«Расхожее мнение — моря нет, за что тут платить?»: владелец южноуральского курорта — о санкциях, шведском столе и среднем классе

Зарубежные курорты стали малодоступны россиянам из-за спецоперации на Украине. Южное побережье России, несмотря на закрытие многих аэропортов, тоже переполнено. Большинство южноуральцев ринулось на местные турбазы, в санатории и отели всех мастей. Почему отдых на Родине до сих пор многим не по карману, как меняются запросы туристов, что мешает предпринимателям инвестировать в сферу гостеприимства и какова роль властей в развитии туризма? Об этом мы поговорили с челябинским предпринимателем Андреем Герасименко. Эксперт Ассоциации загородных отелей, владелец семейного курорта «Утес» сам активно путешествовал по России и миру — как обычный турист и любитель парусного спорта. И судит о туристическом сервисе с разных позиций.

Сколько выпивает средняя семья

— Андрей, сейчас время ограничений полетов и валют, и власти вновь заявили о ставке на внутренний туризм. Вы как представитель этой отрасли ощутили заботу государства?

— Постоянно ощущаем. Обычно догоняют, валят, потом заботятся — еще и еще разок. (Улыбается.) Помощи от государства нет. Единственное, что я могу отметить, и это не может не радовать, а сейчас даже повергает в шок, — это реальные движения в сторону налоговых послаблений и разумного отношения к налоговым режимам для этой отрасли. Если у санаториев льгота по НДС была всегда, то нулевая ставка для гостиничного бизнеса — это круто! Льготу дали на пять лет, что является и плюсом, и минусом. С одной стороны, бизнесмены могут планировать свою деятельность. С другой — только разовьешь предприятие, и есть риск снова улететь на НДС по полной.

— Как известные февральские события повлияли на работу вашего отеля? Чиновники и депутаты говорят, что санкции нам только на пользу. Вам они пошли на пользу?

— В целом да, грех жаловаться, внутренний туризм процветает за счет стагнации внешнего. Если железный занавес опустится плотно, это будет продолжаться. Если начнет подниматься, то ситуация начнет ухудшаться. Особенно если не будет инфраструктурных изменений. А я таких изменений не вижу, пока только лозунги.

— Массовый заграничный отдых ушел в прошлое. Наступил долгожданный бум внутреннего туризма?

— Бум начался раньше — в связи с ковидными ограничениями. То, что происходит сейчас, — это бум в квадрате. Люди никуда ехать не могут, отправляются в родные места. И городской, и загородный внутренний туризм развиваются семимильными шагами. Если раньше санаторно-курортный рынок рос на 30% ежегодно, то сейчас предполагаю кратный рост.

— То есть вы как владелец местного курорта — в шоколаде?

— Ну, шоколад бывает с примесью горечи. Замечаю, что местные курорты начинают сравнивать с заграничными. В первую очередь с турецкими — по крайней мере, наша целевая аудитория. Отличия, безусловно, есть. И ключевое, от чего у человека кардинально улучшается настроение, — это море. Расхожее мнение — моря нет, за что тут платить?

Пытаемся не то чтобы подражать турецким отелям, но работать по западным стандартам. Например, мы единственные даем настоящий all inclusive (система «всё включено», которую российские туристы открыли для себя в Турции. — Прим. ред.). А с января даже алкоголь поставили на шведский стол: вино, пиво и сидр. Правда, делали это с большими переживаниями.

— Боялись, что сразу всё выпьют?

— Проблем больше всего опасались официанты и повара. По факту всё оказалось не так страшно. Выяснилось, что средняя уральская семья выпивает полтора бокала вина в день. Интересно, что это в 2,5 раза меньше, чем в Подмосковье. У меня там еще один загородный объект, похожий на «Утес», то есть для семейной аудитории. Так что есть с чем сравнивать.

— О, выходит, народ созрел для цивилизованного отдыха!

