Ксения Евсеева, директор по обучению образовательного центра PlanetEnglish: «Я легко пускаю людей в свою жизнь»

Не о нашей героине сказал классик: «...шел в комнату, попал в другую». Она еще в школе просчитала свою профессию. И не ошиблась. Занимаясь любимым делом – преподаванием английского языка, Ксения Евсеева не зависит от капризов «погоды» на государственном уровне. Однако она не из тех бизнесменов, у которых «хата с краю». Недавно, например, подписала письмо вместе с несогласными с новыми образовательными стандартами учителями, профессорами и академиками. Почему? Об этом и многом другом, что волнует открытого и неравнодушного человека, мы говорили с директором по обучению образовательного центра PlanetEnglish Ксенией Евсеевой.

Главный конкурент

– Свой бизнес вы создавали уже в условиях жесткой конкуренции?

– Да. Не знаю, к счастью или сожалению. Было очень трудно. Но мы были молоды и нас спасали бесстрашие, задор и энтузиазм. На самом деле наш главный конкурент – это человеческая лень. У любого найдется сотня альтернатив, чем заняться после работы или учебы. Чтобы учиться у нас, надо этого просто захотеть. То есть нужна мотивация. Педагог, в свою очередь, эту мотивацию должен четко понять, чтобы правильно выстроить процесс. Наши уроки основаны на реальной жизни, чтобы человек мог их применить в нужный для него момент и получить отличный результат.

– Число различных центров изучения иностранного языка растет. Это означает, что в общеобразовательных школах иностранные языки преподаются по-прежнему плохо?

– Если честно, то картина очень плачевная. За редким исключением специализированных школ и преподавателей-энтузиастов. Но их, наверное, всего один процент.

– Это объясняется тем, что сохранились советские методики преподавания?

– Нет, методики новые, и это радует. Но «яблоко образования» гниет изнутри – ни один преподаватель не будет работать с полной отдачей за такую зарплату, которая сегодня есть в общеобразовательной школе. Банальным репетиторством он зарабатывает гораздо больше. Поэтому в школах проблема даже в том, чтобы заполнить вакансии учителей иностранного языка. Можно много говорить о системе образования, которая меняется. Но все время почему-то не в лучшую сторону. Мы работаем девятый учебный год и за это время убедились, что уровень знания английского у детей все время снижается. К нам приходят ребята из 10-11-х классов, и нас поражает разрыв реальных знаний детей и требований ЕГЭ. Иногда приходится говорить, что поздно, что мы – не волшебники.

– То есть английский нельзя выучить за год, за два?

– Можно, если сильно захотеть и бросить на него все свои силы. Я сама так сделала в 11-м классе, когда решила, что должна поступить в педуниверситет на иняз и только на бюджет. Отложив все остальное, я целый год занималась английским с репетитором.

– Но вы окончили специализированную Первую школу?

– Мы учились в сложные для школы времена – с нее был снят статус английской школы. Она вновь стала специализированной, когда я училась уже в старших классах. Кроме того, школа закрывалась на капремонт и нас распределяли по другим школам. У меня претензий к школе нет – нестабильным было само время. Напротив, я всегда буду благодарна Первой школе за то, что она дала мне хороший заряд лидерства – праздники песни, походы, коммунарские сборы... Я была комиссаром отряда. И этот опыт проецировался на мою будущую жизнь.

Простая математика

– Почему же вы все-таки выбрали иностранные языки?

– К одиннадцатому классу поняла четко, что я гуманитарий: литература, история, языки. Но было очевидно, что русским языком, литературой и историей заработать на жизнь в нашей стране невозможно. Сегодня это хороший базис, чтобы продвигаться, к примеру, после исторического факультета на административные позиции. Если язык подвешен хорошо, то лингвисты также эффективны в продажах, в чем мы убеждаемся. Но они не могут сделать такой рывок в своей профессии – школьного учителя. А иностранный язык дает хорошо заработать и в профессии.

– Родители не вмешивались в ваше решение?

– Нет. Только поддержали. Очень им благодарна. Родители доверяли моему выбору.

– Поступая в педуниверситет, вы не собирались становиться школьным учителем?

