Гоша Куценко, актер: «Любовь – это кислород на планете искусства»

Гоша Куценко вновь посетил столицу Южного Урала в рамках гастрольного тура спектакля «Ladies night». Преуспевающий актер специально выкроил из своего гастрольного графика полтора часа, чтобы пообщаться со своими будущими коллегами – студентами Челябинской государственной академии культуры и искусств. Студентам же выдался уникальный шанс задать Гоше Куценко все интересующие вопросы и получить ответы из первых уст. Гоша отвечал очень охотно и оставил впечатление человека, который не просто очень любит свою профессию, но отдает ей себя целиком. Вот некоторые фрагменты этого своеобразного интервью.

– Чем вы занимаетесь в последнее время?

– Пишу пластинку, пока все нравится. У меня ведь своя группа, называется она «Anathomy of soul». Кроме этого, я много гастролирую. Мы были сейчас в Перми, в Ижевске, в Екатеринбурге со спектаклем «Чапаев и пустота», а после этого играли концерты с ребятами – в небольших клубах по 100–150 человек, и вполне нормально справлялись. Надеюсь, мне удастся достойно проявить себя на этом поприще. Кстати, у меня 18 февраля будет здесь концерт. Я хочу все петь и петь! Вот мы и придумываем пластиночку сейчас. Думаю, все будет нормально.

– Кто играет в вашей группе?

– В группе семь человек. Вокалист Илья Соколов, Руслан – лучшая дудка СССР. Недавно в группу пришли барабанщик и гитарист. Довольно интересный проект. Приходите – послушайте.

– Давайте вернемся к вашей актерской деятельности. О чем будет третий «Антикиллер»?

– Я могу вам рассказать. В этой картине как режиссер будет дебютировать Миша Ефремов. Он замечательный театральный режиссер, мой кумир, я очень любил и почитал его отца Олега Николаевича. Он был нашим педагогом и буквально, и в переносном смысле. Костя Мурзенко, автор первой картины «Мама, не горюй», пишет сейчас сценарий к третьему «Антикиллеру». Плохих парней будут играть Хабенский и Пореченков. Наконец-то я разберусь с ними! (Потирает руки.) Но там никаких чудес не будет, там не будет сумрака, лампочек, фонариков, там будет все просто жутко.

– Как вы относитесь к фильму «Марс»?

– Я люблю сниматься у дебютантов. Во-первых, они не грузят, как маститые режиссеры, и достаточно приблизительно знают, зачем они взялись снимать. Они снимают, потому что не могут не снимать. К фильму «Марс» отношусь снисходительно. Я знаю, что многим он понравился, поэтому ничего плохого про эту картину сказать не могу.

– Вы бы хотели сняться в каком-нибудь очень кассовом фильме, например, в «9 роте»?

– Мне Федя предлагал роль, но я хотел сыграть другую. Роль, которую играл Пореченков. В это же время мне предложили участвовать еще в одном интересном проекте, и на тот момент, когда Бондарчук решил все-таки отдать мне эту роль, я уже подписал контракт в другом проекте и отказаться от него не мог.

– Легко ли вы находите общий язык с режиссерами?

– Мне во время учебы режиссер говорил: «Тебе надо играть скромнее, тебя всегда много, ты выпуклый». Это интересно, но не совпадает с гармонией картины, с задумкой режиссера. Получается, что я мешаю сюжетной линии, может быть, даже перекрываю других актеров, тем более главных исполнителей. И вот, меня «впукливают», потому что я иногда делаю лишние движения.

– Актеры – люди амбициозные и тщеславные, иногда это сильно мешает им дружить между собой. У вас есть друзья среди актеров?

– Да, есть. Могу пояснить на конкретном примере. У меня сейчас выходит пара хороших картин. Одна из них называется «Параграф 78», ее снял Михаил Хлебородов. Это фантастика. В картине моим партнером был Владимир Вдовиченко, и по сюжету мы там много деремся. Американцы ставили нам трюки. У нас была сложная сцена рукопашного боя, и я Володе въехал слева и рассек бровь. У него было сотрясение мозга, он две недели лежал в больнице. Я чувствовал себя не совсем комфортно из-за этого эпизода. Но меня очень сдружило с Володей то, что, когда я пришел к нему, он мне сказал: «Ну что ж, один-ноль!». Мы даже доснимали дубль с этого места. Вот Вдовиченко нормальный парень, дружите с ним!

– Как вы относитесь к своей профессии?

– Зачем люди вообще придумали театр? Странная штука… Вот играешь на сцене и думаешь: «Господи, это ведь тысячи человек отложили свои дела и в погоне за чем-то пришли вот сюда». Мой друг, режиссер, сказал мне, что когда человек на сцене, он подсознательно пытается вытащить из себя все самое хорошее, что у него есть. И люди в зале это чувствуют и знают. Спасибо вам за то, что вы сейчас делаете из меня такого человека, который пытается из себя вытащить что-то хорошее! Мне это нравится. Я люблю себя таким. Спасибо большое!

Если быть серьезным, то я занимаюсь актерской профессией, потому что мне это доставляет удовольствие и я считаю, что в театр люди приходят, чтобы отвлечься. Мне кажется, что когда человек плачет в зрительном зале, глядя на то, что происходит на сцене, он просто освобождает свои эмоции, и ему, наверно, становится легче жить. Это важно – не давать своей душе лениться.

– Какая ваша самая нестандартная роль?

– Мне сейчас предстоит играть в комедии с Кристиной Орбакайте. Фильм о любви. Я очень волнуюсь, потому что там у меня такая ярко выраженная роль. Причем, понимаете, мне в какой-то момент нужно будет играть Кристину, а ей меня. Мой продюсер против того, чтобы я снимался в этой картине. Он говорит, что это будет вредить моему имиджу. Кстати, за границей слово «имидж» значит то же самое, что и у нас, но помножено совсем на другие деньги. И я считаю, что пока у нас нет таких больших бюджетов, актеры могут позволить себе рисковать. Когда еще я сыграю женщину?! Тем более Кристину Орбакайте! (Смеется.)

– Что вас может растрогать?

– Женщина может меня растрогать, потрогать, перетрогать… Меня может растрогать искусство: никак не могу с ним бороться, что-нибудь как вставит, вот и расстраиваюсь, растрагиваюсь. Конечно, только искусство во всех своих проявлениях. И любовь. Любовь – главный образчик искусства, это начало всех начал любого искусства, потому что если не полюбишь своего партнера, не полюбишь идею, мысль, воображение человека, то ничего не выйдет. Мне кажется, любовь – это и есть кислород на планете искусства. Ой! Как красиво сказал!