— Конечно, есть люди, которые пытаются взять бокалы каждой фалангой. Но их мало. Культура потребления блюд на шведском столе растет: уже не складывают всё подряд в одну тарелку, гораздо меньше пытаются вынести за пределы ресторана. Меняется культура отдыха и запросы гостей, людям теперь нужно другое качество. Если раньше в основном был популярен фан-отдых, то есть потребность резвиться, веселиться, напиваться, то сейчас многие хотят тишины, релакса, даже одиночества. Возможно, такая потребность появилась и в связи с последними политическими событиями.

— И много таких гостей?

— Примерно 15–20% отдыхающих хотят релакса. Мы задумались над созданием зон одиночества. Есть идея сделать 20–30 гамаков и столько же одиночных качелей развесить на деревья, чтобы люди могли уединяться с природой.

Дорого и сердито

— Многие туристы еще недавно говорили: «Мы не настолько богаты, чтобы отдыхать на местных курортах», — и толпами ехали в Турцию, Вьетнам и Таиланд. Среднему классу или тем, кто претендует на этот статус, негде отдыхать на Родине. Когда изменится эта ситуация?

— Вопрос, безусловно, дискуссионный. Во-первых, я считаю, что у нас нет среднего класса. Самый развитый класс у нас — это закредитованные люди. Если машина и квартира — в кредитах, бабушка сидит с ребенком, а папа с мамой пашут, чтобы всё это выдержать, то каждую покупку они делают крайне рационально. С точки зрения траты семейного бюджета даже новый телевизор — сильный конкурент отдыху в отеле. Во-вторых, слова «дорого» или «дешево» мне как бизнесмену не совсем понятны. Я бы скорее говорил о том, сколько пользы мне за эти деньги отгружают. Люди, которые ездили в Европу или Турцию, сейчас пытаются выбрать место для отдыха в России, пользуясь своим предыдущим опытом. Делают покупку, приезжают на место, а там почти ничего не похоже на то, что они вытаскивают из памяти. Что делать? Включать недовольство и потребительский экстремизм, пытаться требовать чего-то.

В большие заезды я сам стою на ресепшене, смотрю, как работают девчонки на стойке и как ведут себя гости. Могу сказать, что 20% гостей недовольны уже на подходе к стойке регистрации. Например, потому что они третьи или четвертые в очереди, а это долго. Не могу назвать это избалованностью. Скорее большая разница между зарубежным сервисом и тем, что способен предоставить местный бизнес.

— Что же тогда посоветовать людям, выбирающим место отдыха в родной области или соседнем регионе? Умерить свои «хотелки»?

— Сначала отправиться в пробную поездку, например на выходные. Посмотреть, определиться с местом и только потом покупать проживание на более длительный срок.

— Мы гордимся, что Челябинская область — край озер и гор. Но при этом туристов к нам едет маловато. Даже метеорит не помог раскрутке региона.

— А вы задумывались, в чём ценность отдыха на Южном Урале? Ради чего, к примеру, москвичи могут сюда поехать? Я разговаривал с теми, кто призван развивать здесь туризм, и, к сожалению, они тоже не могут выделить эту ценность. При этом по факту московский спрос уже сформировался, есть варианты бесконечно его осваивать.

— Зачем же к нам едут, по вашему мнению?

— На мой взгляд, люди живут впечатлениями и едут за ними. А от чего можно получить впечатления на Южном Урале? От Карабаша как самого грязного места на планете? Можно. От «Высоты 239», где работают в белых халатах? Да. От Златоуста с его оружейным производством, от восхождения в горы, от чистейших озёр? Да-да, конечно. Но об этом за пределами нашей области никто не знает.

— Да не может быть, везде об этом трубят.