– Нет. Но не мечтала и о статусе крутого переводчика, как это часто бывает, когда люди поступают на иняз. К четвертому-пятому курсу уже становится ясно, что, если остаешься в Челябинске, то о карьере переводчика надо забыть – поле для деятельности небольшое. И начинаешь понимать, что зарабатывать придется преподаванием.

– Вы этого не боялись?

– У меня семья учительская – мама, бабушка, дедушка. Может быть, нелегко быть ребенком преподавателя, но профессия эта проникает в плоть и кровь. Мой вожатский опыт всегда был успешным – в «Орленке», «Курчатовце». Когда началась практика в школе, я отнеслась к ней с большим энтузиазмом. Никогда не забуду свой первый урок в родной Первой школе: я вошла в класс, дети встали, приветствуя учителя, и я понеслась с места в карьер, пока не услышала шепот педагога: «Посади детей, посади детей»! (Смеется.)

– Как складывались отношения с детьми?

– Прекрасно. Я стопроцентный экстраверт, поэтому открыта для детей. Хорошие отношения с ними выстраиваются довольно быстро. Мне и сегодня хорошо среди детей. Кстати, будучи студенткой, попробовала параллельно работать в школе. И работала бы, но, получив зарплату, поняла, что на проезд до школы и обратно трачу больше, чем зарабатываю. При всей моей любви к детям и английскому я не могла остаться. Кроме того, в школе меня еще напрягала сама система – прописать планы с сентября до мая. Школьные педагоги большую часть времени тратят не на детей, а на различные отчеты. У нас тоже работа бумажная есть, но это 10 процентов от того, что требуется в общеобразовательной школе.

– Но вы следите за тем, что происходит в российском образовании на уровне школы?

– А как иначе? Во-первых, у меня подрастают свои дети. Во-вторых, я переживаю за своих учеников, с которыми у меня очень хорошие отношения. И мне не безразлично, какое образование они получат в нашей стране и в каком обществе будут жить в конечном итоге. Я, кстати, тоже подписала письмо о несогласии с новыми образовательными стандартами, адресованное министерству образования РФ. Потому что хочу, чтобы Россия поднялась на нормальный цивилизованный уровень развития. И в плане законов, и в плане образования. Даже законность невозможна без должного уровня образованности граждан. Многие, кто путешествует, знают, что в любой стране Европы любой человек влегкую переходит с родного языка на английский, если того требует ситуация. Это уровень культуры и самосознания. Ты не можешь быть человеком мира, если не говоришь по-английски. Правда, говорят, что скоро этим языком станет китайский. (Смеется.)

Выбор без выбора

– Как отнеслись к отповеди чиновников от образования, которые в ответ на письмо заявили, что подписанты просто неверно истолковали стандарты, ничего не поняли?

– Как к оскорблению. Для кого вы пишете стандарты, если понять их не могут не только родители и педагоги, но и кандидаты наук, доктора, академики? Кроме того, мы все прекрасно знаем, что в России всегда на бумаге – одно, а в реалиях – в десятки раз хуже. Может быть, в принципе идея не так плоха, что к одиннадцатому классу школьник не обязан изучать все 25 предметов. По себе знаю, в старших классах мне уже было не до физики и химии, мне нужно было больше заниматься гуманитарными предметами. Но беда в том, что школьник должен будет определиться гораздо раньше. К тому же, это становится выбором без выбора: если ты, к примеру, берешь алгебру и русский, то уже не можешь взять геометрию. Как так? А если тебе нужно и то, и другое?

– Ваше отношение к набору обязательных предметов?

–Ужасно возмущает меня предмет «Россия в мире», куда натолкали всего по чуть-чуть: истории, литературы, обществознания.... Как воспитывать ребенка без литературы в ее широком проявлении, где рассматриваются и дискутируются все морально-этические нормы поведения человека в обществе? Все это заставляет делать вывод, что с такими стандартами наш культурный уровень, не только образовательный, станет еще ниже. Мое ощущение – это целенаправленная политика государства: сделать человеческую массу управляемой, а то уж слишком много личностей развелось, и все со своими правами и мнениями! Не знаю, как можно быть к этому равнодушным?

– На ваш взгляд, кто сегодня идет преподавать в государственную школу?

