Доходы депутатов засекретят, госзакупки затемнят. Привыкаем жить на ощупь

В последние месяцы наметилось сразу несколько тенденций, которые делают российскую власть всё более закрытой. Наш журналист Артем Краснов рассказывает, зачем это, по его мнению, делается и как жить в атмосфере нарастающей глухоты.

Когда такие новости посыпались одна за другой, стало ясно, что страна окончательно решила войти в сумрак, из которого с горем пополам выходила все постсоветские годы.

В эти годы, например, появилась пусть небезупречная, но всё же работающая система госзакупок. Ее много критиковали, но у нее был важный плюс — публикация детальных сведений об условиях конкурсах, его этапах и победителях. Через госзакупки вылезали любопытные подробности о закулисье властей, например, о чиновничьих попытках приобрести элитный алкоголь в разгар СВО. На коньячные торги обратил внимание наш читатель, позже закупка была отменена антимонопольной службой.

Примерно в то же время появилось предложение замминистра финансов РФ Алексея Лаврова о засекречивании подобных данных для широкого круга лиц, чтобы исключить использование информации в неблагоприятных целях (и срыва перспективных банкетов). Кстати, еще весной для госкомпаний, попавших под санкции, ввели поправки, разрешающие не публиковать подробности контрактов, — эта норма заработает с апреля. Лавров же предлагает «засумрачить» и другие закупки, ссылаясь на просьбы самого бизнеса и санкционные обстоятельства (видимо, подрядчикам не хочется светить контакты с госкомпаниями). Если инициатива наберет обороты, госзакупки перестанут быть публичным инструментом, и доступ к ним получат только заинтересованные стороны. Формально это вроде бы ничего не меняет, ведь ФАС и прочие надзорщики в случае чего дадут по рукам. Но общественный резонанс в таких делах часто имеет решающее значение.

Другая «обновка» — засекречивание сведений о доходах депутатов и сенаторов: данные будут публиковаться лишь в обобщенном виде. Это означает, что парламентарии Госдумы и члены Федерального собрания хоть и отчитаются о богатствах до 1 апреля, но только перед «своими». На официальных же сайтах отразится лишь сам факт исполнения обязательства, а количество машин, квартир и зимних дворцов останется с пометкой «для служебного пользования». Кстати, раньше такие декларации бывали забавными, потому выходило, будто лидеры нации перемещаются исключительно на мотоблоках, «Волгах» и трициклах «Муравей» 79 года выпуска (в последнее время декларации стали менее смешными). И хотя скрыть доходы не бог весть как сложно, всё же требовались телодвижения, а главное, появлялись хоть какие-то красные линии. Но мы живем во времена подвижных красных линий, так что власти разрешили сами себе немного вольницы. Ранее обязанность декларировать доходы сняли с чиновников и силовиков, участвующих в СВО.

И в ту же копилку: с 1 марта 2023 года невозможно будет по выписке из реестра ЕГРН узнать собственников недвижимости. Сервисом пользовались не только покупатели квартир, но и, к примеру, журналисты при проведении расследований.

Уже реализованная инициатива — это разрешение судам оглашать только вводную и резолютивную части приговоров по уголовным делам. Поясню: раньше при вынесении приговора судья зачитывал уголовное дело со всеми его обстоятельствами и доказательствами вины (или невиновности, в редких случаях), что порой было весьма трудоемко. По особенно запутанным делам процесс мог занимать не один день. Да, утомительно, зато присутствующие на заседании понимали все резоны суда, а мы, журналисты, могли обосновать решение в публикациях.

Теперь под соусом разгрузки судей разрешили зачитывать лишь статьи и наказание, что занимает минут пять-десять. Разумно? Вроде бы да. Но это же делает приговоры непрозрачными, потому что в сложных делах бывает много эпизодов, экспертиз, показаний и обстоятельств, так или иначе обосновывающих решение суда. Теперь они становятся недоступны в день оглашения. Формально их должны публиковать после вступления приговора в силу, но есть нюансы, например, в случае апелляции приговор может не «засиливаться» месяцами. Кроме того, часть уже завершенных дел до сих пор не попало в онлайн, а из текстов некоторых приговоров при публикации на официальных сайтах судов изымается часть данных (иногда это важно). Как и в двух предыдущих случаях вроде бы ничего не случилось: участники процесса так или иначе получат доступ к делу, просто его детали исчезают из публичной плоскости. Но это открывает простор для «творчества», например, по делам с политическим подтекстом: ушли, посовещались, огласили — примите как данность.

Всё это можно списать на целесообразный улучшайзинг системы. Мол, для чего всяким дилетантам и балаболам знать такие детали, как стоимость депутатской квартиры или его потребность в служебном автомобиле за госсчет? Кто надо — разберется. Контроль не исчезает, просто монополизируется «соответствующими органами».

Государство как бы говорит: верь моим приближенным как самому себе. Тебе вообще незачем что-то знать, потому что есть люди умнее и компетентнее. И это даже справедливо. Но ведь эти люди, даже если они умные и компетентные, повязаны круговой порукой, характерной для российской власти, и именно ее представители нарушали механизмы прозрачности. Может быть, наши вопросы по поводу плитки, коньяка и депутатской недвиги являются дилетантскими, но ничего страшного, ведь это просто вопросы. Общество обращает внимание на проблему, далее берут слово профессионалы, разжевывают, растолковывают. Так и возникает равновесие (или хотя бы его иллюзия).

В последний год с прозрачностью вообще туго: за одни разговоры положена уголовная статья, за другие — блокировка ресурса. Многое объясняется нуждами СВО, но, как по мне, напоминает реакцию неопытного водителя, который в сложной ситуации предпочитает зажмуриться и зажать уши. Если не вижу проблемы, ее же вроде как и нет, ага?

На выходе получим усилившуюся коррупцию и разгул чиновничества. Ну, а как иначе? Нужно же как-то умиротворять прослойку элит, частично потерявших доступ к теплым морям и жарким странам. Надо с ними как-то помягче, что ли...

Государство стремится монополизировать контроль над умами, проведя жирную черту между структурами власти и остальными. Остальные выражают вотум доверия и занимаются личными делами, а обо всём важном их уведомят (кого-то и повесткой). Посмотрите на тот же указ о мобилизации: он действует до сих пор, и к чему готовиться — не понимает никто.

Что остается? Как летучим мышам, привыкать жить в темноте и вырабатывать иные органы чувств. Жить по наитию, писать статьи по ультразвуку.