— Это вам так кажется. Перед выступлением на весеннем туристическом форуме я специально посмотрел, как наша область представлена в цифровом пространстве. Танкоград, красные труселя, заводы, ГОК… Непозитивные результаты какие-то. Когда я выступаю на форумах в других регионах и говорю, что в Челябинской области 3800 озер, половина из которых так или иначе освоена, плюс доступные обычным людям, не альпинистам, горы, все удивляются: не может быть, туда надо ехать! Тем не менее промоушена со стороны государства и местных властей крайне недостаточно. Много лет у нас нет осознанного маркетинга территории.

В Москве, в отличие от Челябинска, не до конца убит средний класс. У них есть варианты отдохнуть за городом: часа три ехать, к примеру, до Калуги. Чтобы добраться до челябинских озер, москвичам потребуется часа четыре, с учетом полета. Однако ценник при сопоставимом уровне сервиса у нас будет в два раза ниже. Всё, этого достаточно для позиционирования москвичам.

Чего ждут от власти

— Каждый губернатор говорит о необходимости привлечения инвестиций на Южный Урал, особенно в туризм. А воз и ныне там. Почему?

— Надо бы каждого нового губернатора заставлять сравнить, сколько мы инвестировали в развитие города и сколько, например, Казань.

— Ответ известен: денег не хватает.

— Это в нашем-то промышленном регионе? В регионе-доноре с профицитным до недавнего времени бюджетом?

— То есть власти много говорят, но реального привлечения инвестиций в туризм мы не видим.

— На мой взгляд, недостаточно делают. У власти есть свои задачи, у бизнеса — свои. Предприниматель как сорняк, он прорастет в любом месте, проклюнется в любых условиях, искривится до полной нелепости под существующую ситуацию. Однако все эти искривления замедляют рост. А власть, как мне кажется, должна выпрямлять такие ситуации — с землей, с энергией, водными и природными ресурсами, дорожной инфраструктурой. Вот задача власти. Давайте посмотрим, как у нас развивается дорожная сеть в курортных направлениях, сколько прогулочных зон по берегам сделано? Хотя бы метр вдоль воды обустроили в таком известном на всю страну месте, как Тургояк? Может там семья с коляской выйти и красиво прогуляться, как в Геленджике?

— У нас как раз недавно был репортаж с Тургояка. Казалось бы, жемчужина нашего края, но там толпы людей, один туалет на пляже, люди сорят, власти спят… Это можно изменить?

— Конечно да. Но не хватает управленческих навыков, конструктива и созидательности. Кроме того, у нас долгие годы формировалась запретительная госполитика — под лозунгом «НЕЛЬЗЯ». Она и сейчас такая. Возьмем курорт Кисегач — не конкретный объект, а всю эту зону. Когда-то, в 2008–2010 годах, это была территория для рекреационного развития. То есть строить можно было, но только в рекреационных целях. Через несколько лет федеральные власти выиграли суд, и теперь это зона лесов. А в лесах ничего делать нельзя, только в пределах существующих зданий и с кучей согласований, чем мы, собственно, годами и занимаемся.

В итоге даже простой вопрос превращается в проблему. Например, упало дерево: по закону, я несколько месяцев не могу его распилить и убрать. Если оно упало поперек тропинки, можно выпилить ту часть, где люди ходят. Остальное должно лежать до согласования с лесниками. А у них любое согласование — полтора года, система так выстроена.

— Почему бы владельцам курортов самим не обустроить подходы/проходы рядом со своими владениями?

— Постойте, законодательство в принципе запрещает владельцам лезть на береговую территорию. По Водному кодексу, 20-метровая зона должна быть свободна от построек и заборов, чтобы народ мог проходить и купаться. Делаю пляж, засаживаю туда несколько миллионов рублей. Но приходят туда люди со всего Кисегача, не только наши гости. Если закроешь забором, станешь мишенью для всех проверяющих. Был у нас когда-то на территории старый забор до озера, в котором никто не купается. Причем с не закрывающейся калиткой. Пришел инспектор, составил акт, вызвали на комиссию в Минэкологии — штраф 250 тысяч рублей.