– В основном фанатики, но их становится все меньше и меньше, потому что жизнь заставляет думать о хлебе насущном и завтрашнем дне – ипотеке, например. А преподаватель школы сегодня не только не может мечтать об ипотеке, но даже одеваться и питаться нормально ему не по силам. Не удивительно, что выпускники иняза идут либо в частные образовательные центры, либо в сферы, совершенно не связанные с педагогикой. С одной стороны – это обидно, с другой – понять их можно.

– Исходя из такой ситуации в российском образовании, вы своих детей готовите к поступлению в европейские университеты?

– Говорить об это рано – мой старший сын сейчас первоклассник, второму – пять лет. И, скажу честно, не хочу, чтобы мои дети в будущем стали эмигрантами. Но не исключаю варианта, о котором вы спросили. Надеюсь, если они и будут учиться за границей, то работать вернутся в Россию и послужат стране благодаря хорошему образованию.

– Будут ли они востребованы в своей стране? Россия даже дипломы зарубежные не все признает.

– Диплом – всего лишь бумажка, важны фактические знания и компетенции человека. Знаю людей, которые успешны вообще без высшего образования: кто-то талантлив, кто-то копает всю жизнь одну тему и знает больше, чем какой-нибудь липовый кандидат наук, которых в стране достаточно. Это уже ни для кого не секрет, сколько стоит диссертация.

Сила притяжения

– То есть у вас никогда не возникал вопрос – поехать учиться на переводчика в Москву, скажем, или на стажировку в Британию?

– Не могу даже объяснить себе, почему мне это было не интересно. У нас не только в Москву, полгруппы в Штаты уехало, однокурсницы замуж повыходили за иностранцев. А я, как ни пафосно это звучит, оказалась патриотом. Это ни хорошо, ни плохо, это так – и все. Мои родители в этом «виноваты» – они туристы, и весь Урал мной еще в детстве был исхожен. Буквально с трех лет я стала туристом – ездила на загорбке папином. А теперь сама собираю друзей, беру детей своих и идем то на Таганай, то на Шихан, то на сплав на катамаранах. Я до сих пор открываю для себя Урал. Вот, буквально последней осенью, мы открыли хребет Нурали – 150 километров от Челябинска, потрясающей красоты места! И горы, совершенно не характерные для Урала, похожи, скорее, на среднеазиатские. Урал для меня – огромной силы притяжение.

– Считаете, что бизнес легче выстроить здесь?

– Когда мы с мужем начинали свой бизнес, мы ничего не осознавали. (Смеется.) На приработки, а муж мой в то время был еще студентом, семью содержать было невозможно. И он решил, что самый легкий способ – создать свой бизнес. (Смеется.) Оказалось, способ не из легких, но хороший. Таким образом, наш бизнес рос вместе с нашим ребенком. Помню смешные ситуации: сыну было всего три месяца, а я вышла преподавать, стою перед учениками и чувствую, молоко протекает... Но отступать нам было некуда: за нами – ребенок.

– То есть идея принадлежала мужу?

– Идейным вдохновителем был он, одна бы я никогда, наверное, не рискнула на такой шаг. А он все посчитал и стал настаивать – давай откроем школу.

– Какие первоначальные проблемы при обустройстве бизнеса считаете самыми сложными?

– Трудно сказать про самые-самые, что-то получалось, что-то нет. Но муж сразу сконцентрировался на стратегическом планировании, маркетинге в широком его понимании. Осознание происходящего как бизнес-процесса ко мне пришло году на третьем-четвертом.

– Вы говорили о мотивах изучения иностранного языка, разве у вас не было мысли – окончить университет и выйти замуж за иностранца?

– (Смеется.) Вот мужа я никогда бы не смогла просчитать – слишком эмоциональна. Основой семьи должна быть любовь, а не расчет. Нет, не хочу жить за границей. Но путешествовать очень люблю и всегда радуюсь возможности поговорить на английском.

– Своих детей учите английскому языку с первого года жизни?

