Чья хата с краю, а чья – прямо у Роскомнадзора?

Второй месяц Россия живет в условиях действия закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Как в Челябинской области реализуется этот закон и кого он касается, рассуждает заведующая кафедрой журналистики и медиаобразования ЧелГУ Ирина Фатеева:

«Закон «О защите детей от информации…» касается всех, и это не преувеличение. Но прежде всего он, естественно, напрягает издателей и вещателей. Количественно первые преобладают, тем более что в данном случае – это те, кто печатает и учебники, и периодику, и даже тетрадки с прописями. Рисковать своим положением издатели не хотят, и, если правила игры на информационном поле изменились, многие взялись за внимательное изучение нового закона, руководствуясь известной формулой «как бы чего не вышло». Но законы, к их великому сожалению, пишутся для юристов, а не для обычных людей, поэтому вопросов оказалось больше, чем ответов.

Каковы критерии классификации продукции по возрастному принципу? Какого размера должны быть знаки информационной продукции (12+, 16+ и т.д.)? Нужно ли в обязательном порядке их ставить в уже существующих периодических изданиях, особенно зарегистрированных в качестве молодежных или вообще незарегистрированных? Последний вопрос интересует не только издателей (читай: владельцев частных проектов), но и наемных работников многочисленных муниципальных или корпоративных (школьных, вузовских и тому подобных) изданий. Их редакторы дорожат своими должностями не меньше, чем частные издатели своими деньгами, а тут такая коллизия. С одной стороны, в самом законе написано, что вводимые новшества не распространяются на печатную продукцию, созданную до дня вступления в силу данного закона, а с другой стороны, в рекомендациях, с 14 сентября висящих на сайте Роскомнадзора, никаких исключений ни для кого не предусмотрено.

За разъяснениями интересующиеся обращаются в челябинское Управление Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, однако и здесь абсолютной ясности не наступает. По словам заместителя начальника управления Антона Лукашевского, работники челябинского надзорного ведомства сами ждут из Москвы методических указаний по применению нового для нашей страны закона, эти указания должны были поступить к 1 октября, но до сих пор не поступили. Пока же, успокаивает особо волнующихся Антон Геннадьевич, никаких санкций в рамках закона (даже к явным его нарушителям) не применяется: сотрудники мониторят информационное пространство области, рассылают предупреждающие письма о необходимости маркировать информацию по возрастному принципу и проводят профилактические беседы. Однако такая тактика будет использоваться недолго: как только подробные рекомендации от федералов поступят, санкции начнут применяться.

Ну, санкции – это их, чиновников, дело, а для всех остальных небезынтересно должно быть, что законом предусмотрен и общественный контроль в сфере защиты детей от «вредной» информации. Его могут осуществлять как зарегистрированные общественные объединения и некоммерческие организации, так и обычные граждане.

Иначе говоря, каждый из нас, дорогие читатели, имеет все основания считать себя частью института общественного контроля за медиасферой в интересах наших детей (а как известно, чужих детей не бывает). В законе написано, что мы вправе осуществлять мониторинг оборота информационной продукции и доступа детей к информации (а разве не этим каждый из нас занимается, просматривая прессу и решая для себя, стоит ли ее оставлять на видном месте в доме?), а также обращаться в уполномоченный орган исполнительной власти с заявлениями о проведении экспертизы информационной продукции на соответствие ее требованиям вступившего в силу закона.

Первоначально предполагалось, что закон начнет действовать с 1 сентября 2011 года, но этот момент был отсрочен на год. Основная причина отсрочки – неготовность субъектов права выполнять жесткие требования закона. Логично было ожидать, что в течение прошедшего года все те, кого документ касается, проведут соответствующую подготовительную работу. Однако что мы имеем сегодня? Простой вопрос: какой орган в системе государственной власти Челябинской области несет ответственность за соблюдение требований закона о защите детей от «вредной» информации? Должна ли быть такая структура вообще?

Открываем сам документ и читаем: «К полномочиям органов государственной власти субъектов Российской Федерации в сфере защиты детей от информации, причиняющей вред их здоровью и (или) развитию, относятся разработка и реализация региональных программ обеспечения информационной безопасности детей, производства информационной продукции для детей и оборота информационной продукции».

В переводе на обычный язык это, кажется, как раз и означает, что какие-то властные областные органы интересующим нас вопросом должны ведать. И, похоже, должна быть даже какая-то местная программа, в которой производство медиаресурсов для детей, а также функционирование всей региональной системы средств массовой информации и коммуникации – с точки зрения обеспечения медиабезопасности молодого поколения наших земляков – должны быть прописаны.

Не буду томить уважаемого читателя, скажу сразу, что, сколько я ни искала, но ни в челябинских правительственных структурах, ни в региональных представительствах федеральных правительственных структур никаких следов созданных уже органа и программы не обнаружила. Вот список мест, где искала: областное министерство информационных технологий и связи, Главное управление по делам печати и массовых коммуникаций, региональное Управление Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор), Министерство образования и науки, Аппарат Уполномоченного по делам ребенка в области.

Посылали меня сведущие люди из вышеперечисленных структур еще кое-куда, например в Министерство социальных отношений или в Главное управление по взаимодействию с правоохранительными органами, или в Государственно-правовое управление области, или в Главное Управление молодежной политики, но ходила уже не по всем адресам, кое-что уже пропускала, а куда-то ограничилась телефонным звонком. Где-то мне сказали, что искомый орган вот-вот появится (есть даже рабочая группа) и он будет носить межведомственный характер, а где-то заверили, что рабочая группа, имеющая межведомственный характер, скоро поручит какому-то из ныне существующих ведомств выполнять соответствующие функции. А в одном важном месте авторитетно разъяснили, что создание таких структуры и программы – это «право, а не обязанность субъекта федерации».

Что на самом деле будет и кто у нас в области главный по защите детей от «вредной» информации, осталось до конца непроясненным. Вспомнилась даже поговорка про семь нянек и дитя без глазу. Сравнение как всегда хромает: у нашего среднестатистического дитяти как раз есть глаза, чтобы смотреть ТВ (иногда по восемь часов в сутки), есть уши, чтобы слушать радио, есть руки, чтобы пользоваться клавиатурой, но нет пока никаких гарантий медиабезопасности, а также нет взрослых, ответственных за обретение им этих гарантий».