— Разве за границей нет подобных запретов, особенно по водным пространствам?

— Запретительная норма там есть, но она применяется в формате «можно, но при условии». Лет 20 назад я был на Боденском озере. Сердце Европы, чистейшее озеро, рыбы огромные, и при этом там зарегистрировано 20 тысяч (!) моторных судов. Как это работает, удивился я. Оказывается, каждый владелец судна зарегистрирован в яхт-клубе. И клуб отвечает за всё: работы заправки, техсостояние судов и так далее. В итоге 20 тысяч моторов бороздят озеро, но оно остается чистым. А что у нас? Есть прекрасные яхты с белоснежными парусами, люди хотят кататься на них — вот оно, развитие туризма. Но если яхта оборудована стационарным дизельным двигателем, включать его нельзя. Природоохранная прокуратура, Минэкологии, инспекция по маломерным судам и еще другие ведомства проверяют, штрафуют и всячески осложняют жизнь. То есть, с одной стороны, говорим «давайте развивать туризм», с другой стороны, его топим. И таких примеров масса.

— А какой вариант предложили бы вы?

— Отдавать территорию в аренду собственникам с рядом условий, например, сделать набережную. Это дорого, серьезные инвестиции, не все пойдут. Но государство в любом случае останется в выигрыше. Если предприниматель построил набережную, а потом ушел из бизнеса, не будет же он её разбирать.

Спрос на гламурный отдых

— Пару лет назад пошла мода на глэмпинги (кемпинги с комфортом. — Прим. ред.). У вас они тоже есть. Как вы считаете, за ними будущее или это скоротечная мода?

— Мы одними из первых занялись глэмпингами. Они стоят на территории курорта, стенки тонкие: у одних — из брезента, у других — из пленки ПВХ. Так что слышимость хорошая, и мечтать о стопроцентном единении с природой не получится. Скорее это история для тех, кто любит что-то необычное, новые впечатления, но при этом не готов пожертвовать трехзвездочным комфортом — шведским столом, теплыми туалетами и горячей водой.

Сейчас они размещены на удалении от основных корпусов. Мы еще «дожарим» идею глэмпинг-деревни. У них будет свой социум: отдельный мангал, костровище, бассейн, своя территория, чтобы не бояться детей выпустить. Думаем купить большой тандыр и предлагать людям готовую услугу. Например, вы поехали семьей, заказали ужин — и ровно в 17:00 вам останется только вытащить из тандыра разные виды мяса и разложить на тарелки.

— По-моему, вы собирались клонировать глэмпинг на других озерах.

— Да, в этом году мы развернули 22 модульные конструкции на Увильдах, в будущем увеличим количество номеров. Это бывшая база отдыха, мы взяли там землю в аренду на 40 лет. Планируем построить уникальную глэмпинг-деревню.

Кстати, не удержусь снова затронуть запретительную тематику. По землеустроительным документам там всё еще пионерлагерь, которого давно нет. А по закону такую землю нельзя приватизировать, реконструировать и так далее. Более того, я выиграл суд у Росимущества, согласно которому ведомство обязано мне как арендатору продать эту землю. Росимущество никак не реагирует — не отказывает, не объясняет, не исполняет судебное решение. Это я называю запретительным способом ведения хозяйства. К сожалению, он не только в этой отрасли, но и в целом встречается очень часто. Поэтому туризм развиваться, конечно, будет, но раз в десять медленнее, чем мог бы.

«Хочу строить настоящий бизнес»

— Андрей, а как вы стали владельцем «Утеса»? Это была приватизация или покупка у предыдущего владельца?