– С первым сыном – Кириллом – начала заниматься с года, но, когда родился второй – Георгий, – стало не до этого. Когда двое детей с разницей в два года, заботы совершенно иные. Месяца через три я спохватилась и вернулась к занятиям со старшим, но он уже все успел забыть. (Смеется.) В принципе, можно было бы растить би-лингвалов: я разговариваю только на английском, папа – на русском, ребенок заговорит чуть позднее, зато сразу на двух языках. Но мне не хватало «заинек», «лапочек», «рыбонек», чтобы выразить все чувства к моим малышам. Когда-то прабабушка мне пела «У кота-бормота», и мне хотелось петь это своим детям. В пять лет старшего сына я привела в наш центр, пока не говорит бойко, но изъясняться может. А с младшим мы сейчас решаем логопедические вопросы. Как только поставим русские звуки, возьмемся за английский.

Друзей много... бывает

– Можно сказать, что сегодня угасает тот бешеный интерес к иностранным языкам, который был в 90-х?

– Не могу такого сказать, исходя из роста числа наших студентов. Интерес большой и у детей, и у взрослых. В этом году мы запустили скайп-уроки – это телемосты с разными школами из Туниса, Японии, Индии, где тоже изучают английский. Мы подбираем группы одного уровня, и ребята общаются. Столько эмоций, впечатлений, переписка завязывается, в фейсбуке люди начинают общаться. Народ жаждет этого, все-таки Челябинск – не Москва, иностранцев у нас почти нет и, когда такая возможность общения появляется, это как глоток воды жаждущему.

– Не боитесь, что вновь опустят «железный занавес» и будет потеряна мотивация?

– Мы в мир сегодня выходим «одним кликом», перекрыть Интернет – заморозить в стране все. Уже многие процессы завязаны на информационные технологии. Отрезать Интеренет от внешнего мира, конечно, можно, если появится новый Сталин. Но, надеюсь, этого не случится.

– Вы много читаете на английском?

– В основном, специальную литературу. На художественную времени почти не остается. Смотрю фильмы на английском, это, конечно, удовольствие. Перевод подчас лишает подтекста, а он очень важен. Признаюсь, мне всегда хочется большего: читать больше, смотреть фильмов больше, встречаться с друзьями, ходить в походы... Но жизнь ограничивает – надо и ужин приготовить, и детей в секцию увезти, и процессы в школе отследить должным образом, и новые горизонты для компании выстроить...

– Однако туризму не изменили?

– Не только летом ходим в походы, но и зимой. Не так давно с друзьями были в Тюменской области, на горячих источниках, сейчас в планах Кунгурские пещеры. А недавно в Карагайском бору прошли на лыжах 18 километров. Красотища! Видели следы зайца, косули, лисы.

– У вас много друзей?

– (Смеется.) Очень. И все настоящие. Не понимаю, когда говорят, что друзей много не бывает. У меня их много и я не собираюсь ограничивать этот круг. Такого, чтобы мы дружили всем классом, нет. Но двое друзей сохранилось с самого 5 класса. После университета осталась команда подружек. Мы в шутку называли себя мафией. Так вот, мои «мафиозницы» разбросаны по всему миру. Мы далеко, но все так же близки друг другу и, спасибо Интернету, общаемся. Друзья постоянно появляются в походах, друзьями остаются бывшие коллеги, иногда просто жизнь сталкивает с кем-то, и эти связи оказываются очень крепкими. Люди внезапно понимают, что очень похожи и нужны друг другу. Я легко пускаю людей в свою жизнь, если они мне понравились и я им интересна. Только что мы вернулись из Карагайского бора, куда возили детей из класса моего сына. Нас было 30 человек детей и родителей, и все говорили, что без году неделя знаем друг друга, а вместе так хорошо и весело.

– Плохие дороги во время путешествий по России вас не пугают?

– Что делать? Надо просто аккуратнее ездить. Я считаю, у человека есть круг забот и круг влияния. Круг влияния – это когда я что-то могу изменить – выбрать другую дорогу, ехать с приемлемой скоростью. А вот дырки на дороге я залатать не могу, это и есть круг забот, на который повлиять не могу, поэтому стараюсь даже не париться по этому поводу. Так же и в образовании: повлиять на министерские решения по большому счету не могу – это в круге забот. А вот создать альтернативу, качественное обучение английскому – могу. И делаю.

– Что сегодня вас тревожит более всего?

– Явное ощущение закручивания гаек со стороны государства, возвращение, по сути, к однопартийной системе, коррупция... много подобных тревожных звоночков. Не хочу назад в СССР.