«Нет оснований не доверять сотрудникам...»

Эта показательная история случилась несколько месяцев назад. Как-то вечером Иван (имя изменено) припарковал свой автомобиль на стоянке рядом с домом и вместе с товарищем решил распить немного пива. Вскоре Иван остался в салоне один и заметил милицейский «бобик», который ослепил его фарами. К машине подошли трое ОМОНовцев. И закрутилось: личный досмотр, обыскали весь автомобиль. Из карманов вытащили документы, выложили их на капот, начали расспрашивать, что употреблял и почему в таком состоянии находился за рулем. Парень не стал отрицать, что пил пиво, но сидел он на пассажирском сидении, а соответственно, машиной не управлял.

ОМОНовцы позвонили инспекторам, чтобы сообщить о поимке пьяного водителя, приезжайте – сдадим. Подъехали они через полтора часа – все это время молодого человека держали у машины. По новой начались расспросы об алкоголе и наркотиках, хотели отправить на экспертизу – Иван отказался и «подышать в трубку», и проехать на медосвидетельствование. Поставил подписи на всех документах. А это, как известно, безальтернативное лишение прав на полтора– два года (статья 12.26 КоАП). Но вся соль в том, что парень выпил после того, как заглушил мотор...

Дело дошло до мирового суда, где и выяснились самые интересные обстоятельства. До этого момента Иван не видел документов дела.

По данным консультанта Советского районного суда Татьяны Печенкиной, в протоколе ОМОНовцев шла речь о том, что сотрудники видели, как Иван заезжал во двор. Когда они подъехали к нему, он якобы оказывал сопротивление, пытался скрыться, тем не менее его задержали. Выявили внешние признаки алкогольного опьянения (путаная речь, красные глаза, запах алкоголя изо рта и так далее), причем задержанный якобы не отрицал, что пил и курил марихуану. Показания ГИБДД основывались на данных сотрудников ОМОНа.

Естественно, к делу приложили все подписанные бумаги с отказом от освидетельствования.

Когда Иван узнал о таком раскладе, прошел анализы в наркологии: экспертиза не выявила содержания каннабиноидов.

Кроме того, он получил неоспоримое, на первый взгляд, доказательство своей невиновности – на здании, около которого находилась стоянка, были установлены камеры видеонаблюдения. На них оказалась заснята вся ситуация. Об этом сообщили судье, та сделала запрос в дирекцию здания. Запись предоставили с описанием технических особенностей оборудования. Камера реагировала на движение: если в течение нескольких секунд ничего не происходило, изображение «гасло», на экране шло только время. По ней удалось установить, что с момента парковки иномарки до прибытия ОМОНа прошло более получаса, то есть они никак не могли видеть, как Иван заезжал во двор. Также на пленке было видно, что он вышел из машины с пассажирского сидения и никакого сопротивления не оказывал.

Съемку приобщили к делу, однако ни справка от нарколога, ни запись не повлияли на решение мирового суда – лишение прав на 1 год 8 месяцев. Впрочем, не помогли и показания трех свидетелей со стороны Ивана – всех признали заинтересованными лицами.

Между тем показания ОМОНовцев и инспекторов принимались на все 100% – в постановлении так и написано: «нет оснований не доверять сотрудникам».

После этого Иван вместе с адвокатом решили подавать кассацию в районный суд. Здесь все материалы изучались более тщательно, выслушали позицию обвиняемого. И больше всего судью заинтересовало видео, которое в результате сыграло роковую роль в этой истории. Оказалось, что сотрудники ОМОНа не знали о существовании записи, и судья решил повторно опросить силовиков. После просмотра видео показания, которые они давали ранее, пояснить не смогли.

«Производство по делу прекращено в связи с недоказанностью обстоятельств, на основании которых было вынесено постановление мирового судьи. Владельцу вернули права», – заключает Татьяна Печенкина.

Тяжба по этому делу длилась три месяца. Заметим, что хотя и решилась она в пользу потерпевшего, подобное торжество справедливости происходит нечасто, и в данном случае, речь идет больше о везении. Не было бы записи с камер – кто бы Ивану поверил?

А отсюда вытекает главный вопрос – полиция, для кого вы работаете?