять детей с гостинчиком ко мне — то фрукты, то хурму, то еще какую вкусность. Я отвечала им тем же и периодически угощала выпечкой с пылу с жару, им очень нравились наши булочки с повидлом. Так мы и подружились.

Однажды я пошла полоть клумбу с цветами, и одна из женщин позвала меня выпить кофе, я согласилась. После смол-толков старшая перешла к сути и сделала мне предложение. К нему в западном мире можно относиться с презрением и осуждением, но, понимая ее мотивы и мусульманскую культуру, я растрогалась.

Ну и вообще, как женщина может быть одна?! Дело в том, что в Кувейте хоть и разрешено женщинам управлять автомобилем, ни одна уважающая себя арабка этого делать не будет: всегда есть мужья, братья, отец, подросшие дети, в конце концов. А тут я одна, горемыка. «А ты еще и красивая, и характер покладистый», — добавили они хором. Они просто предлагали мне опору, защиту и поддержку во всех смыслах единственно доступным им способом — чтобы их муж взял ответственность еще и за меня и обеспечивал и мои потребности в комфортной жизни.

Это было неописуемо — разделить со мной дом и своего мужа! Я бы не смогла… Дело в том, что по исламу мужчина может взять вторую (третью или четвертую жену) только с согласия первой, а также поощряется, что это будет вдова, сирота или еще какая несчастная. Вроде меня. Я отказалась — неизвестность, конечно, страшила, но разочаровать этих двух милых женщин впоследствии ментальным несовпадением я не смогла. Мы обнялись, я горячо их благодарила. А вскоре наступил день развода.

В суде Юсуф устроил настоящую истерику и попытался надавить на меня. Я же напомнила, что имею право на компенсацию и алименты. Тогда он зло прошипел: «Ты совсем турчанка стала!»

Развелась и испытала несказанное облегчение. У меня есть прекрасная работа, обожаемые коллеги, жилье, машина и свобода делать всё, что захочу. Внимания мужчин тоже много — только вот не хочется больше лезть во всё это. И забавно обнаруживать автоотклоненные звонки от бывшего: странно, но до сих пор с завидным постоянством он звонит мне, как правило, рано утром.