— В 2008 году мы с партнером начали заниматься одним из корпусов пансионата. И, что называется, затянуло. В нём долечивались пациенты, прооперированные в «Кисегаче». Но юридически это были разные организации. В 2012 году, когда уже был большой упадок, «Утес» объединили с санаторием «Еловое». Совместно они тоже не взлетели, началось банкротство. Так как у меня там уже было имущество, не осталось другого выбора, как поучаствовать в приватизации. Пришлось выкупить всю социалку, подключенную к муниципальной котельной. Затем построили свою котельную.

В 2013 году я нашел инвестора в Германии. Был план сделать из «Утеса» санаторий европейского уровня. Мы создали совместное предприятие на Кипре. Я зачислил туда свою часть, инвестор — свою, собрались отправить транш на реконструкцию «Утеса». И тут случился Крым, кипрский дефолт — в общем, я не смог вытащить оттуда свои деньги. Пришлось менять планы на развитие «Утеса».

— Не секрет, что владельцы баз отдыха и санаториев не хотят вкладываться, потому что народ и так поедет.

— Владельцы объектов бывают разные, давайте не обобщать. Кто-то строит бизнес на продажу, кто-то — чтобы самому порезвиться, кто-то — чтобы потом дети и внуки кормились. Единицы строят бизнес как бизнес, по-настоящему, с немодным ныне европейским подходом к его ведению. Мало кто может считать, строить маркетинговые стратегии, понимать, как будет развиваться ядро целевой аудитории.

— А вы из какой категории?

— Мне хочется относить себя к системным бизнесменам. У меня достаточно большой опыт в самых разных сферах деятельности. Мне хочется вести настоящий бизнес. Сейчас я сконцентрировался на «Утесе», на этом бренде и его развитии. За последние три года «Утес» растет в два раза ежегодно. Меня это очень радует. Я считаю, что это, наверное, то поле, которое неплохо выглядит с точки зрения мотивации и маржи. Мне нравится, когда люди искренне благодарят, уезжают с восторгом.

— Вы занимались яхтенным спортом и даже участвовали в чемпионатах. А что сейчас?

— Пока здоровье есть, надо гонять. Мы выступаем в сегменте «микро» — это полновесная яхта с классическим парусным вооружением. Она более спортивная, то есть, чтобы ее стабилизировать, приходится всё время висеть за бортом, требует соответствующих физических данных, навыков и умений. Мы два раза становились чемпионами России, заняли третье место на чемпионате мира. А мне в 44 года удалось получить мастера спорта — фантастика, честно говоря.

В нашей команде три человека: рулевой из Ростова, два матроса — я и товарищ из Екатеринбурга. Яхта у нас компактная, трейлерная, мачта складывается, и ее можно перевозить: она находится то в Ростове, то в Екатеринбурге. Именно этим и подкупает яхтенный класс «микро» — одновременно со спортом можно путешествовать. К сожалению, международные соревнования для нас теперь закрыты. Наша команда входила в десятку, а порой и в пятерку лучших, были реальные претензии на мировое лидерство. Но теперь это в прошлом. Раньше мы оставляли лодку в Германии, во время пандемии привезли в Россию, чтобы хотя бы здесь гонять на своей, а не брать в аренду.

— Андрей, какие у вас принципы и чего ждете от жизни?

— Мне скоро полтинник, и, конечно, уже сформировались некоторые принципы. Не люблю, когда люди что-то заявляют, но за этим нет конкретных дел. Считаю, что если постоянно идут разговоры о наведении порядка — на предпринимательском уровне, семейном, бытовом, то нужны конкретные результаты. Этот принцип реального приложения рук и сил, пожалуй, основной для меня.

Еще я понял, что мне суждено помереть на скаку. Насколько позволит здоровье и возможности, буду улучшать всё вокруг себя. Я это понял, понял, что мне с этим идти по жизни. Если раньше меня очень сильно останавливали и разочаровывали какие-то эпохальные моменты, то со временем понял, что ритм должен сохраняться несмотря ни на что. Надо двигаться дальше и заниматься тем, что ты хочешь.